Уже 22 июня 1941 года немецкие стервятники с пугающим ревом пронеслись над Даугавпилсом и сбросили первые бомбы. Через несколько дней гитлеровские войска оккупировали город, и началось чудовищное гонение на евреев
Наш город издавна славился как центр активного рабочего движения, и в начале 20 века, в самый разгул черносотенных сил, они не отважились организовать еврейский погром. Видимо, это учитывали немецкие оккупанты и их местные прислужники. Поэтому первым злодейским шагом было решено уничтожить мужчин и обезглавить еврейское население. Последовал приказ, чтобы все евреи-мужчины в возрасте от 18 до 60 лет в воскресенье, 29 июня, явились на базарную площадь. Наскоро организованная местная полиция усердствовала изо всех сил, и на сборном пункте собралось несколько тысяч человек. Их погнали к городской тюрьме. Последовал приказ: "Если среди вас найдется десять мужчин, готовых погибнуть ради других, остальным я дарю жизнь". Воцарилась мертвая тишина. И десятки рук со всех сторон поднялсь вверх. Среди них был и раввин Альтер Фукс. Обреченных евреев загнали в тюрьму и позднее расстреливали в садике за тюрьмой. Чудом уцелели считанные люди.
Последовало новое очередное распоряжение: с 15 июля до конца месяца все евреи должны переселиться в отдельное место за Гривой, где для них будет создано гетто. Это была старая цитадель около реки Даугава, которую начали строить в начале 19 века. 30 июля 1941 года местная газета уже сообщила, что Даугавпилс свободен от евреев. На каменной стене появилась надпись: "Гетто для евреев".
Грива тогда не входила в состав города, а считалась самостоятельным местечком. Ее правители решили не отставать от своих соседей. В конце июля на базарную площадь Гривы согнали евреев и под усиленной охраной погнали в гетто. 31 июля староста Гривы сообщил в печати, что Грива свободна от евреев.
Из Краславы евреев в гетто доставили в два приема. Из Вишек евреев загнали в тюрьму, где их "очистили". В гетто пригнали евреев и из других мест.
Узник гетто Яков Расен из Каунаса в своих воспоминаниях "Мы хотим жить", изданных в Нью-Йорке, рассказывает, что в гетто пригнали также евреев из Индры, Илуксте, Ливан, Субате и других мест. Сколько всего собралось евреев в гетто, трудно сказать. Газета "Двинский вестник" сообщила, что в сентябре 1941 года в гетто было более 23 тысяч евреев. Теснота была неимоверная.
Почти все кровавые акции в гетто были осуществлены компактно, продуманно интенсивно — одна акция за другой. Чтобы запугать и устрашить узников, за нарушение установленного жестокого режима стали проводить публичные казни, заставляя при этом присутствовать узников. В гетто было запрещено рожать детей. Кому было можно, врачи тайком сделали все необходимое, чтобы они не подверглись риску стать матерью. Однажды во время проверки карателям удалось обнаружить рожениц с детьми. Из рук этих несчастных матерей нацисты вырвали малюток и выбросили их из окна второго этажа. Они погибли.
29 июля 1941 года с самого утра в гетто приехал усиленный отряд карателей и пришло разъяснение: так как в гетто очень тесно, люди валяются под открытым небом, что особенно тяжело для престарелых, то решено, что для тех, кто старше 60 лет, будет устроен отдельный лагерь в бараках бывшего летнего военного госпиталя, недалеко от Крепости, около Старого Форштадта (недалеко от станции находился летний военный госпиталь местного гарнизона). Длинная колонна стариков покинула гетто. Больных и слабых посадили в автомашину. Ночь старые люди провели где-то в Межциемском лесу, утром их погнали в открытое поле, окруженное со всех сторон деревьями. Перед глазами был длинный, широкий и глубокий ров. И здесь их расстреляли.
