Сесилия Вилкстрем: Сирийские и сомалийские диаспоры будут во всех странах ЕС  (25)

В новой версии Дублинской регулы отмечается, что мигрантов по определенной схеме рассылают по различным странам ЕС, которые в свою очередь займутся их просьбами о предоставлении убежища. Новая система гласит, что большие и богатые страны должны будут принять наибольшую долю мигрантов, а маленькие и бедные — наименьшую.

Однако в целом это означает, что в странах-принимателях беженцев "первого рубежа" — например, Италии, Греции, Болгарии — число прошений от мигрантов уменьшится, а вот в странах, которые находились на последующих этапах распределения и к тому же не пользовались популярностью, число принятых мигрантов вырастет. Одной из таких стран является и Латвия.

Дебаты в Европарламенте о введении вышеуказанной системы завершились поддержкой от большинства депутатов, и теперь начнутся активные дискуссии с Советом Европы. Викстрем является докладчиком Европарламента о новой регуле, а также будет вести переговоры с советом. Предполагается, что предстоят тяжелые дебаты со многими государствами, которые уже сейчас настроены против принятия беженцев. Delfi попросил пояснить, каковы плюсы предложенной регулы и каким образом она поможет справиться с миграционным кризисом.

- Один из основных пунктов планируемой системы гласит, что всех мигрантов в принимающих странах будут регистрировать посредством отпечатков пальцев и других биометрических данных. До сих пор эта система не работала, и введение единого цифрового регистра пересекающих границу лиц потребует еще нескольких лет. Будет ли система регистрации уже работать при претворении Дублинской регулы в жизнь?

- Да, конечно. Дублинская регула — краеугольный камень системы приема беженцев Евросоюзом. Она впервые станет механизмом солидарности, в рамках которого каждая страна-участница примет свою честную долю мигрантов. Это немного, учитывая, что Германия в 2015 году приняла миллион человек, Швеция — полмиллиона, а некоторые страны — лишь несколько десятков.

Это честное выравнивание позиций — такой же принцип относится и к другим вопросам европейской политики, например, борьбе с терроризмом, защите граждан, безопасности продуктов, использованию химических средств. Почему в данном случае должно быть иначе?

Чтобы такая система могла существовать, первые принимающие страны должны регистрировать мигрантов и заниматься вопросами безопасности. На сегодняшний день у нас нет никакой информации о том, кем были те, кто попал в ЕС в 2015 году. Ворота были открыты, и они направлялись, куда хотели. В итоге они выбрали пять стран Евросоюза, проигнорировав остальные 23 страны.

Регула предусматривает создание механизма, с помощью которого пограничные государства будут стараться в наикратчайшие сроки ввести регистрацию всех мигрантов. Этот шаг обеспечит их перемещение. Нечестно, что сейчас Греции в одиночку приходится рассматривать миллион заявлений от соискателей убежища.

- Означает ли это, что впоследствии из Греции и Италии в другие страны ЕС ежедневно будет отправляться самолет или автобус с мигрантами?

- Может быть, не каждый день, но с определенной регулярностью.

- В плане имеется пункт, гласящий, что от мигрантов требуется подчинение системе — придется остаться в той стране, в которую их направят. Как этого достичь — учитывая, что это ведь не заключенные — и что уже сейчас большая часть перемещенных в Латвию мигрантов через какое-то время уезжают, например, в Германию?

- У каждого соискателя убежища должно быть стремление остаться в этой системе. От Латвии это потребует инвестиций, чтобы иметь возможность рассмотреть его просьбу о предоставлении убежища и в случае положительного решения обеспечить ему полноценную жизнь и перспективу на будущее. В долгосрочном плане эти инвестиции окупятся, когда человек станет налогоплательщиком и, возможно, позаботится о нас, когда состаримся.

- Что имеется в виду под инвестициями? Пособия или другие механизмы, призванные удержать мигранта, например, в Латвии?

- Очень хороший пример — Эстония. Глава тамошнего МВД мне рассказал, что изначально каждый из прибывших соискателей почти сразу покидал страну. Тогда эстонцы изменили подход, назначив новые критерии оценки при рассмотрении заявлений. Если человек приехал из сельской местности Сирии, то его нужно размещать не в Таллине, а скорее на селе, где он сможет найти более знакомую ему работу. В свою очередь, для профессора математики работа найдется и в Таллине.

