"Таким, как вы, нет места в Латвии!"

— Уважаемый президиум! Уважаемые дамы и господа! — вежливо обратился В. Бузаев к коллегам на родном языке. — Что вы имеете против того, чтобы русский язык звучал с трибуны сейма? Вы же его прекрасно понимаете. А для отдельных сидящих здесь иностранцев я переведу.

На этом интересном месте выступавший получил взыскание от очнувшейся Ингриды Удре. После краткого препирательства с председателем сейма Владимир Викторович все же остался на трибуне и продолжил уже на государственном:

— На каком языке говорил Калвитис с Путиным? На каком языке изъяснялся в этом зале Мелетий Каллистратов (депутат сейма довоенной ЛР из Латгалии. — Прим."Вести Сегодня".)? Каков должен быть процент русских в населении страны, чтобы было восстановлено право использования их языка в сейме и самоуправлениях, как это было в довоенной Латвии?

"Не исключено, — предположил В. Бузаев, — что при сохранении нынешнего государственного курса латышский язык придется объявлять одним из официальных языков Ирландской Республики. Ну а мы, которые уезжать никуда не собираемся, обязуемся еще некоторое время разговаривать между собой на латышском языке здесь, в стенах здания бывшего губернского дворянского собрания. Призываю следовать традициям восстановления довоенной республики и восстановить статью Картибас Руллис (регламента сейма. — Прим. "Вести Сегодня".) об использовании русского языка в сейме в ее первоначальном виде".

Оргия национализма

Что сделалось в зале после речи Бузаева! Первым, разумеется, на трибуну поспешил Петерис Табунс:

— Видите, как далеко они уже зашли! Потому что вы не поддержали предложения и законопроекты TB/LNNK. Такие люди, получив каким–то образом гражданство, избираются в сейм! Такое бесстыдство!

Пересевший в ряды "зеленых крестьян" Александрс Кирштейнс начал с того, что 66 лет назад военный флот СССР предпринял "блокаду стран Балтии", задержав в портах шведские и немецкие корабли.

— В это время русский язык в Риге был только четвертым — после латышского, немецкого и идиша, — заявил А. Кирштейнс, который, судя по всему, очень плохо знает историю — ведь к лету 1940 года практически вся немецкая община ЛР добровольно–принудительно отправилась nach Vaterland.

— На каком языке говорили Сталин, Шустин, на каком языке составлялись приказы о депортациях? — бился в экстазе на трибуне "железный Шурик".

А что до Бузаева, то депутат Кирштейнс поведал, что давно ждет момента его высылки из Латвии.

Ваш же автор заметил в ответном слове, что если кто и координирует свою деятельность с Кремлем, то самым непосредственным образом — президент министров Латвийской Республики Айгарс Калвитис. Что же касается применения русского языка в работе сейма, то здесь нет никакой крамолы и нарушения закона: буквально позавчера в Красном зале комиссия по делам Европы вела переговоры с делегацией парламента Ирландии, и гости совершенно свободно говорили на английском языке, а латвийские парламентарии с благоговением внимали им посредством наушников и системы синхронного перевода фирмы Philips. Кстати, точно такая же аппаратура установлена и в зале пленарных заседаний. Так отчего бы сейму с его многомиллионным бюджетом не раскошелиться на зарплату пятку переводчиков, чтобы не только визитеры из Брюсселя и Вашингтона могли говорить с трибуны на своем родном языке?

Увы, глава парламента И. Удре вновь вмешалась и отказала нам буквально наотрез. Дополнительные нотки внес "зеленый крестьянин" Леополдс Озолиньш:

— Это глумление над латышским народом! Лучше всего таким сложить мандат! Таким, как вы, нет места в Латвии!

Вернуть коллег к здравому смыслу попытался Борис Цилевич. Он напомнил, что субъектом Сатверсме является народ Латвии, а он у нас, как известно, многонациональный и разноязыкий. "Не надо переписывать историю, — призвал депутатов Б. Цилевич. — Русский язык не приехал в Латвию на танках. Не надо лгать с этой трибуны".

В ответ "тевземец" Дзинтарс Расначс упрекнул Цилевича в том, что последний не оценил высокого уровня языковой свободы, ибо в парламентском кафе депутатам от оппозиции не запрещают говорить по–русски… Как в том анекдоте: а мог бы и бритвой полоснуть!