На последних муниципальных выборах было много сюрпризов. Не только по результатам голосования за отдельные партии, но и внутри них.
Сам Александр тоже воспринял эту удачу с некоторым удивлением. Подумав, объяснил ее так: "У меня мало врагов и много родственников".
Род Кузьминых, потомственных граждан Латвии, действительно многочисленный — по меньшей мере 25 человек с такой фамилией точно голосовали за Александра. А еще добавьте их близких и друзей, а также товарищей самого Александра. Несмотря на сдержанный "нордический" характер, Саша, по его признанию, был очень активен в своем кругу. А его круг — это сокурсники и соратники по Молодежному клубу Латвии.
С последними он сошелся так. Осенью 2001 года Саша прочитал объявление о занятиях по риторике, которые вел режиссер Астров, и пришел по указанному адресу — на Дзирнаву, 102а, в Латвийский комитет по правам человека. Саша тогда учился в школе им. Гердера и раздумывал, куда поступать — в театральный или на юридический. Риторика нужна и тут, и там.
В ЛКПЧ, где проходили занятия, парень сдружился с лидером Молодежного клуба Виктором Елкиным. Виктор — один из самых задиристых активистов Штаба защиты русских школ, привлек друга к участию в уличных акциях правозащитников, к работе штаба. Тем не менее некоторый сценический опыт Саша все–таки приобрел. Он ведь не только выходил на манифестации, но и ездил с агитбригадами по Латвии, выступал с театрализованными представлениями в поддержу депутатов от ЗаПЧЕЛ. Но выбор будущей профессии связал–таки с правоведением — в 2002–м поступил на юридический факультет ЛУ. Сейчас учится на третьем курсе. И совмещает теорию с практикой — проводит социологические опросы среди неграждан, консультирует посетителей в ЛКПЧ, до выборов работал помощником депутата сейма Андрея Толмачова и уже успел применить полученные в университете знания при разработке законопроектов — в частности, "Об оценке влияния на среду" и "О закупках для нужд государства и самоуправлений".
— В последнем случае удалось даже добиться, что некоторые наши поправки приняли, — говорит Александр Кузьмин, ничуть при этом не задирая нос. В думе Александр Кузьмин надеется работать в комитете по социальным делам, благо опыт такого рода у него уже есть: Кузьмин еженедельно ведет прием в ЛКПЧ, куда нескончаемым потоком идут за советом люди с жилищными и иными социальными проблемами. На счету Александра уже есть личные достижения: одной его "клиентке", рижанке, временно проживающей в Германии, отказались выдать фиолетовый паспорт. Посольство ЛР в Германии отказ мотивировало тем, что она постоянно живет в другой стране. Через Министерство иностранных дел ЛР Александру Кузьмину удалось добиться, что за этой женщиной был признан статус негражданки Латвии и выдан паспорт. А теперь уже и Конституционный суд признал право постоянных жителей Латвии, переехавших в другую страну, сохранять за собой свой прежний правовой статус.
Но все же, убежден Александр, защищая отдельных людей, параллельно нужно работать над тем, чтобы изменять сами несправедливые законы. Например, к закону о найме жилых помещений ЗаПЧЕЛ готовил многие поправки, прошли лишь некоторые. Но все–таки удалось добиться того, что сейчас третейские суды не смогут выселять людей на улицу.
Больше всего на консультации в ЛКПЧ приходит жильцов денационализированных домов. Александр бы и рад им хоть чем–то помочь, да особенно нечем — закон на стороне домовладельца. Влиять на законодателей оппозиция должна и протестными акциями, убежден Саша.
Я поделилась с ним сомнениями: люди уже подустали от митингов, а многие и откровенно боятся… Александр со мной не согласился:
— Вспомните, школьную реформу объявили еще в 1998 году, и в самом начале оппозиция выбрала парламентский путь борьбы за образование на родном языке, но тогда возражения левых сейм проигнорировал, потом были родительские конференции, сборы десятков тысяч подписей против реформы, и опять на конструктивные действия власть не пошла. Вот тогда начались митинги и пикеты. Конечно, массовость их недостаточно велика, чтобы люди перестали бояться репрессий. А они незамедлительно последовали — административные штрафы, угрозы школьникам и родителям со стороны администраций школ. Когда на улицу выходят сотни людей, с ними нетрудно расправиться. Когда сотни тысяч — с ними уже ничего не сделаешь.
— А как однокурсники относятся к твоей позиции и политической деятельности?
– Те, с кем я активно общаюсь, — в основном положительно. Мне удалось даже убедить некоторых из них прийти на выборы.
— Все же на юрфаке традиционно учится больше латышей — как они реагируют на твои убеждения?
— Они доверяют национальной прессе, которая ломится в открытые двери, доказывая, что русские обязаны знать госязык. При этом мои латышские сверстники сами говорят по–русски, по–английски, хотя все учились в школе на родном латышском языке.
— Ты дискутируешь с ними?
— Стараюсь, но часто встречаюсь с резким неприятием. И с упреками, вроде того, что коммунисты репрессировали моего деда. Это даже не идеология — тогда можно спорить на уровне фактов и логики. Это нечто иррациональное, историческая обида, страхи и подозрительность, которые вошли в плоть и кровь латышей. И с этим надо считаться.
— А как ты относишься к идее диалога с непосредственно латышской общиной?
— Убеждать, находить понимание — это необходимо делать. Русская община в Латвии всегда будет в меньшинстве, и ей не отстоять свои права при искусственно подогреваемой неприязни титульной нации. Сейчас нам надо добиться хотя бы нейтрального отношения со стороны большинства латышей.
— А как?
— Общаться с теми коллегами и знакомыми из числа латышей, которые проявляют какой–то интерес к политике, к положению нацменьшинств. Наверное, надо пытаться через латышские СМИ, через издание собственных листовок обращаться к латышской аудитории, чтобы довести до нее наше мнение. А на вопрос о главной мечте в жизни Александр ответил не по возрасту умудренно:
— Сохранить чистую совесть.