С начала такой практики — индивидуального подхода — ни один мигрант Эстонию не покинул. Ни один. Эстония им указывает, где они будут жить, дают список работ, указывают школу, где будут учиться дети, и заведение, в котором будут учить языку. В результате люди чувствуют, что их ждали. Если люди не чувствуют такого, они теряют почву под ногами и решают покинуть страну.

- Также планируется ввести норму, что мигранты смогут выбрать из нескольких предложенных стран, или отправиться в то государство, где уже живут близкие друзья или родственники. Не означает ли это, что большинство продолжит выбирать ту же Швецию или Германию, в которых есть большие общины курдов, сирийцев, нигерийцев?

- Да, сейчас так и есть, но мы создаем законодательство на будущее. В будущем везде будут небольшие группы людей из Эритреи, Сирии, Судана и других мест. Иначе говоря, сейчас мы пытаемся доказать, что нельзя ехать лишь в несколько государств, потому что на данный момент они перегружены. Одновременно это возможность показать, что такие страны как Эстония и Латвия способны предложить новые возможности людям, которые были вынуждены бежать от войны и угнетений.

И я не считаю, что следует позволять остаться всем, кто прибыл, но, согласно Женевской конвенции, международному законодательству и нормам ЕС у людей есть право просить убежища и получить возможность остаться — при соответствии единым критериям. Тем, кто этим критериям не соответствует, придется вернуться обратно. Правые силы любят говорить, что мигранты перенимают наши страны и наши рабочие места. Нет — уехать придется тем, кто не соответствует критериям международной защиты.

- Вы упомянули правое крыло. Сейчас правые популисты руководят правительствами многих стран ЕС, с которыми вам нужно вести переговоры о новой Дублинской регуле. Каким образом их можно убедить, и будет ли у них право вето в ходе переговоров?

- Я уже говорила с ними, говорила со всеми странами. И, конечно, часть не согласна. Но как минимум в Европарламенте мне удалось заручиться поддержкой большинства политических групп, члены которых в целом представляют 220 партий по всей Европе. Поэтому мне кажется удивительным, что министры 28 стран до сих пор не смогли прийти к единому решению.

Моя позиция в течением времени тоже менялась, принимая требования различных политических групп Европарламента. Однако сейчас у меня есть мнение, которое представляет всю эту группу, и таким образом, общую позицию Европарламента. К тому же, так как эти законодательные акты мы разработали вместе с Еврокомиссией, то ожидаю, что и их позиция будет аналогичной.

Если мне удалось объединить львиную долю от 751 европарламентариев из всех стран ЕС и различных партий, то не понимаю, как министры не могут договориться.

- Но ситуация такова, какая есть. Будет ли у стран-участниц Евросовета при обсуждении данного вопроса право вето, или же все будет основано на принципе демократии большинства?

- Я надеюсь, что решение будет принято большинством в ходе голосования, так как по вопросу миграции в уставах Европы ничего не сказано о необходимости достичь единомыслия. Верю, что все примут при наличии качественного большинства.

- Разделение мигрантов между государствами, которое будет создано в соответствии с числом жителей каждой страны и ее показателем ВВП, планируется организовать с учетом нынешних пропорций в перемещении 160 000 мигрантов?

- Нет, эти две системы совсем не будут похожи. Нынешнее переселение 160 000 мигрантов — чрезвычайное законодательство и способ справиться с ЧП. На тот момент у Европы не имелось действующей политики принятия мигрантов. Это и стало главной причиной того, что долгое время система не работала успешно. Сейчас она работает, и выглядит, что каждую неделю сотни человек получают возможность на новую жизнь.

Сначала не было ни центров приема и размещения, ни персонала, переводчиков. Не хватало даже анкет, которые мигрантам следовало заполнить. Мы начали с нуля. А сейчас у нас есть соответствующее агентство, большой опыт от центров размещения беженцев в приграничных государствах.

Единственное, чего нам еще не хватает — поддержки некоторых политиков, глав государств и министров. При этом почти 70% граждан стран ЕС считают, что Евросоюз должен решить проблему миграционного кризиса.

Отмечу, что многие из тех государств, которые наиболее остро критикуют принятие мигрантов, являются странами, жителям которых не так давно самим приходилось покидать родную землю. Например, Венгрию в 1956 году и Чехословакию в 1968-м покинули сотни тысяч, но сейчас они уже не знают, что значит быть беженцем. Это удивительно.