Политической нацией в современном понимании является совокупность всех граждан, вне зависимости от их этнической, лингвистической, религиозной, расовой и другой принадлежности. Не знаю, можно ли говорить о единой политической нации в случае, когда почти полмиллиона латвийцев (латвийских жителей) объявлены негражданами. Однако в этнолингвистическом понимании Латвия является настоящей двухобщинной страной. Конечно, общин в Латвии много, но наиболее значительны все же две — латыши и русские.
Это не хорошо и не плохо. Это — факт. Что касается общего языка… У нас их два — латышский и русский. Не много ли? Швейцарцы довольно хорошо понимают друг друга на четырех языках.
Меня, как обычного русского латвийца, в сущности, удовлетворяет такое сосуществование двух общин. Я не драматизирую тот факт, что латыши читают по преимуществу латышские газеты, а русские — русскую прессу. Не считаю настолько трагичным и то, что есть школы с латышским языком обучения и школы с русским языком обучения. Я не ужасаюсь тому, что большинство латышей считают события 1940 года оккупацией, а большинство русских с этим не согласно. Все это не свидетельствует о какой-либо "непреодолимой трещине" между народами: количество межэтнических браков является стабильно высоким.
Интеграция и ассимиляция — близнецы
Зато это не удовлетворяет правительство. Русских решено ассимилировать. Я не прав? Разве интеграция не является главным приоритетом в нашей стране? Но интеграция в то же время — неотъемлемая составная часть процесса ассимиляции. В начале 90-х годов, когда интеграция еще не стала священной коровой этнополитики, латышские исследователи говорили об этом довольно открыто.
Можно выдумать красивые толкования того, что такое интеграция, однако ее сущность от этого не меняется. Отметим, что и в нашем обществе речь всегда идет об интеграции национальных меньшинств, а не об интеграции латышей и национальных меньшинств в латвийское общество. И это правильно, поскольку на практике невозможно выдвинуть мотивы, побуждающие этническое большинство пойти на то, чего требуют ради интеграции от национальных меньшинств.
Например, французы не интегрируются во французское общество. Они очень редко овладевают языком и культурой меньшинств. Однако среди меньшинств результаты интеграции очевидны: и новые, и исторически сложившиеся меньшинства перенимают французский язык, теряя свой.
Конечно, логичен вопрос: куда интегрироваться латышам в Латвии? Однако русским латвийцам тоже не нужно никуда интегрироваться. Большая часть из нас здесь родилась, мы платим налоги, и мы осознаем себя в качестве латвийцев. Это могло бы быть возможным в условиях демократии. Однако живем мы в этнократическом государстве.
Этнический конфликт
Этнический конфликт не обязательно должен быть вооруженным. Взрывы и перестрелки — это крайняя стадия конфликта. Так же и в Латвии. Войны здесь нет и не будет. Однако межэтнический конфликт существует — главным образом, между латышами и русскими. Многим хочется получить контроль над небогатыми латвийскими ресурсами. Многим хочется получать зарплату чиновника, занимать теплое бюджетное местечко и иметь по возможности меньше конкурентов. Вопрос: зачем тратить силы на ассимиляцию русских? Зачем вообще нужно было отнимать у людей гражданство? Повысится ли от этого интенсивность молочного производства? Станет ли больше туристов? Возникнут ли новые рабочие места? Для кого-то — непременно. Поскольку не все согласятся с ассимиляцией, многие и уедут. А многих ждет социальная деградация.
Победа этнократии над демократией
Если бы от политической жизни не отстранили треть населения, Была бы столь высока доля латышей среди чиновников? Нет. Была ли бы столь высока доля русских среди заключенных и безработных? Нет.
Конечно, грустно, что русские попали в позицию проигравших. Однако жалеют об этом только сами русские: латышам такая ситуация дает только приобретения. Грустно, что этнократия победила демократию. Перефразируя латышскую пословицу, демократию в кошелек не положишь. А вот этнократия дала хорошо оплачиваемую работу многим латышам.
Почему молчит демократический Запад? Если бы в двухобщинной Бельгии 90% чиновников были фламандцами (или наоборот — валлонцами), то она точно была бы объявлена этнократическим государством. Однако латышские националисты оказались сильнее. Латвии только даются намеки на то, что неграждане и этнократия могут быть проблемой. 92% чиновников в Латвии — латыши, при этом среди населения доля латышей составляет только 58%, а среди граждан — 75%. Ничего страшного. Совсем наоборот, Латвию принимают в Европейский союз, Совет Европы, НАТО, где существуют довольно жесткие стандарты прав человека. Вот такая политическая конъюнктура.
Этноцид и самоэтноцид
Иногда говорят, что против русских осуществляется этноцид — целенаправленное притормаживание развития языка и культуры этнокультурной группы или целого народа. Этноцид может не быть продекларирован открыто или установлен законом, но он происходит, если фактически существуют ограничения на участие в управлении и свободное развитие своего языка и культуры.
Мне же кажется, что главной причиной проигрыша русских является самоэтноцид. Помните, сколько тысяч людей участвовали в митингах и демонстрациях во время Атмоды? Сразу можно было видеть, чего хотят латыши. А теперь: сколько людей пришли на митинг, посвященный защите образования на русском языке? Максимум — 15 тысяч. По сравнению с 885 тысячами русскоязычных, которые не уделили митингу внимания…
Однако и это не так уж страшно. Этноцид — это не геноцид. Никого не убивают. Смена национальности, языка, культуры является естественным процессом. Конечно, когда это для этого применяют силу, процесс выглядит не лучшим образом. Однако не следует переоценивать роль поисков идеализма и правды в реальной жизни.
Жизнь продолжается
Хорошо это или плохо, но ассимиляция ждет все национальные меньшинства — за исключением так называемых "новых нацменьшинств", у которых наблюдается постоянный "приток" соплеменников из-за границы и высокая рождаемость. Доля исторических национальных меньшинств в большинстве случаев снижается как на западе, так и на востоке Европы. Все меньше сорбов в Германии, бретонцев во Франции, греков в Албании, македонцев в Греции, шведов в Финляндии, венгров в Словении. Их становится меньше, но они не вымирают, а превращаются в немцев, французов, албанцев, греков, финнов и словенцев. Через смешанные браки, через интеграцию.
По-моему, не важно даже, будут ли равные права у всех латвийских жителей, или нет. Большинство потомков русских латвийцев через несколько поколений станут латышами. Латышами русского происхождения. В России проживают тысячи русских латышского происхождения, а в Литве живут сотни и тысячи литовцев латышского и русского происхождения.
Пиррова победа
В конце концов, все мы люди, а национальность имеет значение второстепенное, если не третьестепенное. Понятно, что к национальности прибегают в случаях, когда ее можно конвертировать в материальные или другие блага. Национальность "русский" не приносит никаких выгод. По крайней мере, в Латвии.
Другой вопрос, что победа латышских националистов оказалась Пирровой. Говорят, что наше будущее — это дети. Детей в Латвии с каждым годом становится меньше. Как у русских, так и у латышских латвийцев.
Перевод с латышского