В среде неграждан звучит претензия: существующая в Латвии национальная реальность их не удовлетворяет. Тех деятелей, которые сознательно обосновывают тупик отрицания тем, что существующая модель не соответствует их "высоким" замыслам, я сравниваю с номенклатурщиками, о которых писал Александр Солженицын (кажется, в "Раковом корпусе"): они любили народ, но ненавидели жителей.
Выходящая в Латвии русская пресса начала 2004 год с острой критики реформы образования. Бросаются в глаза тревожные заголовки — в "Вечерней Риге" за 14 января, например, читаем: "Фитиль подожжен". Если реформу действительно воплотят, будет взрыв. Почему? Об этом газете говорит депутат сейма Владимир Бузаев: "Реформа подорвет основы русской идентичности". То есть, знания, полученные на латышском языке, подорвут самость латвийских русских, они утратят ощущение этнической принадлежности и связываемые с ней ценности. Русский человек будет говорить и думать по-латышски. Критики реформы считают, что предусмотренная пропорция учебных предметов в русских средних школах (60% — на латышском и 40% — на русском языке) разрушительна, ибо русский, учивший физику, химию и математику на латышском языке или билингвально, больше не сможет идентифицироваться со своим этносом. Мировой опыт, правда, не подтверждает это допущение. И Латвия не будет исключением.

Несомненно, каждый народ и группа народов должны защищать и развивать свою идентичность. Государство должно гарантировать эту возможность. Однако сильнейшим гарантом идентичности является забота этнической общности о сохранении своей культурной жизни, умножении культурных ценностей своей общности.

Не будем забывать также, что этничность — не единственная идентичность. В Европе сегодня важнейшая роль принадлежит национальной идентичности людей, соединению их жизни с государственно-национальной общностью. Приятно было видеть и слышать, как энергично на эту тему 5 и 10 января на TV5 дискутировали депутат сейма Юрис Добелис и член Штаба по защите русских школ Юрий Петропавловский. Добелис выразил уверенность, что национальную идентичность принадлежащего к национальному меньшинству человека ярче всего раскрывают два компонента: его сознательное включение в государственную систему законности и знание государственного языка.

Петропавловский же подчеркивает другую основу идентичности: присоединение к территориальной общности (признавая страну своей родиной) и включение в находящуюся на этой территории "политическую нацию" (можно также сказать — "гражданскую нацию" или "национальное общество"). Слово "национальное" здесь обозначает общегосударственное, объединяющее всех граждан и коренных жителей, какими бы не были их идеологические убеждения, этническое происхождение и культурная принадлежность.

Думаю, по-своему прав и г-н Добелис, и г-н Петропавловский. Однако так получилось, что в своей дискуссии они разорвали целое национальной идентичности на две части, и каждая из них сама по себе неполна. Оба они дискутировали не о сумме, а о каждом из слагаемых, и в споре противопоставляли две половины одного целого. Г-н Петропавловский считает, что "законы приходят и уходят", поэтому не могут быть объединяющими. Г-н Добелис, напротив, категорично и экзальтированно выбрасывает из притягательной силы национальной идентичности людей, не согласных с существующим законодательством и не желающих выполнять законы. То есть, "либо идентифицируйтесь с существующим законом, либо не входите в наше общество" — так я понял сказанное им.

Я читал много недавно вышедших в Германии публикаций о национальной идентичности. Преобладает представление, что главные компоненты национальной идентичности:

  • общая территория
  • конституционные законы
  • общность граждан
  • знание национального государственного языка.
Если персона идентифицирует себя со всей этой совокупностью, она обретает свою национальную идентичность. По-моему, суть этого процесса очень просто и понятно выражает последнее издание Энциклопедии Брокгауза: "идентичность — полное присоединение к какой-либо общности; такой, какова она есть и что она есть". Вот так!

А в среде наших неграждан порой звучат претензии, что их не удовлетворяет реальная национальная действительность, возникшая здесь. Поэтому, любя и уважая Латвию, они, тем не менее, не спешат натурализоваться, а выжидают, надеясь на значительные положительные перемены. Значит, "Латвийское государство, какое оно есть", не укладывается в их представление о поиске идентичности. Но разве не рациональнее было бы войти "в несовершенную" общность и постараться ее преобразовать, чтобы воплотить свои "идеалы" перемен? Оказывается — нет. Так не годится.

Такая позиция в конце концов приводит к национальной идентичности с одной из зарубежных стран. Либо человек так и не обретает национальную идентичность, не выбирается из лабиринта своих поисков. Это — трагедия личности.

Тех деятелей, которые сознательно обосновывают тупик отрицания тем, что существующая модель не соответствует их "высоким" замыслам, я сравню с номенклатурщиками, о которых писал Александр Солженицын (кажется, в "Раковом корпусе"): они любили народ, но ненавидели жителей.

Путь к национальной идентичности нельзя вымостить иллюзорными видениями. Фридрих Шиллер сказал, что человек, который не обрел национальную идентичность на своей родине, сгибается и мечется как тростинка на суровых ветрах мира.

И еще. Жители Латвии все больше идентифицируются с ЕС, "каков он есть и что он есть". Главными компонентами этой идентичности являются договор общего дома ЕС, союзный договор, и принципы отношений между государствами, отношения дружбы и сотрудничества между странами и их жителями, европейские культурные ценности, гуманистические традиции. С такой Европой не смогут идентифицироваться люди, остающиеся в плену тоталитарных идей или считающие наиболее подходящим "размежевание народов", когда каждый живет отдельно в своей гомогенной отчизне.

Значение европейской идентичности в нашей жизни постоянно возрастает. Но она не отодвинет в сторону национальную идентичность. Мы входим в союз национальных государств, взяв с собой все свои национальные ценности, свою национальную, этническую и культурную идентичность. Если кто-то здесь, в Латвии, надеется идентифицироваться с ЕС, не идентифицируясь с Латвией, он выбирает очень трудный путь.

Перевод с латышского

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!