2 августа двор гетто снова заполнили полицейские, и вот что было предложено: чтобы создать лучшие условия для прибывших из маленьких местечек, будет создан отдельный лагерь. Не торопили, дали возможность упаковать вещи. Чтобы убедить в достоверности дела и усыпить бдительность обреченных, авторитетный терапевт, главный врач поликлиники Рувен Маркович Гуревич должен был сопровождать местечковых евреев по пути к их новому лагерю. Этот факт несколько успокоил возбужденные головы. Рассказывают, что кто-то из стражников, которому доктор спас жизнь, подсказал доктору, что их ожидает. Яков Расен в своих воспоминаниях рассказывает, что он позднее встретил доктора Гуревича в Рижском гетто, и тот ему сказал: "Я все видел,слышал крики и стоны несчастных людей. Некоторые боролись, как львы, заслоняя своих жен и детей, бросались на убийц с голыми руками, с камнями, боролись до последнего вздоха".
Перед войной в Даугавпилсе было около сорока синагог. Разумеется, религиозные евреи в гетто сразу же приступили к молитвам, Из города принесли молитвенники. Одну из казарм превратили в синагогу. Но затем руководство гетто опомнилось: "Вы собираетесь в свою молельню и просите своего Бога, чтобы он послал на нашу голову страшные проклятия. Этого допустить нельзя". Они заставили Лейбу Эльцофона выкопать во дворе гетто яму, в нее свалили священные свитки, Тору и сожгли. Синагогу ликвидировали.
Вот как выглядели "учреждения" гетто. Руководить внутренней жизнью гетто было поручено комитету, который назначался оккупантами. А инженер Миша Мовшензон был назначен председателем комитета. По происхождению он был из состоятельной семьи. Его отец, инженер Яков Мовшензон, был домовладельцем и хозяином изразцового (кафельного) завода в Гайке.
Убийство евреев вызвало в Даугавпилсе протест. Невзирая на смертельную опасность, многие неевреи помогали своим еврейским знакомым и друзьям чем только могли. Годами они делились с ними пищей и, рискуя жизнью, прятали знакомых. Этих благороднейших, гуманных людей называют Праведниками мира, которые, рискуя жизнью, своим имуществом, в тяжелейших условиях спасали своих знакомых и незнакомых.
17 августа 1941 года в гетто приехала банда высокопоставленных оккупантов в разных разукрашенных униформах. Приказали всем покинуть казармы. Версия была такая: есть необходимость в большом количестве рабочих рук — в районе Крустпилса предстоит выкопать сахарную свеклу. В Крустпилсе был тогда самый большой в Латвии сахарный завод, и в окрестностях города культивировали сахарную свеклу. Поздно вечером длинная колонна покинула гетто. На окраине Межциемса повернули направо. Можно было подумать, что лесная тропинка ведет к станции Межциемс, где ожидают товарные вагоны. Но когда пришли в густой лес, дорога привела к большому полю. Перед глазами появились вырытые ямы и палачи с автоматами в руках.
Вероятно, чтобы смягчить тяжелое впечатление от "нового порядка", газета "Даугавпилс вестнесис" 12 октября 1941 года напечатала статью "Евреи в Даугавпилсе", где совершенно умалчивается о кровавых акциях, чтобы успокоить горожан рассказом о том, что евреям в гетто живется не так уж плохо, что есть работа, функционируют мастерские, ремесленники выполняют заказы, что они обеспечены медицинской помощью, действует больница, зубоврачебный кабинет, имеется восемь врачей, фельдшер, медсестры. В лагере только отмечаются типичные для евреев беспорядок и грязь. Гулять после девяти часов запрещено (как будто в доме отдыха). После появления статьи более двух месяцев в гетто не было акций.
8 ноября утром в гетто приехали каратели. И под разными предлогами вывели опять в Межциемский лес к подготовленной яме.
В архиве сохранился документ, названный "Список жителей даугавпилсского гетто", составленный 5 декабря 1941 года за подписью коменданта гетто. Согласно этому списку, в гетто жили 962 еврея — 537 женщин, 425 мужчин, среди них 212 детей. Возраст 57 евреев превышал 60 лет. А к началу ноября в гетто было около 7 тысяч евреев…
10 ноября 1991 года в Погулянском лесу был торжественно открыт мемориал памяти жертв геноцида еврейского народа и Даугавпилсского гетто.