Первая серия
Плохая память и морковь
На идею о расследовании последних дней КГБ ЛССР и поиске следов его имущества и архивов нас натолкнула информация, которую "Телеграф" получил при подготовке статьи "Золото партии", посвященной судьбе имущества компартии Латв. ССР (КПЛ). Уже тогда стало ясно, что история эта темная. За прошедшие годы в ней не раз пытались разобраться как целые депутатские комиссии, так и отдельные политики, да так и не разобрались. Все это еще больше подогрело наше журналистское любопытство.
Первое, что мы попытались сделать, — нашли профессиональных гидов, которые и повели нас по закоулкам недавнего прошлого. Одни из них были достаточно откровенны, другие — сдержанны, а некоторые просто не скрывали радости, что кто-то наконец заинтересовался этой интереснейшей и до сих пор закрытой темой.
В отличие от ряда партийных руководителей, много знавших об имуществе КПЛ и ушедших из жизни подозрительно рано, главные действующие лица, непосредственно связанные с последними днями КГБ, здравствуют, некоторые даже весьма неплохо. Правда, были и те, кто жаловался на проблемы с памятью. Среди них — последний руководитель КГБ Латв. ССР Эдмунд Йохансон, с которым нам вообще не удалось встретиться. Близкие к нему люди передали, что г-н Йохансон "ничего не помнит и занимается выращиванием моркови". Однако память отказала не у всех. Авторы благодарны за значительную помощь в написании сериала генералу КГБ в отставке, бывшему заместителю КГБ Латв. ССР Янису Трубиньшу, руководителю Центра документации последствий тоталитаризма (ЦДПТ, структура Бюро по защите Сатверсме) Индулису Залите, бывшему министру внутренних дел Алоизу Вазнису, а также целому ряду бывших офицеров КГБ.
Наркотики с изюмом
Для того чтобы представить себе масштаб деятельности и объем имущества, которым владел комитет, необходимо хотя бы в общих чертах обрисовать структуру КГБ Латв.ССР. Без преувеличения можно сказать, что советская спецслужба представляла собой государство в государстве, и наверняка о его масштабах не догадывались даже многие штатные сотрудники этой организации. К тому же данные о структуре являлись строжайшим секретом советской власти и хранились в самых сокровенных сейфах зловещего дома на углу улиц Энгельса и Ленина, называемого в народе Угловым.
Увы, в Латвии осталась лишь малая часть архивов КГБ, но и по этим фрагментам главе Центра документации последствий тоталитаризма Индулису Залите удалось восстановить главные направления деятельности Комитета госбезопасности Латвии, рассказом о которых он и поделился с "Телеграфом".
Латвийский Комитет госбезопасности состоял из отделов, которые занимались различными направлениями. Только "номерных" отделов было 11. А были еще и "профильные". Отделы, в свою очередь, делились на отделения, которых было множество.
Одним из самых многочисленных и элитных отделов был Первый, который отвечал за разведку. В его задачу входила подготовка нелегалов для работы за границей, внешняя контрразведка, работа в центрах латышской эмиграции и с гражданами СССР, уезжающими на постоянное место жительства в Израиль, научно-техническая разведка, внешнеполитическая разведка. Здесь работали, так сказать, классические рыцари плаща и кинжала.
Второй отдел специализировался на контрразведывательной деятельности внутри республики. В него входило 11 отделений, которые занимались разработкой шпионов из зарубежных стран, присмотром за иностранцами, гостившими в Латвии, охраной секретной информации на режимных объектах, на железнодорожном, воздушном и морском транспорте.
Третий отдел был создан в конце 80-х годов на волне обострившихся отношений между МВД и КГБ. Его сотрудникам было предписано надзирать за соблюдением законности в правоохранительных органах Латв.ССР. Однако в 1991 году, после того как власти СССР признали существование мафии, "тройка" была переименована в Отдел по борьбе с организованной преступностью.
