По следам Остапа Бендера
Зато и те и другие возлагают большие надежды на вступление в ЕС и ждут, что Европа поможет решить нам все проблемы. Вообще глубокая вера в то, что "заграница нам поможет", как когда-то говорил Остап Бендер, продолжает упорно жить в сердце каждого гражданина бывшего Советского Союза.
Русские верят, что Брюссель вернет их общине все потерянные за последние 12 лет позиции. А представители титульной нации надеются, что ЕС поможет сделать из местных русских латышей. Или, на худой конец, с открытием границ русские плавно переберутся куда-нибудь подальше, если не в Россию, то хотя бы в Германию или в Швецию.
Никто не задумывается над тем, что ЕС не станет помогать ни латышам, ни русским, ни даже ливам, а западные налогоплательщики меньше всего заинтересованы в том, чтобы тратить свои деньги на строительство в Латвии рая. Запад даст нам средства только на создание здесь эффективной европейской системы свободной торговли, свободного движения капиталов и законодательства, которое защитит интересы иностранных предпринимателей.
А если мы в Латвии все усилия будем тратить на межнациональную борьбу и непонятные школьные реформы, то западные предприниматели достаточно быстро скупят немногие оставшиеся компании с латвийским капиталом и вытеснят местных бизнесменов.
И тогда нам точно ничего другого и не останется, как только устраивать массовые демонстрации "за" и "против" реформ. Через несколько месяцев Латвия вступит в ЕС. И если мы не начнем прямо сейчас решать свои национальные проблемы, то воплотится самый печальный из возможных сценариев. Латвия потеряет все возможные блага от этого вступления, но зато не упустит ни одной из вероятных потерь. Ведь сделать из Латвии третьесортную провинцию на окраине Европы будет совсем нетрудно, если общество останется расколотым на две части и не сможет нормально существовать.
Главное — не методика
В стране до сих пор нет взвешенной национальной политики, две национальные общины продолжают жить взаимными обидами, а популисты и радикалы с обеих сторон успешно пользуются этим для набирания политических очков. А над всем этим стоит правительство, которое своими непродуманными и непрофессиональными действиями нередко осложняет ситуацию.
И только непродуманностью действий и непрофессионализмом можно объяснить упорство в проталкивании "реформы- 2004". По-хорошему, школьная реформа должна была бы поставить себе три четкие цели: научить русскоязычных школьников латышскому языку, превратить их в конкурентоспособных игроков на рынке труда и сделать лояльными гражданами Латвии.
Но для выполнения этих целей надо заниматься не подсчитыванием процентов предметов, которые все-таки можно будет преподавать на русском языке. А необходимо сформировать полноценную и всеобъемлющую национальную политику, которая помогла бы сгладить скопившиеся за десятилетия обиды между латышами и русскими. И заодно начать интеграцию общества. При этом интеграция вовсе не должна означать ассимиляцию, и формула "русские должны стать латышами или хотя бы прикинуться ими" тоже не подходит.
Но сформировать нормальную национальную политику трудно — это неблагодарный труд, оценить который жители страны, они же избиратели, смогут только через много лет. И браться за это не хотят ни латышские, ни русские политики. Намного легче кинуть клич "заграница нам поможет" и собрать деньги на очередной "Союз меча, орала и интеграции".
И поэтому у школьной реформы сейчас есть только одна цель: попытаться административным путем воплотить в жизнь произвольно составленную методику, которая указывает, что всего 40% предметов в старших классах русских школ могут преподаваться на родном языке. Методика, которая является средством достижения цели, в результате сама стала целью.
Государство заявило русскоязычному меньшинству: "Мы и без вас отлично знаем, что вам хватит 40 процентов предметов на русском языке, а все остальное — это происки Москвы и других недружественных сил, а также местных врагов латвийской независимости и латышского языка. Поэтому ничего менять мы не будем ни при каких обстоятельствах". Но при этом государство отказывается понимать, что реформа крайне болезненно задевает русскоязычных жителей страны. 10-тысячный майский митинг и планируемые в сентябре новые массовые акции протеста показывают, насколько чувствительно русские относятся к частичному переводу преподавания в средней школе на государственный язык.
Невозможно согласиться и с аргументами властей, что людьми манипулируют. В Латвии среди политиков, защищающих интересы русскоязычного населения, сейчас нет харизматических личностей. И ни один из них сам по себе никогда не соберет на демонстрацию не то что несколько тысяч, но даже и несколько сотен человек. Значит, люди на митинги приходят, потому что им действительно не остается другого выхода.
И это абсолютно естественно — ни один нормальный родитель не смирится с неоправданными и непрофессиональными экспериментами над будущим своих детей. Кроме этого родители просто не понимают, почему государство в лице чиновников и политиков лучше знает, как должны учиться их дети. Что знают и чего не знают наши чиновники с политиками, является терра инкогнита. Но бесконечные коррупционные скандалы, многомиллионные иски, проигранные во всех возможных международных судах, и постоянные внутриполитические склоки свидетельствуют о том, что к образованию их подпускать лучше не стоит. Как и ко многим другим сферам жизни.
Наконец, не мешало бы отметить и то, что за последние 12 лет люди уже как-то отвыкли от диктата со стороны государства. Неудача в проведении школьной реформы будет иметь крайне отрицательные последствия для развития государства в целом. На кону сейчас стоят не только знания по физике, которые русские старшеклассники получат или не получат на латышском языке. Речь идет о способности двух основных общин — латышской и русскоязычной — жить вместе и вместе же строить свое государство. И о способности властей объединить общество, которое скоро окажется частью Европейского союза со всеми его возможностями и опасностями. В противном случае вся Латвия превратится в "Союз меча, орала и интеграции", возглавлять, который будет очередной Остап Бендер.