Как территория будущей Латвийской Республики оказалась рассечена линией фронта. Поэтому жители узнавали новости из разных газет, в зависимости от того, по какую сторону линии фронта они находились (и на каком языке они читали — немецком или латышском). Газеты на русском языке на оккупированной территории не выходили, зато некоторые латышские издавались в Тарту, Пскове или Петрограде, который в них именовался Петерпилс, а в пронемецких изданиях — по прежнему Петербургом.
Кроме того, газеты делились по партийной принадлежности. Причем, у крупных партий газет могло быть несколько. Социал-демократы (большевики) выпускали газеты Cīņa, Proletariāta Cīņa, Sociāldemokrats, Laukstrādnieka Cīņa, Mūsu Cīņa. Также под их влиянием находились Ziņotājs, Brīvais Strēlnieks и Latvju Strēlnieks. Эти газеты в разное время издавались в Риге, Москве, Петрограде и Цесисе. Газета меньшевиков назвалась Strādnieku Avīze.
Национальные демократы издавали газеты Dzimtenes Atbalss и Brīvā Latvija. Газета Национального совета латвийских воинов в 1917 году называлась то Laika Vēstis, то Laika Domas , а то и Laika Balss. Партия Улманиса Крестьянский союз издавала газету Līdums, после оккупации Риги редакция находилась в Валке. А за Учредительное собрание они агитировали газетой Par Brīvo Latviju.
Эсеры выпускали газету Darba Tauta, радикальные демократы — Jaunais Vārds, просто демократы — Jaunais Laiks. В Петрограде выходила Jaunā Dienas Lapa, в Пскове — Dzimtenes Vēstnesis и Baltijas Vēstnesis, ни какой партии явно не относившиеся.
Кроме того, одни газеты выходили по григорианскому календарю, другие — по юлианскому, а третьи — ставили обе даты.
Выходившие в Риге газеты сообщали о возобновлении деятельности Рижского латышского общества (9 октября), вопрос с помещением еще не решен. Однако известен размер членских взносов — 10 рублей. Официально сообщалось (10 октября), что улицам Риги возвращены немецкие названия, будут вывешены соответствующие таблички. Что на почте будут принимать письма, написанные только по-немецки (12 октября). А рыбакам запрещается продавать выловленную рыбу, ее надо сдавать по фиксированной закупочной цене (25 октября).
Rīgas Latviešu Avīze сообщала, что в Лиепае родители оштрафованы на 10 марок за то, что их дети без уважительных причин не посещали школу, и что тысячи рижан устремились на картофельные поля в окрестностях города.
Dzimtenes Ziņas сообщала, что рижане отправили поздравительную телеграмму фельдмаршалу Гинденбургу в день его рождения, а запасы табака необходимо упаковать и сдать городским властям, иначе — штраф в 10 тысяч марок. Также до 14 октября требовалось сдать все пишущие машинки с латинским шрифтом.
15 октября 1917 года открылись школы. Dzimtenes Ziņas писала, что в Риге открыты 4 школы для немецких детей, 5 — для латышских, 2 — русские и 1 — еврейская. Сообщалось и о национальном составе жителей Риги. Согласно газете, на 1 августа 1917 года в Риге проживало 114 379 латышей, 30 141 немцев, 18 320 русских, 11 604 литовцев, 10 945 поляков, 21 522 евреев, 2 081 эстонцев и 1 598 людей иных и невыясненных национальностей. Всего — 210 590 человек. Впрочем, газета допускала, что эти цифры уже изменились.
Из западных газет с опозданием узнали и об октябрьском перевороте. Вот что писали в той же Dzimtenes Ziņas:
10 ноября. Газета Matin сообщает из Петербурга, что министр юстиции отдал распоряжение об аресте Ленина.
15 ноября. Из Амстердама 11 ноября сообщают, что согласно телеграммам из России все газеты сообщают, что полки Керенского, Корнилова и Каледина маршируют на Петербург.
17 ноября. Агенство Havas сообщает из Петербурга 11 ноября — здесь появились правительственные полки. Бронированные автомобили ведут борьбу с большевиками.
13 ноября Handelsblad cообщает из Лондона, что туда из России не поступает никаких официальных или полуофициальных известий.
В общем, читатели рижских газет вынуждены были довольствоваться запоздалой и противоречивой информацией о событиях в Петрограде.
Латышские газеты, выходившие в Валке, были более информированы. Газета Laika Vēstis уже 12 ноября опубликовала обращение председателя Совета народных комиссаров Ульянова (Ленина) к армейскому командованию с призывом исполнить решение всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов и возобновить мирные переговоры. А газета Līdums хотя и пишет 8 ноября, что положение неясное, но далее вовсю цитирует петроградские газеты.
А еще более полную информацию о событиях 25 октября в Петрограде представила газета Baltijas Vēstnesis, которая издавалась в Пскове. Уже 28 октября там был опубликован почасовой рассказ о событиях той судьбоносной ночи, со ссылкой на начальника петроградской милиции Временного правительства. И про взятие Зимнего, и про крейсер "Аврора", и про бегство Керенского, но не в женском наряде. "В 11 часов утра Керенский приехал на какой-то вокзал, велел приготовить себе вагон и уехал из Петрограда. Петроградцы не знают, куда он уехал. Оборону Петрограда Временное правительство доверило Н.М. Кишкину, в чьем ведении все военные и гражданские учреждения".
В еще лучшем положении находились читатели большевистской печати. Им сразу все объяснили. Газета Brīvais Strēlnieks уже 31 октября (старого стиля, конечно) сообщила: "25 октября в Петрограде рабочие и солдаты победили капиталистов и помещиков. Власть находится в руках Советов Рабочих и Солдатских депутатов. Во всех центрах рабочего движения произошло то же самое".
Эта же газета писала, что крейсер "Аврора" вовсе не обстреливал Зимний дворец, а сделал лишь один сигнальный выстрел. Кроме того, здесь были опубликованы знаменитые "Декрет о мире" и "Декрет о земле", а также менее знаменитый "Декрет о печати", тоже подписанный Лениным. Через пять дней после подписания эти строки уже были переведены на латышский язык: "Всякий знает, что буржуазная пресса есть одно из могущественнейших оружий буржуазии. Особенно в критический момент, когда новая власть, власть рабочих и крестьян, только упрочивается, невозможно было целиком оставить это оружие в руках врага в то время, как оно не менее опасно в такие минуты, чем бомбы и пулеметы. Вот почему и были приняты временные и экстренные меры для пресечения потока грязи и клеветы, в которых охотно потопила бы молодую победу народа желтая и зеленая пресса. Как только новый порядок упрочится, — всякие административные воздействия на печать будут прекращены, для нее будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом, согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону".
Как вышло на самом деле — всем хорошо известно.