Начало честного диалога между латышской и русскоязычной общинами может оказаться необходимым условием для приведения в чувство местной системы госуправления и, как следствие, экономики страны.

Для благополучного и более-менее прогнозируемого разруливания любой ситуации (а критической — особенно) крайне желательны три фактора: адекватный план, человеческий ресурс и согласованность действий. Насчет плана понятно: нужны цели и задачи, выполнив которые, мы получим нужный результат. С человеческим ресурсом — тоже: должен же кто-то этот план реализовывать. Но причем здесь согласованность?

Представьте себе судно посреди океана. До ближайшего порта несколько часов пути. И тут выясняется, что образовалась течь. Помпы не справляются или даже вовсе вышли из строя, и единственная надежда на спасение — капитанский план, который заключается в том, что пять матросов в трюме быстро-быстро вычерпывают воду ведрами, остальные передают эти ведра по цепочке на палубу, а последний выливает воду за борт.

Но тут один матрос заявляет: "Моя вахта — только через три часа. Пойду почитаю журнал". Разворачивается и уходит в свою каюту. Другой говорит: "Слушайте, я на протяжении трех месяцев каждый день вижу ваши лица, и они мне неприятны. Я вот как представлю, что ты, Петров, будешь передавать мне ведро, и уже нехорошо становится". И тоже уходит. По какой-то причине начинают собачиться еще двое и откатываются в сторону, чтобы выяснить отношения. В общем, людей в цепочке не хватает; оставшиеся матросики мечутся с ведрами, но времени на их доставку на палубу приходится тратить больше, чем предписывалось планом, вода прибывает быстрее, чем вычерпывается, и кораблик идет ко дну.

Поздравляем — вы выиграли билет как раз на этот пароход!

Даже хуже — из всех упомянутых выше условий у нас соблюдено только одно: мы все еще есть — то ли матросики, то ли пассажиры, и часть из нас все еще, в принципе, не против побегать с ведром. Но с остальным — труба. Капитан (сиречь правительство и прочие институты власти) не вызывает у нас ни уважения, ни доверия, да и мы ему, похоже, не очень симпатичны. При этом у него нет плана, а у нас — согласованности. Потому что команда — то есть общество в смысле "группа людей, которая характеризуется общими интересами и может иметь отличительную культуру и учреждения" (Wikipedia) — в Латвии за 20 без малого лет не сложилась. Точнее, культурой — "нравственными, моральными и материальными ценностями, умениями, знаниями, обычаями, традициями" (цитата оттуда же) — мы худо-бедно обзавелись, учреждений насоздавали так, что не протолкнуться. A об общих интересах договориться забыли.

Анестезия для совести

Тут надо сказать "спасибо" отцам-основателям новой Латвийской Республики, в начале 90-х принявших закон о гражданстве: по-самурайски отрезав от участия в политической жизни почти целую русскоязычную общину, они раскололи одну маленькую страну на два больших лагеря. В одном лагере обида ("Да ну вас всех в…!") смешалась со злостью ("Хрен вы нас отсюда сдвинете!"). В другом воспряли духом: "Ура! Теперь все наше!".

При этом продвигавшаяся в комплекте с введением института неграждан идея восстановления исторической справедливости — то есть ликвидации последствий оккупации — позволила большинству даже не озабоченных национальным вопросом латышей легко смириться с новой реальностью. Ведь, согласитесь, одно дело закручивать русскоязычным гайки за просто так, и совсем другое — восстанавливать справедливость. Не дикари ведь, честное слово.

Вторая возможность засыпать ров между двумя общинами появился в начале 2000-х, когда власти начали продвигать реформу школ нацменьшинств. Но к этому времени исчезла свежесть восприятия. Если в начале 90-х совестливый Янис мог крепко задуматься, а хорошо ли, что его сосед Ваня, с которым они рыбачат по выходным и вообще отлично проводят время, вдруг оказался без права голоса, то десять лет спустя он уже как-то с этим свыкся. Ваня больше не ходит с ошалелым видом и вопросом "за что?" пополам с "вот ведь суки!", застывшим в глазах. Он, может, натурализовался, а даже если и нет, все равно возмущение как-то прошло и возвращается только иногда во время просмотра новостей по ТВ. Короче, к несправедливости привыкли.

