— Почему вас так заинтересовала законность приватизации именно Ventspils nafta (VN)? Ведь есть множество других компаний, которые в свое время были отданы в частные руки?
— Во-первых, Ventspils nafta еще не полностью приватизирована. До сих пор государству принадлежит 43 процента акций предприятия. Во-вторых, в распоряжение правительства попала информация о возможных нарушениях, допущенных в ходе продажи акций частным компаниям. Но на данный момент нельзя говорить о пересмотре результатов приватизации. Такое решение правительство и правоохранительные органы примут только в том случае, если прокуратура обнаружит нарушения.
— Айвар Лембергс высказал мнение, что документы неизвестных юристов вам просто "подбросили". Как бы вы могли это прокомментировать?
— Господин Лембергс в последнее время слишком много комментирует события, которые никак не связаны с прямыми обязанностями мэра Вентспилса. Он что, владелец предприятия? Почему он так волнуется? Как мэр пусть он лучше поможет выяснить, кто является реальным собственником Ventspils nafta. Тогда мы быстрее сможем выработать решение, как помочь этому предприятию.
— Способна ли ваша инициатива о пересмотре приватизации восстановить транзит российской нефти через Вентспилс?
— Вопрос транзита нефти нельзя путать с приватизацией VN. Это совершенно разные вещи. Что касается трубы, то сейчас Министерство сообщений подготовило предложения о разрешении транзитного кризиса, но правительство пока их не утвердило — кое-что требуется доработать. Я же со своей стороны хочу подчеркнуть: принятие решения очень затрудняет тот факт, что мы не знаем, кто является истинным хозяином VN. Лично я не могу поддерживать предприятие, владельцы которого прячутся за оффшорами. Это не значит, что я против оффшоров как таковых, однако если правительство намерено помогать, оно должно точно знать кому. Кто знает, может, за этими оффшорами стоят члены группировки "Аль-Каида"…
Государство в роли заложника
— Собственники нефтетерминала известны — ManTess, Skonto nafta…
— Это мелкие акционеры, а контрольный пакет Latvijas Naftas tranzits (LNT) принадлежит Ventbunkers, за которым стоят оффшоры. Поэтому главный вопрос заключается в том, кто реально управляет Ventspils nafta.
— Однако вы сами, будучи бизнесменом, активно сотрудничали с оффшорами.
— Извините, я хочу расставить акценты. Еще раз подчеркиваю: я не выступаю против оффшоров как таковых, потому что они существуют во всем мире. Когда я занимался бизнесом, у меня были случаи, когда та или иная сделка заключалась со структурами, среди собственников которых были оффшорные компании. Но это обычная коммерческая сделка, когда одна компания продает товар другой компании. В случае с Ventspils nafta речь идет о другом. Может ли государство поддерживать предприятие, владельцы которого ему неизвестны?
— Вы говорите о помощи государства так, будто оно не имеет никакого отношения к предприятию. А ведь государству принадлежит 43,6 процента акций VN. Вам не кажется, что участвовать в жизни компании — прямая обязанность государства как акционера?
— Несмотря на то что государству принадлежит 43 процента акций, оно не влияет на деятельность VN. Хотя, согласно латвийскому законодательству, пакет акций в размере 25,1 процента дает право значительно влиять на принятие решений. К сожалению, в случае с Ventspils nafta были заключены унижающие латвийское государство договоры, которые не позволяют ему принимать участие в управлении компанией. Государство оказалось заложником, ведь дивиденды предприятие не платит.
— А кто эти госчиновники, которые подписывали столь невыгодные для государства договоры?
— Как раз это и будет выяснять прокуратура. Если не ошибаюсь, одним из госуполномоченных был мэр Вентспилса Айвар Лембергс, который представлял интересы государства.
Людям информированным жить небезопасно
— Собираетесь ли вы проверять законность приватизации и других предприятий?
— Тем, кто честно, в рамках закона, приватизировал собственность, бояться нечего. Мы не собираемся проводить национализацию. Но если кто-то что-то украл, то пусть знает, что просто так это с рук не сойдет. Я не говорю сейчас о каком-то конкретном предприятии. Я говорю о принципе.
