Они остаются жить вместе как ни в чем не бывало? Или тоже расходятся? С одной стороны — ну и ушел один член семьи, что же теперь, всем разбегаться? Хозяйство общее, да и привыкли друг к другу. А с другой — он сам их (жен) тут всех собрал, сватался, ухаживал, подарки-цветы дарил, любить обещал. А в результате получилась полная чепуха. То ли женская коммуна, то ли женская общага. И одной брошенной жене неуютно, стыдно перед окружающими. А десяти брошенным дурам каково?
Вопрос-то у меня не праздный. На прошлой неделе сразу две основные страны старого Евросоюза прокатили на своих референдумах Евроконституцию — Франция и Голландия. Говоря образным языком, только год прошел в счастливом евробраке (некоторые новые страны-жены еще и штамп в паспорт не успели проставить), а муж (старый Евросоюз) уже начал потихоньку из семьи сваливать.
Впрочем, его можно понять. Гарем попался — тот еще. Все бедные, крикливые, у каждой по десятку болячек. Дети их голопузые уже по всей Европе скачут. И все в один голос денег требуют. Вопрос: а зачем женился-то? А так: прибрал на всякий случай, чтобы другой Господин бесхозных теток к себе не сманил.
Наша Латвия (эдакая тормознутая прибалтийская Гюльчатай) в срочном порядке сразу за французским и голландским референдумом ратифицировала Евроконституцию. Так сказать, проставила штамп в свой паспорт. Смысл действа — никакой. Евроконституция без Франции и Голландии имеет ценность не большую, чем бумага, на которой она написана.
А вообще она, Латвия, читала этот "брачный договор"? Я читал его: там такое написано насчет "развода" — закачаешься. Там развестись труднее, чем у католиков. У католиков главное — уговорить римского папу. А по Евроконституции надо, чтобы развестись, уговорить весь "ватикан", включая нищих на паперти. Так для чего же мы все-таки ратифицировали эту самую Евроконституцию? Вот она, женская логика: чтобы "господин назначил меня своей любимой женой".
Лично мне это очень не понравилось. Во-первых, где же наша женская гордость? Жених уже официально на сторону пошел, а мы все к нему на любовь напрашиваемся, за штаны дергаем, в рот заглядываем. Во-вторых, у любого мужа, который начал задумываться, а не вернуться ли снова к веселой холостой жизни, такие клятвы "верности до гроба" ничего хорошего не вызовут. Ему еще больше захочется свободы.
Ну и в-третьих, а не поспешили ли мы испачкать штампом Евроконституции свой паспорт? А ну как брак распадется? Так-то мы были девицею на выданье. Юбку залатать, прыщи припудрить — и еще можно попробовать. А кто мы будем теперь? Брошенной женой, да еще в гареме с десятком таких же голодраных, среди которых самые голодраные — мы? Что тогда будем делать? Кто нас возьмет?
В фильме "Белое солнце пустыни", в критический для жен Черного Абдуллы момент, появляется товарищ Сухов, который наводит порядок. И все заканчивается хорошо.
Я ни на что не намекаю.