Боевики Исламского государства, волны беженцев, захлестывающие Европу, теракты в мирных городах Старого Света — все это уже не "где-то там", а совсем рядом. Опасность на пороге твоего дома. С чем мы столкнулись, и чего ждать в будущем? Ответы на эти вопросы в своей лекции пытается найти писатель, журналист и историк Леонид Млечин, который посетил Ригу по приглашению журнала "Открытый город".
Полный текст выступления Леонида Млечина опубликован в сентябрьском номере журнала "Открытый город".
Сегодня нет, пожалуй, издания, которое не писало бы об исламском терроризме, исламском радикализме. Начну с Первой мировой войны, столетие которой недавно отмечалось. Именно она, по существу, и породила все те конфликты, с которыми мы сегодня сталкиваемся.
Скажем, не было такого государства Ирак. Его соорудили из трех провинций переставшей существовать в результате Первой мировой войны Османской империи британские и французские офицеры. Причем, сооружая Ирак, они знали, что большинство населения — шииты, а во главе поставили суннитов, заложив тем самым основу конфликта, с которым мы сегодня сталкиваемся.
За незнание приходится платить дорогую цену
А ведь когда я начинал заниматься политической журналистикой, то шииты и сунниты интересовали только моих друзей из Института востоковедения. И уж точно никому не приходило в голову, что из-за древней ссоры по вопросу о том, кто должен стать наследником Пророка, люди будут убивать друг друга на протяжении столетий, и чем дальше, тем хуже.
Напомню, что когда Пророк умер, то у него было много детей. Но и они все прожили недолго, осталась одна дочка Фатима, которая вышла замуж за его двоюродного брата. Одни полагали, что как зять и двоюродный брат он и должен стать наследником Пророка, однако другие правоверные избрали имамом не его. Те, кто не согласился с этим, стали называть себя шиат Али, сторонники Али. С тех пор ислам разделился на две части, это самое грубое деление.
Шииты составляют примерно 10% мусульманского населения. В силу того, что основная часть мусульман не признает их и на протяжении веков преследовала, шииты сформировались как воинственное меньшинство, привыкшее к мученичеству, готовое добиваться своего любой ценой.
И тогда понятно, что происходит в Иране, потому что это шиитское государство. И тогда понятно, что происходит в Сирии, потому что в Сирии у власти находятся алавиты. Алавиты — маленькая религиозная секта, которую ни сунниты, ни шииты не считают своими, но иранские священнослужители из политических соображений приравняли алавитов к шиитам. Но основная-то часть населения Сирии — это сунниты, для которых шииты хуже скорпиона (определение не я придумал, это цитата). Словом то, что происходит в Сирии, — это не политическое столкновение, это война между двумя направлениями ислама. И понятно, почему Иран помогает сирийским властям, почему на стороне Башара Асада воюет около тысячи воинов ливанской Хезболлы. Ведь в Ливане огромное количество шиитов, о чем вспомнили не так давно.
Ливанская организация Хезболла отличается редкой жестокостью. Это они внедрили в большом количестве водителей-камикадзе. Человек садился за руль грузовика, врезался в американскую, французскую или израильскую базу, подрывал себя. Когда не так давно лидеров Хезболлы стали взрывать суннитские боевики, они ужасно обиделись. Но эти люди безумно ненавидят друг друга! И понять их противоречия со стороны очень сложно.
Думаю, когда Россия начала военную операцию в Сирии, среди тех, кто принимал это решение, не было ни одного арабиста и ни одного специалиста по исламу. Потому что в голову не приходила простая вещь — что российские войска выступают на стороне шиитов против суннитов, а мусульманское население России состоит исключительно из суннитов. У нас практически нет шиитов в стране.
И когда узнали, что на границе с Турцией на территории Сирии живут некие люди, ориентирующиеся на Турцию, которых наши войска бомбили, то сильно удивились.
А у такого незнания очень высокая цена.
Откуда взялись "Аль-Каида" и "Талибан"
Когда я еще учился в университете, исламский мир воспринимался как сонные исламские деревни. Я был в 1982 году в Малайзии, это была сонная исламская деревня. А потом все вспыхнуло. Два события изменили исламский мир и изменили наш мир — это революция в Иране и введение советских войск в Афганистан.
Революция в Иране показала силу политического ислама. Оказывается, люди, которые верят в ислам, читают Коран и считают, что жизнь должна быть устроена по религиозным принципам, могут взять власть в стране и сделать так, что ею будут управлять священнослужители. После этого шиитское население в других странах проснулось и стало просить: помогите нам.
А введение советских войск в Афганистан было воспринято как покушение неверных на родную землю. Тогда мы впервые услышали слово "джихад" — священная война против неверных. Джихад объявляется, и он становится обязательным для всякого правоверного. Ислам отличается от других религий тем, что он не признает государственных границ. И тогда в Афганистан поехали добровольцы из разных стран, чтобы воевать против иноверцев, против советских войск на стороне всемирного ислама.
Итогом Афганистана стало возникновение двух организаций: первая — это Аль-Каида как уникальное транснациональное террористическое образование, ячейки которого действуют сейчас по всему миру, вторая — Талибан. Талибан — движение, существующее как в Афганистане, так и в Пакистане — пытается создать там свое исламистское государство. При всем том, что с Исламским государством, существующим на территории Сирии и Ирака, Талибан находятся в контрах — цели у них одни и те же, представления одни и те же, идеи одни и те же.
