Мы лучше знаем, что надо зрителю
— Господинн Рубенис, как вы сами оцениваете существование ограничений на язык вещания?
— А вы считаете это проблемой?
— А вы нет?
— Честно говоря, я думаю, что пришло время отказаться от деления на 75 и 25 процентов. По самой простой причине: ограничения приводят к тому, что все вещательные организации пытаются обойти закон. Поэтому он не работает. Думаю, Сейм скоро пересмотрит его. Вторая причина — программа должна быть монолитной, то есть на одном языке. Я не знаю, где еще можно встретить такой смешанный вариант вещания, как у нас. Если, например, в Англии в переда че кто-либо говорит на французском, то его речь переводится или титруется. Что пытаются делать у нас? Возьмем звонки в студию — все думают, что каждый зритель понимает русский и латышский. Но это не всегда так.
— А вам не кажется, что такой интерактив способствует интеграции, о которой власти так много и безрезультатно рассуждают?
— В какой-то мере — да. Но возникает другая проблема. В Латгалии, как известно, много русскоязычных. Если языковые квоты будут отменены, то со временем программы на латышском языке там исчезнут, поскольку они экономически невыгодны их создателям. Их просто никто не будет смотреть или слушать. И тогда не получится никакой интеграции. Для тех латышей, которые там живут, мы должны сохранить программы на государственном языке. Так что отмена всех ограничений — это очень скользкий вопрос.
— То есть сейчас региональные телеканалы вынуждены создавать заведомо невыгодные им программы на госязыке, которые большая часть жителей Латгалии все равно не смотрит?
— Да, это так. А что вы предлагаете? Государство каким-то образом должно идти навстречу латышскому зрителю и сохранить передачи путем госзаказов. Но у нас нет денег. В конце концов это языковая проблема. Пусть об этом подумает комиссия при президенте, пусть найдут средства на эти программы. И вторая вещь, которая меня не устраивает: если уж мы говорим об интеграции и отмене ограничений, то мы должны хотя бы подумать о том, на каком языке звучит радио в общественных местах. Если у нас государственным является латышский — у нас ведь нет двух языков, — то я за то, чтобы сохранить его хотя бы в общественных местах. Пока процентные нормы действуют, языки вещания смешиваются. А если все станет строиться чисто экономически… Это будет неправильно. Пока у нас не двуязычное государство.
Проблему решит рынок
— Телеканал ТV5 первым стал завоевывать русского зрителя. Перемены наметились и на LTV-7, а теперь и LNT переводит вечерние программы на русский. Похоже, телевизионщики уже предвидят решение Конституционного суда?..
— Телекомпании все время настаивают на том, чтобы ограничения отменили. Это борьба за рынок. Если противоречие закона и конституции в суде подтвердится, Сейму придется пересмотреть спорные нормы.
— Не кажется ли вам, что языковые ограничения ставят гостелевидение и коммерческие телекомпании в неравные условия? Худо-бедно, но LTV финансируется из бюджета, в то время как частные телеканалы не могут создавать продукт, который был бы востребован зрителем и соответственно повышал бы рейтинги.
— А какая между ними разница? Я ее не вижу. Государственное телевидение сейчас тоже думает, как заработать побольше денег. И расходы LTV на создание программ гораздо выше, чем у коммерческих каналов. Нет, я не думаю, что здесь что-либо решают ограничения. В конце концов рынок сам все расставит по своим местам — даже в языковом вопросе. Но, повторю, нельзя забывать о том, на каком языке идут трансляции в общественных местах, надо заботиться о сохранении государственного языка. Нигде в мире нет латышского языка. Русский есть в России, на Украине, хотя они с ним пытаются бороться. А Латвия — единственное место, где есть латышский язык.
— В Законе о радио и телевидении есть интересный пункт: все передачи для детей должны дублироваться или переводиться на госязык. Получается, что у русскоязычных детей ограничен доступ к информации на родном языке. Не стоит ли отменить и эту норму?
— Я бы не стал расценивать это как какое-то ограничение детских прав. Есть множество каналов — кабельных, к примеру, где круглосуточно показывают мультфильмы. Я понимаю, что не у всех есть кабельное подключение. Но если вспомним опять-таки об интеграции, то замечу — дети гораздо спокойнее и лучше воспринимают другой язык. И им, если они собираются тут жить, этот язык нужен как воздух. Многие русские люди даже ведут своих малышей в латышские детсадики. Так что ребятишкам это только на пользу. Но если будет меняться весь закон, то реформа коснется и этого пункта. В противном случае на телеканалах вообще не останется детских программ.
Абонентная плата за телевидение — один из выходов
— Главная проблема LTV — недостаточное финансирование. Гендиректор телеканала Улдис Грава заявил, что компании необходимо как минимум 8 миллионов латов в год, а у LTV есть лишь половина. В один прекрасный момент Грава — опытный администратор — может отказаться от должности, не желая "стучаться в закрытую дверь". Кто его заменит? И есть ли выход из тупика?
— Кандидатов на место Гравы нет. А выходов у нас два: либо правительство однажды посмотрит в глаза действительности и увеличит бюджетное финансирование, либо мы введем абонентную плату. Во втором случае, кстати, если уж мы говорим о языковых проблемах, русскоязы чная аудитория могла бы потребовать свою долю эфира. Все это нужно и можно решать спокойно, в порядке дискуссии. Еще один вариант — делать каналы более коммерческими и полноправно входить на рекламный рынок, чтобы самим зарабатывать деньги. Первый канал оставить национальным, второй сделать коммерческим. Сжать программу.
