Долгие годы внешняя политика Латвии была монотонно однообразной, как блочные дома в жилмассиве Кенгарагс. "Приоритетами внешней политики Латвии являются вступление в Европейский союз и НАТО" — повторяли как попугаи латвийские глашатаи внешней политики. При известном усилии можно было даже усмотреть какую-то искорку очарования в комически непоколебимой убежденности многолетнего министра иностранных дел Индулиса Берзиньша в безошибочности взятого курса.

Сначала главный акцент делался на Европейский союз, поскольку НАТО казалось чем-то далеким и недостижимым. Аргументы о необходимости вступить в тот или другой союз обосновывались довольно просто — это диктуется соображениями нашей безопасности. В переводе с дипломатического языка на обычный это означало: "Когда вернет себе бодрость русский медведь, то только принадлежность к организациям Запада может спасти нас от лохматых лап этого ненасытного зверя".

Итак, вначале акцент делался на ЕС — ближайшей и более легкой цели. Ситуация радикально изменилась, когда сцену покинул Ельцин, и его место в Кремле занял Владимир Путин. Если Ельцина, как настоящего русского мужика (который в августе 1991 года въехал в Кремль на танке — от такого можно ожидать чего), Запад боялся, то Путина как человека энергичного поведения воспринимают только те, кто живет в российском информационном пространстве.

На Западе быстро сообразили, что достаточно сформировать у Путина впечатление, что руководители западных стран (и в первую очередь — США) говорят с ним как равные с равным, то Путин размягчается, как молоденькая девушка после пары комплиментов. Когда Джордж Буш на своем техасском ранчо во время совместной конной прогулки между прочим бросил фразу, что принято решение принять в НАТО страны Балтии, то Путину не хватило политической воли решительно возразить. В этот момент в большой степени решилась судьба Латвии.

И внезапно возникла ситуация, при которой достичь НАТО оказалось проще, чем попасть в ЕС, с которым необходимо вести длинные и утомительные переговоры о вступлении. Хотя в официальной внешнеполитической доктрине Латвии не изменилось ни одной запятой, тональность стала другой. Среди двух одинаково близких организаций более близким сердцу стало НАТО.

У такого изменения позиции есть три главные причины. Во-первых, НАТО несравнимо меньше ограничивает суверенитет Латвии; во-вторых, дает более полные гарантии безопасности; и, в-третьих, намного меньше инфицировано вызывающей отвращение бациллой левизны, которая в латвийской политической элите по-прежнему приравнивается к проказе.

Премьер-министр Эйнарс Репше вскоре после занятия поста позволил себе даже бросить фразу, что ничего невероятного не произойдет, если на референдуме народ Латвии проголосует против вступления в ЕС. Правда, позднее он будто бы отмежевался от этих слов, но слово не воробей. Его настоящие (а не официальные) мысли более не являются секретом.

Если сначала НАТО и ЕС казались большинству латвийских политиков сиамскими близнецами (одно туловище, две головы), — то вскоре выяснилось, что ситуация намного сложнее. Оказалось, что Запад не такой уж единый. Сначала Латвия попала в довольно щекотливую ситуацию, когда США хотели добиться для своих граждан иммунитета от международного уголовного суда.

Латвийским дипломатам пришлось выбирать между США и ЕС, который отклонил возможность предоставить гражданам какой-либо страны эксклюзивный иммунитет. От принятия сложного решения латвийское внешнеполитическое ведомство спасло новое увлечение президента США — свержение Саддама Хусейна. Однако вскоре выяснилось, что Латвии вновь следует принимать решение, и на этот раз — еще более трудное.

На чью сторону встать? На сторону мирового военного и экономического гиганта — США, или на сторону двух локомотивов ЕС — Германии и Франции, при чем одна из них является крупнейшим торговым партнером Латвии, а вторая — постоянным членом Совета безопасности ООН с правом вето. Как известно, Латвия встала на сторону США. И вот здесь мы доходим до основного вопроса, из-за которого и написана эта статья. Кто же в Латвии определяет ее внешнеполитический курс?

Конституционные принципы политической системы Латвии главным центром власти определяют сейм. Однако в сейме решению вопросов внешней политики отводится совсем мало времени. К тому же чаще всего это происходит не в форме серьезной политической дискуссии, но в виде взаимного обмена демагогическими остротами.

В этой ситуации определение внешнеполитического курса сдвигается в сторону президента страны, министерства иностранных дел или даже посольств Латвии (вспомним интервью латвийского посла в США Айвиса Рониса газете The New York Sun, в котором он выразил полную поддержку проводимой Бушем стратегии в отношении Ирака еще до того, как свое мнение выразили правительство и министерство иностранных дел).

Сандра Калниете, не проконсультировавшись ни с кем, позволила себе подписать заявление Вильнюсской десятки, в котором выражена недвусмысленная поддержка политики США. Если же Калниете все проконсультировалась (скорее всего, так и есть), то в новые времена открытости желательно было бы проинформировать общество, насколько широким кругом и при какой глубине обсуждения всех "за" и "против" было принято это столь важное для Латвии решение.

Очень не хотелось бы, чтобы латвийское государство воспринимало свое поведение как детскую игру. Государство все-таки достаточно взрослое, чтобы прекратить игры любого рода, и особенно такие, от которых в известной степени зависят не только наша собственная судьба, но, возможно, и судьбы мира.

Некоторые шутят, что латвийское министерство иностранных дел стало местным отделением Государственного департамента США, и все документы, которые следует подписать Сандре Калниете, она получает по факсу из посольства США на бульваре Райниса. Хотелось бы верить, что у этого анекдота мало общего с реальностью, и Латвия способна сама принимать ответственные и адекватные решения, которые влияют на ее место в мире.

Но вопрос остается открытым. Кто же в действительности определяет внешнюю политику Латвии?

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!