А начинала Элита Вейдемане в комсомольской Padomju jaunatne. "Звездным часом" стала публичная дискуссия о метро, проводившаяся в зале ЛГУ (ее вел как раз Пантелеевс). Тогдашнее отношение латышской интеллигенции выразил философ Вилнис Зариньш: "Метро — это как яйцо динозавра, которое птица счастья старается отложить в нашем гнездышке". Э. Вейдемане признает: деньги и материалы для метро в 1988 году ПОЛНОСТЬЮ давала Москва. Но оттуда же должна была прийти рабочая сила, и против этого началась первая в Латвии массовая кампания "общественного мнения", быстренько перешедшая в политическую. В итоге столица независимой ЛР задыхается от транспортных пробок и влезает в долги на сотни миллионов евро для строительства мостов… Но тогда все дышало Пробуждением — и НФЛ делал свою первую газету. Только вот незадача: назначенный фронтом редактор Ингус Гайлумс, боровшийся за должность с Элитой, сел за групповое изнасилование, и единоличным хозяином в ней стала Вейдемане.
"Характерно, что одним из работавших в "Атмоде" (русском издании) журналистов был Владимир Линдерман, который позже стал редактором газетки порнографического содержания "Еще", потом — лидером национал–большевиков Латвии. Также и он вначале сочинял нисколько не экстремистские статейки, которые публиковались как в латышской, так и в русской "Атмоде". Владимир был нормальным коллегой, никогда не замечала в нем каких–либо большевистских или порнографических наклонностей, напротив — он был тихий, даже застенчивый человек. Возможно, упомянутые порнобольшевистские выходки объяснимы проявлениями комплекса неполноценности".
Много Э. Вейдемане пишет о политических технологиях времен "Атмоды" — о том, как создавался образ страдающей Латвии. "Я знаю: если бы мне в руки дали оружие, я, несомненно, стреляла бы в захватчиков", — откровенничает автор. Когда под окнами редакции, переехавшей к тому времени с тесного чердака на улочке Вецпилсетас на бульвар Бастея, проезжают БТРы ОМОНа, госпожа редактор хочет бросить в них бутылку с горючей жидкостью… А из всех репрессий тоталитаризма — бессильный вызов в прокуратуру ЛССР, который она опубликовала с глумливым комментарием на первой полосе. Но вот приходит действительно страшный для НФЛ август 1991 года. Армия и ОМОН уже не угрожают, а действуют. "Баррикады? Какие баррикады? Никто и не додумался, что надо было бы выйти на баррикады. Что это было? Баррикадная усталость? Неверие людей? Страх? Равнодушие? Не знаю, возможно, все вместе".
Но вот Горби, которого Atmoda называла убийцей, возвращается из Фороса и признает независимость Латвии. Для газеты же тотальная власть НФЛ означает крах. "Оплаченные Народным фронтом ревизоры и другие бюрократы пришли, как черная ночь. Они совершенно ясно чувствовали, что мы ускользаем у них из рук, становимся слишком независимы… Надо было отнять у коллектива Atmoda то, что ему принадлежало, а именно компьютерную технику, офисное оборудование, автомашины". Особо жалко было "мерс" 1976 года выпуска, один такой в Риге. Но у Элиты Вейдемане уже был другой лейбл — Atmoda Atpћtai. А Народный фронт тем временем наложил свою лапу и на громадные по тем временам деньги и ценности, собиравшиеся по всей республике "на независимость". "Все притворились, что никто ничего не слышал. Ибо драгоценности… пропали. Ответственные за хранение драгоценностей НФЛ лица попрятались кто куда, никто больше ничего не знал".
Воистину — революция пожирает своих детей! Но Элита Вейдемане, одна из основателей Партии дураков и безземельников, все–таки получила от новой власти орден Трех Звезд. Не чета Линдерману, выдачи коего по обвинению в терроризме до сих пор добивается Генпрокуратура ЛР. Круг замкнулся, господа…