"На закате советской власти происходило слияние представителей государственных органов с руководителями преступных групп, — рассказывает Индулис Залите. — Криминальные группировки проникали в госструктуры, процветала коррупция, шло разворовывание государственной собственности и, как следующая ступень, — подкуп политиков. Именно поэтому в Риге был создан Отдел по борьбе с оргпреступностью. Он преуспел в борьбе с коррупцией в МВД. После разработок отдела был арестован крупный криминальный авторитет Виктор Абакумов. Когда в 1991 году КГБ ликвидировали, Абакумова отпустили. А вскоре он был убит — якобы в результате криминальных разборок. Еще в те годы Отдел по борьбе с оргпреступностью сумел посадить одного из руководителей Госкомитета нефти и газа ЛССР в ранге министра за хищения в крупных размерах — на его счету было несколько вагонов нефтепродуктов. Но он тоже впоследствии был отпущен, скорее всего, не без помощи коррумпированного МВД. Также Третий отдел участвовал в расследовании международных дел по раскрытию наркотрафика. Так, например, в результате одной операции, проведенной совместно с зарубежными спецслужбами, была обнаружена тонна (!) наркотического вещества в контейнере с изюмом. По этому делу были проведены многочисленные аресты в Латвии и Голландии".
Четвертый отдел с пятью отделениями специализировался на контрразведывательной деятельности на железной дороге, в портах, аэропортах и т.д.
Слепые под колпаком
Наиболее "знаменитым" был Пятый отдел по борьбе с идеологическими диверсиями. Он был создан в 1967 году и вплоть до 1990-го контролировал религиозные конфессии, творческую интеллигенцию, студентов, среди которых выискивал инакомыслящих. И только в 1990 году, когда началась деполитизация КГБ, "пятерка" сменила свое название на Отдел по обеспечению конституционного порядка (отдел Z).
Специалисты признают, что в "пятерке" работали профессионалы высокого класса. Как отмечает Индулис Залите, "у Комитета госбезопасности была полная информация о происходящих в обществе процессах, но он уже был не в состоянии сохранить разваливающуюся империю". И действительно, если ознакомиться с оставшимися в Латвии делами, которые вела "пятерка", то невольно признаешь: агенты КГБ были почти всюду. Вот, к примеру, агент "Штирлиц" в феврале 1984 года бдительно информирует, что студент ЛГУ Крекис в кругу своих сокурсников сообщил, что "русские зажимают латышей", и "прославлял буржуазную Латвию". А вот агент "БВИ" узрел, что работник Общества слепых Алексеев передал жене зампредседателя общества "листовки с остро националистическим содержанием, изготовленные по методу Брайля для слепых".
"Пятерка" контролировала и Народный фронт Латвии, хотя НФЛ не считался националистической организацией. По словам бывшего первого секретаря ЦК КПЛ Бориса Пуго, НФЛ был создан, чтобы "укрепить перестройку в Латвии".
Шестой отдел занимался экономической контрразведкой и заботился в основном о сохранении тайны научных исследований и экономических данных. А вот Седьмой отдел вел наружное наблюдение и по праву носил титул самого секретного. В целях конспирации "семерка" даже располагалась в отдельном здании по ул. Менесс и имела свою партийную организацию, которая была зарегистрирована без расшифровки названия учреждения. В "наружке" работало 140-150 хорошо законспирированных сотрудников.
Восьмой отдел КГБ Латв. ССР был элитарным: в нем трудились шифровальщики и дешифровальщики, которые "ломали" коды противника и занимались составлением шифрограмм в центр. Если в "восьмерке" сотрудники работали головой, то в "девятке", которая отвечала за охрану партийных и правительственных руководителей, люди ценились за другие качества. Весьма любопытно, что до самых последних дней существования КГБ Латв.ССР сотрудники "девятки" охраняли лидеров уже независимой Латвии.
Десятый отдел вел архив и оперативный учет, вокруг которого до сих пор идут горячие споры. Именно здесь хранились так называемые "мешки КГБ". По мнению Индулиса Залите, "на сегодня точно известно, что уничтожена большая часть дел оперативной проверки, дел по профилактике и документация о перлюстрированной корреспонденции".
В свою очередь Одиннадцатый (следственный) отдел, занимался расследованием преступлений и готовил материалы для передачи в суд. Кроме "номерных" отделов в КГБ Латв. СССР числились отдел "Р" (радиоконтрразведка), информационно-аналитический отдел, отдел оперативной связи, мобилизационный отдел. При этом в каждом районе и крупных городах находились свои райотделы КГБ.
Агенты и патриоты
Сколько же человек в Латвии трудилось в структурах Комитета госбезопасности? Из рассекреченных архивов известно, что к началу 1990 года в КГБ Латв. ССР числилось 360-400 оперативников. В распоряжении каждого из них находилось примерно до 10, а в некоторых случаях — до 20 агентов. На 1991 год агентурный аппарат комитета насчитывал около 4300 человек. Однако, по мнению Индулиса Залите, число так называемых доверенных персон, то есть советских граждан, которые сообщали "куда следует" о подозрительных личностях или же изредка исполняли задания комитетчиков, в несколько раз превышало количество действующих агентов.
