Распад СССР и крах советской идеологической модели породил очередную волну исторической мифологизации. Особенно часто политические мифы становятся политической реальностью в отношениях между Россией и странами Балтии. Такой вывод сделал доктор исторических наук Александр Сытин, выступая в международной школе "Балтийский регион: историческая память и диалог культур", которая проводится в эти дни в Балтийском федеральном университете имени И. Канта (Калининград).
"Большинство представлений, лежащих в основании того, что мы называем общественным мнением и общественным сознанием, бесконечно далеки от каких-либо рациональных схем. Мало того, рационализм оказывается в корне чуждым общественному сознанию, насквозь проникнутому иррациональными индивидуальными и групповыми комплексами, недоверием к самым, казалось бы, очевидным вещам и доверием к тому, что не выдерживает даже самой поверхностной критики с логической точки зрения", — считает историк.
По мнению Сытина, государственная идеология создается веками. Она медленно развивается и трансформируется в ходе исторического развития, эволюционируя вместе с исторической реальностью, с развитием того или иного государства или его крупного института. Именно в ходе этого развития создается образ "вечных" исторических союзников и врагов, формируется антитеза "мы и они", складывается национальный менталитет, поводы для гордости и восприятие памяти о неудачах.
Непосредственным образом государство, как правило, не принимает непосредственного участия в этом процессе, а нормы поведения во многом определяются укладом жизни, многочисленными социальными рамками и поведением традиционно сложившихся элит. Государство же не проявляет озабоченности созданием соответствующих его интересам идеологических, применительно к теме нашего разговора, историко-мифологических клише.
"Ныне же в условиях, когда органическое существование общества нарушено, традиционные институты утрачены, старые элиты уничтожены или потеряли всякое влияние и авторитет, а граждане максимально атомизированы и едва связаны между собой общей территорией проживания, языком и материально-производственными отношениями. Власть, озабоченная созданием национальной идеи, берет на себя руководство формированием общественного сознания. Для власти, черпающей свою легитимность лишь в результатах голосований и базирующейся на мнении "большинства", вопросы такого формирования становятся жизненно важными, превращаются в инструмент управления и оплот собственной стабильности", — утверждает Александр Сытин.
По его мнению, в процессе историко-политического мифотворчества власть бывает вынуждена приспосабливаться к реалиям народного менталитета. В противном случае идеологические историко-политические штампы не будут признаны и восприняты населением, которое, утрачивая доверие к власти и ее институтам, отвечает на подобные вещи снижением электоральной активности и, в конечном итоге, ростом протестных настроений. События последнего 20-летия дают достаточно примеров для иллюстрации этого тезиса на материале истории России и практически любой балтийской страны.
"Пока спорят историки, их споры напоминают борьбу профессиональных армий, когда же исторические мифы выходят на пространства средств массовой информации, идеологии и блогосферы, борьба обретает тотальный характер. Взаимная ненависть тогда раскаляется до смертельного градуса, кто-то против кого-то и вокруг чего-то консолидируется, власти же остается только направить этот поток в нужное русло и активно формировать ряды идеологических, а в перспективе и реальных бойцов в своих интересах.
Особенно велика роль исторических мифов, которые в рамках каждой национальной исторической и культурной общности я назвал бы сакральными. Попытка обсуждения и тем более развенчания таких мифов мгновенно объявляется "пострадавшей стороной" кощунством и глумлением над ее "национальными святынями". Вынесение "дебатов об исторической истине" на улицы и площади зачастую приводит к столкновениям с летальным исходом, созданию "культа погибших борцов", охлаждению, чуть не до разрыва, межгосударственных отношений и формированию долгого шлейфа исторической памяти на уровне предания и весьма недружественных национально-психологических стереотипов, надолго поселяющихся в "памяти народной".
Если же, помимо всего прочего, исторический миф закладывается в основание не только идеологии, но и государственного устройства или внешнеполитического курса той или иной страны, диалог становится в принципе невозможным. Он невозможен не только по существу самого мифа, но и по сути опирающихся на него постулатов.
Борьба между мифами и их индивидуальными и групповыми носителями своей жестокостью и бескомпромиссностью напоминает религиозные войны в Европе XVI-XVII веков. Чего, например, применительно к нашей теме стоит "война памятников" между странами Балтии и Россией середины "нулевых", трагическим апофеозом которой стали таллинские столкновения из-за Бронзового солдата 2007 года, пикеты у эстонского посольства в Москве и слоган "Купи тур в Эстонию — продай Родину!" на баннерах поперек московских проспектов.
Соответственно, устойчивостью мифов и их сакрализацией в значительной степени объясняются и столь часто выдвигаемые взаимные обвинения в двойных стандартах. Здесь все строится по принципу "наши мифы соответствуют историческому ходу событий, а ваши являются исторической ложью. На самом деле ход исторических событий столь многообразен и противоречив, что в его лабиринтах можно найти подтверждение практически любым трактовкам", — резюмировал Александр Сытин.