Стоит ли удивляться, что второе по масштабам изнасилование русскоязычной общины в виде реформы-2004 не вызвало публичного отторжения даже у тех латышей, кто четко понимал ненужность и явный политический характер нововведений? Не c их детьми ведь экспериментируют, верно? К тому же вон — правительство говорит, что дети просто не хотят учить латышский язык, вот и бузят. Короче, не наши проблемы. Логично, что и русскоязычная община к проблемам латышей стала относиться симметрично: сами наколбасили, вот и разбирайтесь без нас.

Впрочем, если посмотреть вокруг, то обнаружится масса "не наших проблем". Выселяют жильцов денационализированных домов? Безобразие, конечно, но не нас же лично выселяют. Правительство выбрасывает миллионы на идиотские проекты? "Уроды", — напишем мы на форуме и пойдем по своим делам. Неудачливому и не слишком изворотливому заемщику банк выкручивает руки, продает залог, а остаток суммы семья будет отдавать всю оставшуюся жизнь? Мы ей готовы посочувствовать, но так, чтоб без напряга…

Капитаны-шантажисты

Опять же спасибо капитанам. Однажды надавив на национальную идею, пионеры — "тевземцы", а затем и все прочие обнаружили, что поддержание определенного градуса в отношениях двух общин дает массу политических бонусов. И вместо того, чтобы создавать позитивную идеологию (то есть "структурированную систему определенных (чаще политических, социальных или общественных) четко сформулированных положений и идей" — снова Wikipedia), способную конструктивно объединить людей, время от времени прибегали к мелкому шантажу электората, рассказывая ему на ночь страшные сказки про пятую колонну и волосатую руку Москвы.

Таким вот образом к началу XXI века в Латвии сложилось (точнее, разложилось) чудесное общество, где, по выражению профессора Роберта Килиса, полностью демонтирована способность к сотрудничеству. Вот это и есть самый ужас нашего положения. Потому что сумей мы друг с другом договориться — давно бы выдали тот самый план выхода из кризиса, которого мы непонятно почему ждем от правительства, зная при этом, что оно его не создаст. И план развития экономики слепили бы с приоритетными отраслями, и свою Nokia, возможно, нашли бы.

Но вместо этого латыши заламывают руки, глядя как немногие их представители добивают собственную историческую родину, но по-прежнему с недоверием косятся на русских. Русские же, страдая в материальном плане не меньше латышей, довольно подмигивают: "Ага! Я же говорил. Получите — распишитесь!". Может, хватит? Момент — самый подходящий. Фактически все, что надо сделать — это посмотреть на ситуацию непредвзято, увидеть свою роль в происходящем и начать, наконец, отфильтровывать "капитанский" бред.

Запрограммированная неэффективность

Для латышского населения, в частности, крайне важно осознать, что нынешний кризис — прямое следствие деление страны на граждан и неграждан. Отбросим эмоции и посмотрим, что на самом деле произошло. Выражаясь языком экономистов, законом о гражданстве была ограничена конкуренция, что есть великое зло, ибо в результате наши почти всегда ограниченные ресурсы используются неэффективно.

Так получилось и в Латвии. Отодвинув от процесса русскоязычных и активно используя национальный вопрос, небольшое количество партий обеспечило себе доминирование на политической арене. К сожалению, нельзя сказать, что это совсем не относится к "русским" партиям, которые из настоящего положения тоже до сих пор извлекали вполне реальные бонусы.

Довольно скоро определился набор политических сил, которые почти гарантированно набирали необходимое количество голосов, чтобы попасть в Сейм — сейчас практически все они там и сидят. Из них выделяется еще более узкий круг "латышских" партий, придерживающихся принципа "как угодно — только не с русскими". Принцип это универсален настолько, что тот же Jaunais laiks, впрямую называвший "народников" коррупционерами, всякий раз предпочитал садиться за стол переговоров с ними, но с ЗаПЧЕЛ или ЦС — ни в коем случае. Так сказать, из двух зол — русские или коррупционеры — выбирали меньшее.