"В ЦДПТ имеется картотека агентуры на 1991 год, — рассказывает Залите, — в ней чуть больше 4000 агентов. С 1953 по 1991 год в КГБ числилось порядка 24 000 агентов. Речь идет об активно действующей агентуре. Сохранилось около 140 карточек довоенной и послевоенной агентуры с грифом постоянного хранения, их не решились уничтожить". Впрочем, как историки, так и бывшие оперативники, работавшие в комитете, предлагают осторожнее обходиться со штампом "агент КГБ", ведь среди них были настоящие патриоты родины, в том числе и Латвии. По мнению многих экспертов, можно с большой долей уверенности говорить, что во многом благодаря деятельности КГБ Латв. ССР восстановление в нашей стране независимости обошлось без большой крови.
Унитазное наследство комитета
При всей зловещей специфике своей деятельности, КГБ Латв. ССР был обычным советским учреждением со своими порядками и железной дисциплиной. "Дисциплина была отменная, — вспоминает один из сотрудников КГБ Латв. ССР, не пожелавший назвать свое имя. — И это понятно, ведь комитет был военизированной организацией. Поэтому предъявлялись особые требования даже к внешнему виду. Офицеры должны были носить так называемую офицерскую прическу, с пробором. Гражданские костюмы не могли быть других тонов, кроме серых или темных. У нас не поощрялось бесцельное хождение по зданию и интерес к делам коллег. К примеру, отделы размещались по этажам и если бы меня заметили на 6-м этаже, где находился Пятый отдел, то могли бы возникнуть лишние вопросы. Никаких особых привилегий мы не имели, но требовали с нас по полной программе. У каждого оперативника был табельный ПМ, и каждую неделю мы обязаны были посещать стрельбище".
О материальном положении своих сотрудников Комитет госбезопасности заботился особо. Прежде всего, КГБ помогал людям с квартирами. При этом для нужд комитетчиков выделялся самый престижный жилой фонд — в центре города, что после восстановления независимости сыграло со многими сотрудниками комитета дурную шутку, ведь начался процесс денационализации.
"С зарплатами в КГБ все было не так просто, — вспоминает заместитель председателя КГБ Латв.ССР генерал Янис Трубиньш. — Нельзя сказать, что майор получал столько-то, а полковник — столько-то, поскольку был должностной оклад и надбавки: за звание, за выслугу лет, за знание языков. В среднем в 1985-90-х годах старший уполномоченный получал рублей двести. На периферии получали меньше, в центральном аппарате — больше. Существовала также компенсация за форму — тоже статья доходов, при условии что форма к определенному сроку не утрачивала свой товарный вид. Форму выдавали полевую, повседневную и парадную, а на работу ходили в костюмах. Так что компенсацию, как правило, получали все. А тратили ее на приобретение костюма". По словам Яниса Трубиньша, в целом комитетчики получали "чуть больше", чем средние советские труженики. Сотрудник Шестого отдела, капитан в отставке Юрий Вишняков, например, вспоминает, что его зарплата к концу 80-х составляла около 300 рублей, что по тем временам было вполне приличной суммой.
Как и вся советская номенклатура, комитетчики пользовались благами, которые предоставляла им советская власть. В центральном здании на Энгельса работала отменная столовая — филиал ресторана "Рига". При этом раз в неделю была возможность отовариться в столе заказов. Список предлагаемых продуктов соответствовал уровню среднего советского распределителя: сервелат, цитрусовые, коньяк и др. Очевидцы рассказывают, что после того как новая власть в 1991 году переняла здание на ул. Стабу (бывшая Энгельса), то первым местом экскурсии "новых" стала столовая, где были обнаружены десятки банок консервированных ананасов, которые по тем временам были невиданным деликатесом. Естественно, все это было разобрано на сувениры в память о всемогущем КГБ.
Своеобразным трофеем стало еще одно свидетельство "красивой жизни" комитетчиков — импортный унитаз главы КГБ Латв. ССР. Процедура передачи керамического горшка представителям молодого государства длилась полгода. Из-за невиданной красоты и зарубежного происхождения на сей предмет первой необходимости претендовали различные организации. Победило в этой схватке правительство, и унитаз отправился в Совмин, возглавляемый тогда Иваром Годманисом.
Продолжение читайте в ближайший четверг.