…Так же дружно латышская молодежь скрывалась в лесах и после прихода Красной армии. Воевать она по–прежнему не хотела, а что делать, по большей части не знала. Советские спецслужбы, опираясь на прежний опыт, провели масштабную зачистку всех, кто хоть чем–то проявил себя во время немецкой оккупации и мог возглавить подпольные организации. И вновь аресты практически не встречали сопротивления. Только за пять дней, с 20 по 25 января 1945 года, в Латвии было арестовано 1238 человек. Причем, если верить отчетам НКВД, нередко руководители подпольных групп после недолгого запирательства называли всех членов своей организации.
Однако самой интересной архивной находкой стало то, что разговоры о страшных латышских "лесных братьях", мягко говоря, не вполне соответствовали действительности. Активное сопротивление советской власти и ее представителям наблюдалось в Литве. Латвия по сравнению с соседней республикой была островком спокойствия.
НКВД сообщил руководству страны, что с 1 по 10 января 1946 года в Литве произошло 45 акций подполья — "бандитских проявлений, в результате которых: убито 29 человек, ранен 1 и уведено бандитами 2 человека". За тот же период в Латвии "зарегистрировано 6 бандитских проявлений, в результате которых убито 5, ранено 3 и уведен 1 человек". В Эстонии антисоветский элемент действовал реже, но результативней: за одну вылазку было убито три человека. За те же дни в Литве явилось с повинной 5 бандитов, а в Латвии — 43.
Видимо, поэтому советские руководители Латвии — секретарь ЦК Калнберзин и председатель Совнаркома Лацис — решили обратиться с просьбой к зампреду союзного правительства Молотову. В письме от 16 марта 1946 года говорилось:
"В период временной оккупации Латвийской ССР немецкие захватчики насильно мобилизовали все трудоспособное население, часть которого угнали на принудительные работы в Германию, а другую часть зачислили в так называемые легионы немецкой армии. Большинство "призываемых" немцами пытались всякими путями уклониться от службы в немецкой армии: скрывались, дезертировали и т. д., но их усиленно разыскивали, вылавливали, отправляли в концентрационные лагеря, в Германию и в легионеры. По мере освобождения Латвии Красной армией все дезертировавшие и скрывавшиеся легионеры явились на регистрацию, а впоследствии были призваны военкоматами и отправлены в глубь страны в лагеря. После капитуляции Германии остальные легионеры–латыши также были отправлены в лагеря и затем, по решению ГКО, подлежали к поселению в северных районах СССР на шесть лет — наравне с власовцами и др. им подобными.
В связи с этим большое количество семей граждан Латвийской ССР лишились своих кормильцев. На этой почве у оставшихся родственников, которые в своем большинстве — старики, женщины и дети, создалось подавленное настроение, которое со всей остротой проявилось на всех предвыборных собраниях в период избирательной кампании в Верховный Совет и до сих пор продолжает сильно волновать оставшихся многочисленных родственников.
Учитывая, что отправка бывших легионеров в глубь страны вызвала отрицательные настроения среди населения Латвии, и принимая во внимание, что Латвийская ССР весьма нуждается в рабочей силе… что т. н. легионеры в немецкую армию были мобилизованы насильно, а некоторые из них прямо со школьной скамьи, причем все они в условиях советской Латвии находились лишь около года (1940–1941 гг.) и за это время не смогли проникнуться советским влиянием, просим пересмотреть вопрос о бывших легионерах, за которыми нет ничего другого, кроме службы в легионах, — не поселять в северных районах СССР, а вернуть в Латвийскую ССР к своим семьям и хозяйствам".
Почему проблемой возвращения своих легионеров озаботились именно латвийские руководители, было понятно. Из 40 тыс. прибалтов, служивших в немецких частях и находившихся на проверке в фильтрационных лагерях НКВД, 28 тыс. были латышами. Молотов отправил просьбу Калнберзина и Лациса на рассмотрение Берия и министра внутренних дел Сергея Круглова. И в итоге было подготовлено решение Совмина СССР об отправке бывших легионеров по домам. Единственным исключением стали те, чьи ровесники не были демобилизованы из Советской армии, — их решили законтрактовать на работу в Латвии без их желания. Действие решения распространили на тех легионеров, которые репатриировались из–за границы. В отличие, например, от тех русских, кто, побывав в плену и пожив на Западе, все–таки решил вернуться домой, латышских легионеров не арестовывали прямо в порту или на вокзале. А если и брали, то накопив компромат — месяцы, а то и годы спустя. Официально ответственность за все зверства в Латвии переложили на немцев — главу СС и полиции Остланда обергруппенфюрера Фридриха Екельна с подельниками судили и повесили в Риге.
В логике поведения советского руководства не было ничего мудреного. Оно стремилось завоевать симпатии населения Латвии, отпустив не представлявших опасности парней, организовывать которых для антисоветской борьбы было попросту некому. Кроме того, они и не стали бы бороться, ведь немалая часть из них были дезертирами и уклонистами. Не исключено, что именно они, самые молодые из легионеров, теперь маршируют 16 марта по Риге и изображают из себя настоящих бойцов. Собственно, этот день для них — действительно праздник. В этом году можно отметить 60–ю годовщину отправки в Москву освободившего их письма.