Владимир Бузаев. Невыполнимая миссия госпожи Элерте

Одновременно на латышской версии портала DELFI появилось введение в правительственную концепцию интеграции.

За последние три года уже четырежды менялось ведомство, отвечающее за интеграцию. Несколько раз менялся и проект концепции, причем один из вариантов дошел до обсуждения на заседании Кабинета министров, где и был отклонен. Элерте сообщила, что конец многотрудной работы уже виден, и правительство намерено утвердить концепцию интеграции в ноябре.

Элементы новой концепции

Согласно концепции, общая основа интеграции – это латышский язык, образование общей социальной памяти, ощущение причастности к латвийскому государству, уважение к уникальному латвийскому культурному пространству Латвии, гражданская сопричастность.

Комментаторы с портала DELFI дружно набросились уже на первую строчку введения, гласящую, что «каждый латыш и гражданин Латвии (также те, кто живет на чужбине), каждый житель Латвии нужен Латвии». Лейтмотив критики – правительство своей повседневной деятельностью показывает, что ни один житель Латвии, независимо от национальности и гражданства, ему не нужен. Если конечно речь не идет о взимании налогов. В этих откликах проявилась своеобразная интеграция на базе признания общей отчужденности личности от государства.

Автор же уверен, что до полной интеграции в этом плане еще далеко, и неграждане в частности, и нелатыши вообще, являются для государства гораздо более нежелательными персонами, чем рядовые представители коренной нации.

Уже сама основа интеграции на базе только одного из языков в двуязычной стране вызывает сомнения в том, что мы говорим именно об интеграции, а не об ассимиляции. И сомнения эти только усугубляются, когда обнаруживаешь, что первым (!) политическим принципом интеграции является «открытая латышскость». Латышом можно не только родиться, но и стать, говорят авторы концепции, милостиво разрешая «рядом с общей латышской идентичностью» по собственному выбору сохранять свою национальную самобытность.

Интересно, что латвийское культурное пространство в дальнейшем тексте концепции заменяется на латышское. Спасибо хоть, что признается, что в создании этого пространства «пополняя вклад латышской нации, участвовали представители национальных меньшинств». Хотя простой поход по улицам Риги сразу позволяет определить, кто кого «пополнял».

Ну и без образа врага авторы концепции не обошлись, включив в раздел подлежащих искоренению явлений «двухобщинное государство», в котором нет одного государственного языка, общих ценностей и социальной памяти, и которое образовалось во времена оккупации благодаря въезду множества русскоговорящих.

Как Элерте собирается осуществлять интеграцию

Дьявол кроется в деталях, и публичные высказывания госпожи Элерте даже лучше характеризуют навязываемую нам «интеграцию», чем сухие строчки концепции.

В качестве позитивных признаков интеграции Элерте указывает языковую аттестацию 440 тысяч нелатышей и перевод 60% обучения в русских школах на латышский язык. На наш взгляд, каждое из этих насильственных мероприятий породило в семьях нелатышей вполне обоснованную неприязнь к Латвийской Республике, которая будет передаваться из поколения в поколение.

А вот общую «социальную память» создать пока не удается. Участие Латвии в НАТО позитивно оценивают 70% латышей и только 33% нелатышей. 65% русской молодежи, и только 9% - латышской положительно оценивают советские времена. В связи с этим главный интегратор страны считает «что можно и нужно проверить», как преподается история в школах национальных меньшинств.

В качестве примера для подражания отношений государства с организациями национальных меньшинств Элерте приводит опыт Голландии, прекратившей финансирование тех организаций, которые «не работают на интеграцию» в правительственном понимании этого слова. Серьезное предупреждение НПО, осмеливающимся иметь мнение, отличное от правительственного.

На вопрос об отношении к идущему сейчас сбору подписей за присвоение русскому языку статуса государственного Элерте вполне в духе советского времени отвечает от имени народа: «русский язык, как второй государственный в Латвии означал бы укрепление расколотого двухобщинного государства. Ни латыши, ни представители национальных меньшинств не заинтересованы жить в вечном напряжении и небезопасности, которые мог бы вызвать такой раскол».

Тем не менее, общенациональный опрос, проведенный Балтийским институтом социальных наук при поддержке посольства США в Латвии в апреле 2004 года (выборка 1018 респондентов), показал, что не все придерживаются точки зрения нынешнего министра культуры. Признание русского языка вторым государственным поддерживали или скорее поддерживали 19% латышей, 87% русских и 75% лиц другого этнического происхождения, что в совокупности составляет около 45% жителей Латвии.

На вопрос, о том, можно ли считать всех приезжих оккупантами, Элерте дипломатично ответила, что здесь нужен индивидуальный подход, и «часть приезжих и их потомков осознала необходимость укреплять Латвию и ее независимость и .. на них не надо вешать бирки». Тут же министр утверждает, что в пресловутой «социальной памяти» оккупация является очень важным событием, и абсолютно голословно утверждает что «прибытие эмигрантов в Латвию было ОСОЗНАННОЙ политикой русификации».

Хотя периоды бурного роста населения Латвии во времена Российской империи (35,2 тыс. в год в период с 1897 по 1914) и СССР (19,6 тыс. в год в период с 1959 по 1989) вполне объяснимы соответствующим промышленным развитием региона и демографическим давлением со стороны других территорий единого государства с высокой рождаемостью. Во всяком случае, ни в архивах Императорской канцелярии, ни в архивах Политбюро ЦК КПСС не найдено ни одного документа, свидетельствующего о принятии целенаправленных решений о направлении в Прибалтику переселенцев с целью изменить этнодемографическую ситуацию.

Советник одного из посольств, специализирующийся на проблемах национальной безопасности, пригласил меня высказаться о концепции интеграции общества. Я ему честно сказал, что концепция придумана не для нас и не для латышей, а для таких вот советников, с целью убедить, что в Латвии с интеграцией все окей. Он мне не поверил и спросил, насколько мои взгляды соответствуют общепринятому мнению.

А вы как думаете?