— Почему юристы, которые собрали такой ценный материал и чуть ли не раскрыли преступление, до сих пор не известны общественности?
— Если прокуратура направит это дело в суд и начнется процесс, общественность узнает о них. А пока документы находятся на проверке в Генпрокуратуре, пусть эти люди побудут в тени. Знаете, в нашей стране людям, предоставляющим серьезную информацию, жить небезопасно. Здесь порой человеческая жизнь ничего не стоит.
— Правда ли, что вам и господину Екабсону угрожали расправой, после того как документы были переданы в Генеральную прокуратуру?
— Мне напрямую не угрожали расправой, но недовольство происходящим ощущается.
— Председатель ТБ/ДННЛ Марис Гринблатс допускает, что вы пытаетесь продать VN некой российской компании. Это правда?
— Можно только высказать сожаление по поводу некомпетентности г-на Гринблатса — все решения, связанные с приватизацией, принимает правительство. Я не вправе что-либо "продавать", "отнимать" или "отдавать", как это утверждают некоторые масс-медиа. Все эти рассуждения — просто спекуляции с целью повлиять на общественное мнение.
Починок поможет…
— Став председателем Российско-латвийской межправительственной комиссии, вы заявили, что взаимоотношений наших стран ничто не омрачает. Но в то же время Россия уже решила, что не будет переваливать нефть через Вентспилс и во втором квартале этого года… Как это расценить?
— Не нужно ситуацию вокруг Вентспилса истолковывать с той позиции, что изменились отношения между Латвией и Россией. Это всего лишь проблема отдельного предприятия. А что касается отношений между Латвией и Россией в целом, то я считаю, что они улучшатся. Поскольку латвийское правительство намерено развивать хорошие отношения со всеми соседними странами. К тому же меняется политическая ситуация и в Европе в целом. Приглашение Латвии в НАТО показало, что наша страна становится не только новым центром Западной Европы, но и мостиком между Россией и Европейским союзом.
— Ситуацию вокруг Ventspils nafta можно расценить и как политическое давление, ведь Россия тоже терпит огромные убытки, не используя экспортные возможности латвийского транзитного коридора.
— Несмотря на то что многие годы российские нефтекомпании вели успешный бизнес через Вентспилс, с прекращением транзита ничего радикально не изменилось. Нельзя расценивать это решение как изменение политической ситуации. Я уверен, что это всего лишь конфликт менеджмента предприятия и российской стороны. И поскольку россияне не смогли договориться с руководством VN, российское правительство выразило свою позицию. Но я уверен, что приближающийся диалог с Починком будет способствовать улучшению наших отношений. Мы сможем найти варианты экономического сотрудничества Латвии и России. Однако если мы начнем диалог с прошлого, то на этом он и закончится. Нам нужно думать на перспективу.
Торг уместен
— Значит, вы думаете, что проблема транзита нефти через Вентспилс — это результат конфликта Лембергса с российской стороной?
— Совершенно верно! Это конфликт Лембергса и российского государства.
— Именно российского государства, а не российского бизнеса?
— Ну… Российской стороны, скажем так.
— Но Айвар Лембергс тоже представляет латвийское государство, он ведь является мэром Вентспилса…
— Еще раз говорю: у латвийского государства нет контрольного пакета Ventspils nafta. Если бы был — мы могли бы вести переговоры. А влиять на частных акционеров мы не можем. И проблема в том, что частные акционеры прячутся в оффшорах, а единственный, кто на виду, — мэр Вентспилса. Это, конечно, проблема — частные владельцы не обращаются за помощью в правительство Латвии. Не было ни одного письма от частных акционеров с просьбой помочь им наладить отношения с Россией. И это еще открытый вопрос, должно ли государство решать какие-то проблемы частной фирмы.
— Но Россия, очевидно, хочет купить акции латвийского нефтетерминала по сниженной цене…
— Ну да. А мы хотим продать по повышенной.
