На этой неделе семья рижских педагогов Зельцерман отпразднует свое второе рождение. Маргарита Львовна и двое ее взрослых детей — Александр и Кира — оказались в той группе заложников театрального центра на Дубровке, которым посчастливилось выжить в этом аду и даже не потерять здоровье. Сегодня исполняется ровно год с момента начала московской драмы.
Не "стреляйте" в спецназ
Захват заложников произошел вечером 23 октября. Спустя почти четверо суток наступила развязка — для семьи Зельцерман она оказалась счастливой. "Мы не только выжили, но и сегодня не ощущаем никаких последствий для здоровья. Поэтому я могу сказать только самые теплые слова о тех спецназовцах из группы "Альфа", которые нас освободили и спасли. А ведь я даже не знаю имени того парня из спецназа, который вынес меня на своем плече… Не могу спокойно слушать комментарии отдельных журналистов и горе–политиков, ругающих организаторов операции по освобождению заложников. Это просто несправедливо и даже неприлично. "Критики" не отдают себе отчета в том, с кем Россия имела дело на Дубровке. Это были смертники, которым наплевать на собственную жизнь, уже не говоря о жизни тысяч заложников. Кроме того, ни у кого в России, да и за ее пределами, не было опыта по освобождению заложников из огромных залов, причем совершенно закрытых от внешнего обзора и напичканных взрывчаткой.
Я и сегодня считаю, что российские спецслужбы провели уникальную операцию, это действительно было ноу–хау. Если бы был просто штурм, то фактически в живых из заложников никто не остался бы. Нас или всех перестреляли бы в процессе беспорядочной стрельбы с обеих сторон, или здание вместе с нами взлетело бы на воздух. Я считаю, что и президент России В. Путин принял совершенно правильное, хоть и рискованное решение об операции с использованием химических средств. Еще год назад я предположил, что после этой операции чеченские боевики больше не будут брать заложников. Они поняли бесперспективность таких операций, увидели, что Россия шантажу бандитов не поддастся. Поэтому теперь боевики действуют в Чечне, как палестинцы в Израиле — подрывают себя в людных местах…
Конечно, я понимаю, что тем, кто во время спецоперации потерял родных на Дубровке, и сегодня трудно согласиться с правильностью действий спецслужб. И все–таки 80% заложников были спасены. Мы все получили от московских властей компенсацию, и я ни при каких обстоятельствах не стал бы судиться с Россией — ей и так сегодня тяжело…" Чувствуется, что, вспоминая, Александр снова волнуется — видимо, прокручивает в голове все те события годичной давности. И я понимаю, что пора менять тему: хочется узнать, как теперь живет Александр, изменилась ли его жизнь за эти 12 месяцев.
Возвращение в школу
Мы разговариваем с ним в одном из кабинетов педагогического центра "Эксперимент", расположенного в рижской 22–й школе. Здесь он преподавал и год назад, до трагедии в Москве. Преподает и сейчас — основы бизнеса в 8–м классе и в старших классах. Также он работает коммерческим директором центра "Эксперимент" — отвечает за издание книг по развивающему обучению. А еще является спортивным директором футбольного клуба "Бугрофф".
"Представляешь, и я все успеваю! — продолжает Александр. — После случившегося на Дубровке стал ценить время, стал ценить каждую минуту жизни. Теперь я уж точно не буду, например, часами раскачиваться в кресле — стараюсь успеть за день как можно больше сделать. И еще я стал более оптимистичным и даже… наглым! В этой жизни меня уже ничем не испугаешь, и уж тем более я не буду пасовать перед какими–то проблемами".
А проблем у Александра и его коллег–педагогов нынче, благодаря реформе–2004, хоть отбавляй. "Сегодня мне и моим коллегам тоже приходится проявлять терпение и выдержку, приходится сдерживать эмоции, как тогда, на Дубровке, — говорит Александр. — Хотя здесь сдерживать эмоции сложнее, когда видишь, что реформу проводят или дилетанты, или политиканы, которые преследуют одну цель — понизить уровень русских школ. Другое логическое объяснение найти трудно. Ведь любой опытный педагог из Риги, Москвы или Брюсселя вам скажет, что технические предметы нельзя изучать на неродном языке! По крайней мере это понижает уровень восприятия, и значит, понижает общий уровень освоения материалов по таким сложным предметам, как физика, химия, алгебра.
Да и зачем вообще нужно облатышивание технических предметов?! Возьмите статистику и убедитесь, что выпускники русских школ без проблем поступают в латвийские вузы и прекрасно успевают там. Значит, у них нет никаких трудностей в освоении латышского. Может, это и раздражает отдельных политиков? Может, отдельных политиков раздражает и то обстоятельство, что русскоязычные школьники регулярно побеждают в различных международных олимпиадах по естественным наукам? И идеологи реформы хотят эту практику прекратить?
Результат реформы — всеобщая серость
Видимо, своей цели они все–таки достигнут — все школы станут "серо–усредненными", и в итоге наша система образования будет совершенно неконкурентоспособной в Европе. Единственная надежда на тех родителей, которые понимают, насколько важно, чтобы ребенок учился в основном на своем родном языке. Кстати, и наша (центра "Эксперимент". — А. Э.) уникальная программа развивающего обучения раcсчитана именно на обучение детей на родном языке. В противном случае, обучаясь на чужом языке, ребенок просто замедляется в развитии. Это скажет вам любой серьезный детский психолог".
Александр Зельцерман все еще верит, что правящую элиту страны удастся убедить в пагубности задуманной реформы. "Люди должны понять, что, понижая уровень русских школ, они понижают конкурентоспособность Латвии в ЕС. Ведь образованные русские — это такое же богатство страны, как и образованные латыши. Дайте нам спокойно учиться и учить, дайте русским школам спокойно развиваться, и это пойдет Латвии только во благо", — убежден Александр. Он готов в дискуссиях с политиками и чиновниками доказать ошибочность ТАКОЙ реформы. После пережитого на Дубровке у него хватит и напора, и целеустремленности.