Экономисты почти единогласно оценивают влияние внешней среды на экономику Латвии как негативное. Но этот термин относителен, а выводы зависят от того, с чем мы сравниваем. Вряд ли нашим предкам было легче, сейчас мы живем в одну из самых мирных эпох в истории человечества. Также и серьезный экономический спад – почти наполовину, как в 1991-1993 году, или почти на четверть, как в 2008-2010 году, – сейчас неактуален.
Напротив, несмотря на продление торговых санкций и существенную задержку в освоении фондов ЕС в прошлом году, выпуск обрабатывающей промышленности, экспорт товаров и количество туристов Латвии достигли новых исторических высот. К тому же, с 1 июля 2016 года мы являемся полноправным участником Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), клуба наиболее развитых стран мира.
Правы экономисты, которые предупреждают об усилении протекционизма в мире и его возможном негативном влиянии на экономику Латвии. Но есть ли смысл волноваться о вещах, которые мы не в силах изменить? Единственное, что может сделать порыв ветра (внешняя среда) с хорошим кораблем – немного его раскачать и продлить время пути. Зато корабль, отплывающий в дальнее путешествие с неисправным штурвалом и дырявыми парусами, надеясь только на попутный ветер, скорее всего, в пункт назначения не прибудет.
Можно было бы поспекулировать на тему «Какие ветры нас ожидают в 2017-м году?», упомянув британское голосование за выход из ЕС или избрание Дональда Трампа президентом США. Но, по-моему, это сейчас не самое важное. О порывах ветра в океане точно известно лишь одно – они будут существовать всегда.
Добьется ли Латвия в обозримом будущем своей цели (уровня жизни Западной Европы), в основном, зависит от умелого управления кораблем – качества образования, здравоохранения, госуправления и предпринимательской среды. И решения о наиболее подходящей модели финансирования медицины, мотивирующей зарплате для учителей, честной и понятной правовой среде будут приниматься вовсе не в Брюсселе, Вашингтоне или Москве. Все это – результат наших собственных действий или бездействия.
Звучит аргумент, что Латвия обречена вечно отставать в плане образования и медицины, так как из-за низкой плотности населения приходится содержать неэффективную (но необходимую для выживания села) инфраструктуру. Думаю, это утверждение не выдерживает критики. Например, в Эстонии и Финляндии количество жителей на квадратный километр меньше, чем у нас, но эти страны являются рекордсменами ЕС в плане учебных достижений школьников.
Другие показатели тоже зависят далеко не только от плотности населения. Например, в обеих упомянутых странах продолжительность жизни дольше, дороги лучше, удовлетворенность общества качеством медицины выше. Разговоры о Латвии как о «полупустой стране» - это, скорее, попытка выдумать оправдание скромным результатам и прикрыть собственное бездействие. В глобальных масштабах никакой связи между плотностью населения (или количеством жителей в стране) и уровнем доходов не существует.
Уровень доходов в Латвии постепенно растет, и это печальная новость для тех отраслей, где существует низкая производительность труда и, соответственно, низкие оклады. Естественно, при улучшении экономической ситуации в стране все меньше людей хотят вручную запаковывать шпроты. Развитие экономики создает и проигравших (creative destruction). В данном случае это владельцы предприятий, где платят низкие зарплаты. Поэтому иногда звучат голоса о ввозе низкоквалифицированной рабочей силы из-за границы. Не могу с этим согласиться, ведь в таком случае Латвия продолжила бы позиционировать себя как страну низкой зарплаты и уровня жизни. Вместо этого упаковку шпрот нужно автоматизировать. Некоторые предприятия будут этому сопротивляться, так как понадобятся существенные инвестиции в производственные устройства и технологии, зато в долгосрочной перспективе это окупится.
Если очистить цифру ВВП от колебаний еврофондов, темп роста ВВП довольно стабилен – около 2% в год. [1]. В прошлом году ВВП вырос всего на 1% из-за прерывания потока еврофондов. Если перенести один процент с доходов прошлого года на следующий, в 2017 году народное хозяйство может вырасти на 3%.
Это в плане постепенного снижения безработицы (по-моему, в следующем году безработица уменьшится все-таки не до 8.0–8.7%, как прогнозируют аналитики коммерческих банков, а до примерно 9%), а также роста средней зарплаты на 3-5%. Однако этого недостаточно для экономического рывка, чтобы за пять лет догнать Эстонию, а в течение одного поколения – Германию. Как раз наоборот – если темп роста ВВП будет 1-3%, а тема экономического спада исчезнет из заголовков СМИ, может возникнуть иллюзия, что рост экономики ускоряется и без структурных реформ. И реальная проблема – низкий долгосрочный рост (около 2%) – никуда не исчезает, а просто прячется от взгляда общества. Тогда эта тема вновь станет актуальна не раньше, чем во время следующего циклического спада. В итоге еще несколько лет будет впустую потрачено на дискуссии о «неблагоприятной внешней среде» и тому подобных вещах. И это вместо того, чтобы наконец приступить к реформам.
[1] Я отнял от ВВП некоторые строительные подотрасли, которые существенно зависят от колебаний фондов ЕС и административных решений – инженерные постройки (дороги, мосты, электросети), а также отдельные нежилые здания (например, школы, библиотеки и больницы).
Перевод DELFI. Оригинал здесь
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