— И как торговаться будете?
— Вот так и начинается торг. Когда кто-то хочет купить задешево, а кто-то — продать задорого. Но приватизация VN, я вам еще раз повторяю, это вопрос правительства. Сейчас мы даже не рассматриваем сам факт приватизации. И я бы не хотел, чтобы муссировался вопрос о желании Шлесерса продать VN. Я как представитель правительства заинтересован, чтобы стоимость VN не уменьшалась, а только увеличивалась.
— Тем не менее сейчас стоимость предприятия снижается…
— Государство не является держателем контрольного пакета. Если бы это было так, мы могли бы контролировать эти процессы.
— В таком случае все решает Лембергс?..
— Лембергс — как мэр Вентспилса или как собственник? Неофициально мы знаем, кто есть кто. А официально — это оффшоры. Я бы хотел еще раз подчеркнуть, что отношения Латвии и России мы никоим образом не хотели бы связывать только с вопросом одного предприятия. Я считаю, что возможности у наших взаимоотношений значительно шире. Мы можем сотрудничать по очень многим вопросам, если определимся, как Латвия и Россия сумеют стать хорошими соседями.
Русский язык как приманка для инвестора
— В каких направлениях?
— Латвия может стать мостом для западно-европейских структур на Восток, на Россию. А для российского капитала — на Запад. У нас очень хорошая геополити ческая ситуация. У нас есть порты, основная часть населения владеет русским языком, что может привлечь западно-европейских бизнесменов. У нас хорошая налоговая политика — сейчас налоги снижаются, подоходный налог с предприятий в следующем году составит 15 процентов. Я вижу Латвию торговым и финансовым центром. У нас уникальные возможности. Я рад, что Рижская дума сотрудничает со своими московскими коллегами. Но очень важно, чтобы был и политический диалог, хорошие политические отношения.
— Можно ли ожидать встречи двух премьеров?
— Я уверен, что такая встреча состоится. Потому что Россия и Латвия могут быть и будут хорошими соседями.
США слов на ветер не бросают
— Вы сами говорите, что мир сейчас меняется. Многие войну в Ираке воспринимают как начало нового мирового порядка. Наше правительство поддержало действия США в Ираке, Россия выступила против военной акции. Не станет ли такая нестыковка взглядов помехой в отношениях двух стран?
— В решении иракского кризиса Латвия играет весьма незначительную роль. Главные действующие лица конфликта — это США и Ирак. Да, так получилось, что Латвия не могла занять нейтральную позицию. Тот режим, что был в Ираке, создавал слишком много серьезных проблем, которые не могли быть решены мирным путем. Мы оказали поддержку антисаддамовской коалиции, потому что верим США. Это страна, которая не разбрасывается своими словами направо и налево. Да, несомненно, кризис в Ираке отразится на событиях во всем мире. Но Латвию, надеюсь, не затронет.
— И все же среди противников войны в Ираке очень много влиятельных государств. Кроме России войну не поддержали и страны ЕС — Германия, Франция…
— Пару недель назад я был в Германии вместе с президентом Вайрой Вике-Фрейбергой, где мы встречались с канцлером Герхардом Шредером и другими немецкими политиками. Да, Шредер указал, что у Германии и Латвии взгляды на проблему Ирака несколько разные. Германия тоже выступает за разоружение Ирака, но считает, что это нужно делать другим путем. Однако то, что Латвия заняла иную позицию, никоим образом не отражается на отношениях двух стран.
То же самое и с Россией. Я не считаю, что конфликт в Ираке изменит наши отношения, поскольку мы соседи и должны сотрудничать. Но для того чтобы танцевать танго, нужны два партнера. После вступления в ЕС Латвия станет мостом между Западом и Востоком, а также стратегическим местом в новой Европе. Я верю и в то, что в России очень много политиков нового поколения. Да и Владимир Путин — это человек будущего, который смотрит на мир не так, как Россия смотрела раньше. Я уверен, что отношения между Россией и Латвией улучшатся. Но для этого политики обеих стран должны работать.