Инициатива политических аутсайдеров переросла в конечном итоге в акцию, захватившую внимание политизированной общественности, вышедшую на первый план в обсуждениях в СМИ и соцсетях, и повлекшую за собой важные экономические последствия.
Вряд ли два месяца назад, когда нардепы Украины Семен Семенченко и Владимир Парасюк (оба — харизматики, но без серьезной политической поддержки) и "лица, называющие себя ветеранами АТО", как принято их было тогда называть, начали перекрывать железнодорожные пути, по которым уголь поступал из самопровозглашенных республик на Украину, кто-то мог представить, во что она выльется. Формальной причиной, послужившей для начала блокады, стало недовольство радикалов самим фактом поддержания экономических отношений с территориями, контролируемыми сепаратистами. Мол, с ДНР и ЛНР идет война, а мы при этом с ними торгуем. Было найдено удачное броское название для всего этого — "торговля на крови", первый сильный пиаровский ход организаторов блокады.
Первой ответной реакцией правительства было запугивание украинцев тем, что блокада, мол, приведет, к остановке заводов и электростанций, которые могут работать только на донбасском угле. В Киеве, как сегодня представляется, тогда еще не вполне понимали все значение и последствия блокады и уровень ее общественной поддержки. Вопреки мнению властей, большинство населения поддержало действия "блокадников", а не испугалось якобы негативных последствий от нее.
Это было неудивительно. Почти три года продолжается война на востоке Украины. Никаких перспектив ее окончания не видно. Почти каждый день гибнут украинские солдаты, десятки получают ранения. Естественно, общество возмущено таким положением и требует решительных мер по скорейшему решению конфликта, но при этом оно не готово идти на компромисс и уступки. Выход, соответственно, видится как ужесточение давления на сепаратистов.
Любая война, особенно вялотекущая, как на Донбассе, действует разлагающе на общественную мораль. Люди не видят в ней смысла и цели, либо возмущаются тем как она ведется. Блокада стала подобна вскрытию нарыва. Она показала, как сильно недовольство людей властью и ее политикой. На организованные "редуты" устремились сотни волонтеров со всей Украины. Штурмовать их правительство опасалось, хорошо помня об участи своих предшественников.
Организаторы же блокады виртуозно использовали возможности, предоставляемые интернетом, тот же Семенченко (в прошлом журналист и студент режиссерского факультета) устраивал онлайн-трансляции в Фейсбуке, донося до десятков тысяч зрителей свою позицию и информацию о текущих событиях в режиме реального времени. Популярность его и его соратников росла как на дрожжах.
Картина напоминала то, что называется "дежа вю" — в стране словно повторялись события 15-летней давности, наподобие акций "Украина без Кучмы" и других. Напомним, что именно такие публичные действия максимально ослабили легитимность режима Кучмы и создали обстановку, в которой стала возможна "оранжевая революция".
Блокада показала, что постреволюционный консенсус размылся и более не существует. В лагере победителей произошел раскол. Естественно, хватало всевозможной конспирологии и слухов. Основным из них было то, что блокада якобы направлена на подрыв позиций Рината Ахметова и управляется из-за кулис самим Порошенко, заинтересованным в максимальном ослаблении донецкого олигарха, и без того уже ослабевшего после "революции достоинства", когда его бизнес-империя оказалась расколотой линией фронта. Действительно, фигура Ахметова всячески демонизировалась организаторами блокады.
Маргинализация "донецких", безусловно, важна для Киева. Но, во-первых, Порошенко должен помнить, что радикалы-активисты легко выходят из-под контроля. Во-вторых, "блокадники" активно поливали грязью Порошенко, всячески его дискредитируя. Вряд ли это такой хитрый ход АП, результатом которого может стать только дальнейшие падение и без такого невысокого рейтинга президента.
Переломным моментом в блокаде стали попытки перекрыть железнодорожное сообщение с Россией в начале марта. Семенченко объявил о возведении редута "Конрад Аденауэр" под Конотопом — в Сумской области, далеко от Донбасса. Это уже были не шутки, и такие действия грозили серьезными международными последствиями для Украины. "Блокадники" сознательно шли на обострение, а киевские власти должны были реагировать. До этого сам Порошенко предпочитал отмалчиваться, "не замечая" блокады, а главным спикером выступал премьер Гройсман с его страшилками про остановку производств и иссякание запасов угля на ТЭС.
В результате стычек 13-14 марта, когда спецназ попытался не разогнать "блокадников", а просто их припугнуть, показывая, что власть готова и на жесткие меры, возникла угроза хаотического распространения протестов по всей Украине, к чему призывали Семенченко и его соратники. Правда, на их призыв в центр Киева пришла лишь небольшая кучка сторонников, но сам факт подобных воззваний слишком уж напоминал атмосферу перед началом Евромайдана.
15 марта, удостоверившись, что ситуация патовая, Порошенко решил пойти на уступки — СНБО принял решение о полном прекращении экономических отношений с ДНР и ЛНР. Также под угрозой закрытия оказались "дочки" российских банков в Украине, поскольку перед тем СНБО резко обрушился на депутата Парасюка, устроившего потасовку с полицией, и продемонстрировал готовность прибегнуть к силе, данное решение формально не выглядело как уступка протестующим.
Украина сегодня находится в точке бифуркации. Как пойдет ее дальнейшее политическое развитие — совершенно неясно. С одной стороны, радикалы почувствовали свою силу и теперь вряд ли быстро успокоятся. Чтобы оставаться на плаву и поддерживать свое реноме, им необходимо привлекать к себе внимание все новыми акциями. С другой, Порошенко не может позволить загнать себя в угол. Попытка "блокадников" напрямую влиять на экономику и транспорт, создавать альтернативные органы власти и вооруженные формирования, чревата потенциальным двоевластием, воцарением махновщины.
Но противостояние не сводится к дилемме президент vs "блокадники". Раскол прошел через всю политическую систему Украины. Партии теперь позиционируются по своему отношению к блокаде. Оппозиция имеет отныне для сплочения отличный инструмент и слоган. Ясно, что противоречия будут только усиливаться. События в парламенте, когда пропрезидентские фракции 15 марта привели в него бойцов Нацгвардии (для рассказа о стычке с Парасюком), а оппозиционные фракции закричали о "захвате Рады" — тому подтверждение.
Геополитические перспективы менее ясны. ДНР и ЛНР получают новый козырь в пропагандистской войне, поскольку Украина явно нарушает Минские соглашения, запрещая торговлю и перемещение грузов. Они еще сильней удаляются от Киева, и решения о национализации собственности — тому подтверждение. Москва также не может остаться в стороне, особенно, если пострадают филиалы Сбербанка. Для Порошенко ухудшение внешнеполитической ситуации, с одной стороны, выгодно для укрепления внутриполитических позиций, когда страна должна сплачиваться, в минуту опасности, вокруг своего лидера, с другой — кризис негативно отражается на экономике, а возможные военные потери способны вызвать взрыв недовольства.
Как бы там ни было, но Украина после блокады — уже другое государство. Она сожгла за собой мосты, и виток противостояния — как внутри, так и вовне поднялся на новый уровень. Самое же интересное заключается в том, что сегодня никто уже не вспоминает, что же произойдет, когда запасы донецкого угля и кокса на складах заводов и электростанций закончатся? Были ли апокалиптические прогнозы только запугиванием или они имели под собой реальные опасения? Это мы узнаем уже скоро.
