Философ: представление ислама по модели христианства — ошибка Европы  (11)

Корреспондент начал с вопросов о Мохамеде Ляуэже Булеле, убийце из Ниццы, чья жизнь "гуляки, любителя алкоголя и танцора сальсы" свидетельствует о его отдаленности от ислама.

"Возможно, практика агрессивного джихада для некоторых является, в том числе, способом "извиниться" за слишком быструю адаптацию к западным нравам, которые считаются развращенными, или даже наказать себя за эту сделку с совестью, — полагает Реми Браг. — Взорвать себя гораздо быстрее, чем вступить на долгий и трудный путь исправления".

Комментируя понятие "священной войны", Браг подчеркивает, что сегодня многие мусульмане стремятся избежать этого выражения и сохранить арабское слово "джихад", которое часто понимают сугубо как духовные усилия в борьбе с собственными страстями. "Однако мы часто находим употребление этого слова в весьма конкретном смысле, например, в трактатах о правилах (фикх), где в разделе под заглавием "Джихад" говорится о совершенно реальных нападениях", — рассказывает Реми Браг.

"В любом случае стоит остановиться на парадоксе, который представляет собой это сочетание слов: "священная война", — продолжает эксперт. — В нем содержится ценная информация: у ислама есть то огромное преимущество перед всеми остальными существующими религиями, что он позволяет прямо уравнять самое худшее и самое лучшее, самые низкие инстинкты и самое святое существо, убийство и Бога".

По мнению адептов "Исламского государства", "Бог приказывает принести себя в жертву, убив как можно больше других людей. Такой ислам позволяет людям, чья жизнь не очень удалась, верить, что во всем виноваты другие, что они дурны и что поэтому их надо уничтожить", полагает Реми Браг.

Отвечая на вопрос корреспондента о том, не является ли целью ИГИЛ развязать гражданскую войну на территории Франции и призвать под свои знамена всех французских мусульман, Реми Браг сказал, что ему "это кажется вполне возможным". Он уточнил, что у "Исламского государства" может оказаться больше шансов преуспеть в этом, чем у "Красных бригад" или группы Баадера, "потому что целевая группа — мусульмане, проживающие во Франции, — уже обладает своего рода единством, впрочем, довольно слабым, благодаря чему, возможно, тесту будет проще подняться".

В числе факторов этого единства Браг называет чувство принадлежности к меньшинству, которое вынуждено довольствоваться той работой, за которую другие не хотят браться, иногда — общее происхождение, знание схожих языков, жизнь в одних районах и, "разумеется, более или менее подчеркнутую приверженность религии".

"Ясно, — продолжает французский философ, — что если бы нам нужно было классифицировать ислам как составляющую одной из общих категорий человеческой деятельности, он скорее попал бы в категорию "религия", чем в категорию "садоводство". Однако сама эта категория весьма широка.

"И главное, европейцы — от самых набожных верующих до самых радикальных антиклерикалов — бессознательно представляют себе религию по модели христианства. Они сводят религию к тому, что наблюдают в различных христианских конфессиях: отправление обрядов, молитва, иногда — посты и паломничества". Однако в случае ислама религия состоит главным образом в соблюдении божественного закона, указывает эксперт. По его мнению, ислам "Исламского государства" "представляет собой попытку воскресить — современными методами — практики, которые древнейшие биографии приписывают самому Мухаммеду", — полагает эксперт.

Сравнение ислама с Католической церковью Реми Браг находит "совершенно неубедительным". В частности, говорит он, Второй Ватиканский собор искал возвращения к истокам — "немного в духе Франциска Ассизского, который хотел вернуться к Евангелию без тех интерпретаций, которые ослабили его".

Однако в исламе "у истоков находится самое худшее", настаивает эксперт. "Периодом Медины (622-632 гг.) вдохновляются в "Исламском государстве". Они идеализируют его, но не вычитают массовых побоищ, убийств и пыток. Евангелия не содержат призывов к насилию. А Коран и хадисы, если читать их буквально, — да…".