Теперь представьте себя на месте, скажем, Народной партии, которая четко знает (или до сих пор знала), что и сейчас она в правительстве, и через год будет там же, и через два, и после выборов, и после следующих выборов… Ответьте честно: стали бы вы при таком гарантированном трудоустройстве беспокоиться о качестве управления страной и любой отдельно взятой сферой жизни? Вот и они все это время не беспокоились.

При этом у правящих и околокоалиционных "латышских" партий есть проблемы поважнее качества управления страной и контроля за происходящими в ней процессами: сейчас для них жизненно важно удержаться наверху во что бы то и стало. Потому что в случае реальной смены власти у новых капитанов безусловно появится желание слегка разобраться в том, что же там наворотили их предшественники. А там могут возникнуть всякие ненужные вопросы. Кто подписывал? Почему подписывал? На сколько лет лишения свободы тянет вот эта подпись? А вот эта? Предпочитаете сидеть или внесете в бюджет живыми деньгами? А там ведь совсем неприятные дела могут начаться…

В общем, мы получили удивительную систему госуправления, которая ресурсы сосет по-взрослому, но ни за что не отвечает и при этом готова костьми лечь за свои мягкие кресла и стульчики. И так как стоящие над ней партии ничего внятного ни в оправдание, ни в утешение сказать не могут, они будут давить на национальный вопрос и такой привычный образ врага. Собственно, процесс пошел: Союз "зеленых" и крестьян начал переговоры с Visu Latvijai, Jaunais laiks блокируется с "Гражданским союзом" и "Обществом за другую политику". Понятно, что не за мир во всем мире эти объединения будут выступать.

Принцип или лень?

Для русскоговорящей части не менее важно осознать, что раз уж мы отсюда не уехали, то делать вид, будто происходящее здесь нас не касается, — значит обманывать самих себя. Ведь нет такого: у латышей кризис, а русские (обобщим всех нелатышей по языковому признаку) — как сыр в масле и не знают, куда девать деньги? НДС у нас один на всех, банки строго смотрят на заемщика вне зависимости от его национальности, да и полиция, не важно, вызвал ее Ваня или Янис, приезжает с опозданием, и все тут.

Можно сказать, что нынешний кризис — это результат не только действий латышской политической элиты, но и бездействия русских. И даже сам факт существования такой элиты — тоже отчасти наших рук дело. Да, среди русскоговорящих много неграждан, которые не могут непосредственно влиять на политику страны — по крайней мере через результаты выборов. Да, среди неграждан найдется немало тех, кто способен получить гражданство Латвии, но не идет натурализоваться из принципа, помня о циничном кидке 1991 года, и их можно понять. Но, простите, сколько среди нас тех, кто мог бы с лету сдать экзамен на гражданство, но не идет не из принципа, а потому что и так не жмет?
Точнее, кажется, что не жмет, потому что всех прижало со страшной силой, и Ваня с Янисом вдруг оказались соседями не только по лестничной клетке, но и в очереди на бирже труда.

Скелеты на вынос

Причем, Янису в этой ситуации даже обиднее. Он ведь прекрасно видит, что те, которых он сам, быть может, выбирал, на деле оказались какими-то марсианскими захватчиками, способными уничтожить здесь абсолютно все. И, скорее всего, он начинает осознавать, что начало этой инопланетной колонизации положено в 1991 году, и что своим нежеланием высунуться и спросить "А что это вы Ване гражданство не дали?" он лично ей поспособствовал.

И вот стоят эти двое в очереди на биржу труда, мнутся, треплются о всякой ерунде — о погоде, о последнем футбольном матче… Даже о политике могут немного ("довели страну, суки!"), прикрывая междометиями в адрес правительства неловкость, которая возникает в момент, когда всплывает эта тема. Что им мешает ее преодолеть? Нехватка смелости и честности. Будь Янис смелее и честнее, давно бы сказал: "Извини, Вань, 18 лет назад нехорошо получилось… Мне дико неудобно". На что Ваня возможно бы ответил: "Да, знаешь, я ведь уже сто раз натурализоваться мог. Но то работа, то рыбалка, то телек посмотреть…". Ну, или что-то другое сказал бы, — не принципиально важно. Важно, что, вытряхнув из шкафа эти скелеты, Ваня с Янисом почувствуют облегчение: общаться станет проще и не придется отводить глаза.

И тогда можно начинать договариваться.

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!