Может быть, даже отказаться от одного канала или уволить людей, может — взять кредит. Ну а если господин Грава решит подать в отставку, то его преемнику будут поставлены те же задачи. Хотя я бы все-таки просил его не уходить.
— А возможно ли существование общественного телевидения без рекламы? Такие предложения звучали…
— Если изменится объем или модель финансирования, то можно прожить и без рекламы. Чисто экономически. Но есть и потребительский аспект. Если в регионах, где транслируется только общественное телевидение, из эфира изъять рекламу, то людям будет ограничен доступ к информации. Но уменьшить объем рекламы не мешало бы.
— Насколько новое правительство готово поддерживать телевидение?
— Правительство никогда не готово давать деньги. Хотя благодаря предыдущему Кабинету министров и конкурсу Евровидения мы надеемся хоть немного обновить техническую базу. Но как поведет себя новое правительство, я предугадать не могу. Каждому правительству я пытался объяснить: если не будет общественного телевидения, они сами не смогут донести до людей информацию. Ничего плохого о новом правительстве сказать не могу. Но не вижу, чтобы министры очень заинтересовались делами телевидения. Мы просто сосуществуем рядом, но пока не пересекаемся. И если откровенно: чем меньше они интересуются, тем спокойнее нам жить. В данный момент никто нам не диктует, что надо и что не надо показывать.
Все зависит от директора
— А как вы относитесь к такой идее, чтобы законом ограничить показ фильмов со сценами насилия и секса?
— Я на эти вопросы смотрю просто. В законодательстве есть очень хорошие нормы, определяющие, что можно и чего нельзя. Если бы наши вещательные организации больше думали головой, а не другими частями тела, то этих проблем не было бы. То, как выглядит телевидение или радио, зависит только от директора.
Если он такой дурак и не понимает, что днем не надо показывать такие фильмы — их смотрят дети, то можно принять любой закон… Директор может показать фильм без насилия и порнографии, но такой, который окажет в несколько раз большее влияние по дурости, чем если бы ребенок увидел нормальную сексуальную сцену. Эти дискуссии идут во всех странах, и не закончатся никогда. Любой фильм имеет какой-то алгоритм развития событий: интрига, любовь, драка, постель… А четко разработанных определений плохих и хороших сцен нет ни в одной стране. Что даст тотальный запрет? Да ничего. Есть ведь Интернет с неограниченными возможностями доступа к порнографии.
Дайте слово оппозиции
— НСРТ состоит из представителей партий, в сентябре предстоит смена части совета. Как это повлияет на его дальнейшую работу, ведь к власти пришли новые люди?
— Проблема "зависимости от политических партий" — это выдумка журналистов и некоторых политологов. Ну да, были когда-то звонки… Такое происходит во всех странах мира. Политики всегда найдут, каким образом лоббировать свои интересы: через генерального директора, через членов совета, через журналистов… Кстати! Чаще всего — именно через журналистов. Выбор совета очень демократичен, он похож на выбор подобных инстанций в других странах. Меня только не устраивает, что при выборе представителей в НСРТ не дают слова оппозиции. Было бы правильнее делить места и в совете пропорционально депутатским мандатам.
Политический дележ приводит к тому, что при выдвижении своих людей в руководство предприятий с долей госкапитала Национальный совет по радио и телевидению — как десерт после обеда. Небольшая прибавка. И на людей, которых сюда избирают, не слишком-то обращают внимание. Я хочу подчеркнуть, что они должны быть профессионалами. Пусть это будут юристы, экономисты, профессионалы из СМИ, художники или музыканты. Чтобы полнее представлять общественное мнение и разные точки зрения. Формула "позиция + оппозиция = профессионалы" — вот это было бы хорошо.
— Не изжил ли себя совет как политический страж эфира?
— Еще раз повторю: то, что НСРТ — политическая структура, придумали журналисты. Жаль, у нас нет столько сил и денег, чтобы организовать пиар-кампанию и доказать противоположное. 90 процентов нашей работы — вопросы профессиональные, остальное — административные. Мы — регулятор. Такой же, как в других государствах. В случаях раздачи частот вещания (а это все же какое-то национальное достояние) мы как раз выступаем регулятором. Есть законы, а мы смотрим за их исполнением.
Россияне интересуются нашими радиочастотами
— Разработана концепция развития вещательной отрасли Латвии. Документ, прямо скажем, формальный и расплывчатый. Многие телевизионные деятели его раскритиковали. Что концепция принесет зрителю и слушателю?
— На самом деле это не ежедневная рабочая программа. Это ориентиры. Но если будет изменено законодательство, согласно плану, то потребитель это увидит и услышит: в концепции предусмотрены поправки языковых пунктов закона. Введение электронного телесигнала вещания зритель тоже ощутит. Правда, не так скоро. Технологии требуют времени.
— Что будет с частотой Русского радио? Проявлял ли кто-нибудь к ней интерес?
— Очень многие интересуются. Частот свободных у нас нет, но мы не можем отдать ее на конкурс. Если Русское радио все-таки выиграет суд, то оно вернется на эту частоту.
— Есть ли желание у российских радиостанций вещать в Латвии?
— Да, мы получали такие запросы и довольно много. Но ретрансляция в Латвии запрещена законом. То, что звучит сейчас, закупается как отдельные передачи независимых продюсеров. Тут изменений не предвидится.