Под лозунгом справедливости
Почему Исламское государство оказалось таким популярным, почему туда сотнями едут добровольцы со всего мира? Почему так много людей во всем мире, не имея организационной связи с Исламским государством, совершая что-то, говорят: мы сделали это во имя Исламского государства? Потому что они первыми предложили позитивную программу: давайте создадим мир, который будет соответствовать нашим представлениям о прекрасном. И множество людей в мире, оскорбленных собственным положением, ощущающих себя униженными, обиженными и жаждущими справедливости, увидели в этом идею. А идея состоит в создании всемирного халифата, в том, чтобы весь мир стал исламским, превратился в единое исламское государство, жизнь в котором будет построена на религиозных принципах.
У Исламского государства очень неплохой пропагандистский аппарат. Он очень хорошо оплачивается, люди, работающие в пропагандистском отделе, приближены к вождю Исламского государства Абу-Бакру аль-Багдади, который весь этот аппарат создавал. И там, конечно, есть забавные лозунги: "Джихад — лучшее средство от депрессии", "Что вы у себя тоскуете и грустите? Бросайте все, берите свои семьи, переезжайте к нам и живите полноценной жизнью". И в сердцах множества людей это находит отклик.
Я бы сравнил это с коммунизмом 1920-х, который воспринимался как идея всемирного братства, не знающего различий ни этнических, ни языковых, ни социальных, который приглашал объединиться и вместе создавать общество равных, основанное на справедливости. Ничто в сегодняшнем мире не имеет большего отклика, чем лозунг справедливости.
На этом основано и Исламское государство. Захватив сирийский город Ракку, они стали создавать реальное государство, с аппаратом управления, назначая комиссаров знакомым нам образом в больницы, в дорожное управление, повсюду. И все они разные — там иорданец, там египтянин, там йеменец, все разные и все вместе трудятся. Налоги поровну и бумажку выписывают. А для сирийцев, которые привыкли к поборам просто без всякой бумажки, это было даже приятно. Они покончили с уголовной преступностью, потому что у них голову или руку отрубить нет проблем. Цены поднять на базаре нельзя, потому что можно без головы остаться. В развалившемся обществе — Сирия же в состоянии гражданской войны — это некий порядок.
То же самое происходило в Афганистане, когда к власти пришли талибы. Все развалилось, и вдруг появляются какие-то люди, устанавливают порядок. Хоть какое-то спокойствие, какие-то правила.
Комплекс неполноценности
Вопрос в том, почему эти лозунги находят отклик в людях, которые живут рядом с нами? Которые живут в европейских, североамериканских государствах, где нет гражданской войны, где нет разрухи, где есть суд, все институты государства более-менее, а иногда просто хорошо функционируют. Что заставляет все это бросить и уехать куда-то убивать людей? Или никуда не уезжать и убивать тех, которые находятся рядом с тобой. И это и есть главный вопрос, который нас всех волнует.
Хотя я должен сказать, что мы предполагаем, что сейчас худшие годы. Это не совсем так. В 1979 году на территории Европы произошло 800 террористических актов. Однако между теми террористами и нынешними огромная разница. Те террористы не хотели ни в тюрьму сесть, ни умереть. С человеком, который не хочет, чтоб его убили, как-то можно бороться, поэтому с ультралевым терроризмом в Европе быстро справились. Когда же ты имеешь дело с людьми, которые хотят умереть, совершенно непонятно, как их остановить.
У нас в России любят рассуждать, что надо ввести смертную казнь против террористов. Но кого собираются убивать — того, кто и так намерен сам себя взорвать?
Почти никогда до этого террористами не становились те, кто получил убежище, перебравшись в Западную Европу. Потому что эти люди бежали от ужаса и нищеты у себя дома, и они так или иначе ценили то место, где они получили возможность нормально устроиться, отдать своих детей в школы.
А вот их дети воспринимают все иначе. Им кажется, что хоть они и выросли здесь, местные жители их воспринимают как чужих. Иногда они задумываются, почему их родители покинули такую замечательную родину (о которой они, естественно, ничего не могут помнить) и приехали в Европу, где они никогда не будут своими?! И вот эти люди отправлялись сначала в отряды Аль-Каиды, а потом — в Исламское государство.
И тут начинаешь понимать, что в них воспитано чувство зависти к развитому миру. Я думаю, это один из сильнейших мотивов, определяющих терроризм в мире, — чувство невероятно глубокой зависти. Ну что делать, если за последние 400 лет в арабском мире не было придумано ничего?! Если весь окружающий мир, от компьютера до электрических розеток, был создан на Западе.
Как это произошло? Ответов может быть два. Ты можешь признать, что мы мало старались, потратили историческое время зря. Но значительно проще сказать: нас этого лишили, нас поставили в такие условия, что мы ничего не смогли создать, нас колонизировали.
Глубокая ненависть живет в сердцах этого мира, ненависть по отношению к США, к Западу, в который они включают и Японию, и Россию. Это глубокая зависть и тяжелая ненависть. Причем она живет не только в бедных, но и в таких богатых странах, как Саудовская Аравия или Кувейт.
И это огромное идеологическое поле, накрывшее значительную часть земного шара. Оно существует и никуда не денется. Потому что эти чувства никуда не денутся, они будут подпитываться и поощряться.
Ислам, как вы знаете, не знает никакой иерархии, священнослужителем может стать любой правоверный, который хорошо изучил Коран, признан мудрым и знающим. И огромное количество людей собираются по пятницам в кружок вокруг такого местного священнослужителя и изучают то, что он считает правильным. И когда начинаешь вникать, что они изучают, это, как правило, ненависть к внешнему миру, к неверным. В каких-то случаях это прямой призыв к джихаду, в каких-то — просто пассивное объяснение мира, что есть они и мы, и они, в общем-то, лишние.
Словом, все условия для политического исламизма, порождающего исламский радикализм и исламский терроризм, существуют и будут существовать.