По мнению английских ученых ("Атлас языков", Лондон, 1996 год), в мире около 6000 языков, но практически все они принадлежат малым народам, составляющим всего 10% населения Земли. Еще 40% землян говорят менее чем на 100 языках. Остальная половина землян — это носители всего 10 языков (китайский — 1100 млн., английский — 400 млн., испанский — 250 млн., хинди — 200 млн., русский, бенгальский и арабский — примерно по 150 млн., японский и португальский — по 130 млн., немецкий — 100 млн.). То есть уже сейчас около 90% землян говорят всего на 100–110 языках. Местные языки повсеместно вытесняются этими глобальными. Ежегодно перестают существовать примерно 40–50 языков. К концу XXI века останется всего 50–60 языков.
Главные причины исчезновения местных языков — исчезновение традиционного образа жизни и экономическая выгода, которую представляют более крупные языки. Латышский находится на 160–180–м месте. Его значение в мировой культуре ничтожно, а функционирует он в стремительно интегрирующейся Европе. То есть общемировые тенденции явно не в его пользу.
А с чем встретится он в Евросоюзе? ЕС — это объединение стран, созданное крупным капиталом с целью устранения препятствий свободному перемещению технологий, товаров, услуг и рабочей силы. В ЕС живут 500 млн. человек, говорящих на 60 языках. Из них 20 считаются официальными, то есть могут использоваться в еэсовском документообороте. Это препятствует свободе перемещений, особенно научных и промышленных технологий.
Устранив границы и таможни, капитал будет стремиться устранить и это препятствие, переводя национальные экономики на наиболее значимые евроязыки. Латышский с 1,3 млн. носителей — капля в 500–миллионном море ЕС. В жестоком рыночно–конкурентном море. Он будет в числе первых жертв. Некоторые страны, понимая ситуацию, уже сейчас отказываются от приоритета своего языка. Например, Ирландия сделала английский официальным и 90% своей системы образования перевела на этот язык.
У латышского есть и исторические особенности. Всемирно известный литовский археолог и этнограф Мария Гимбутас считает, что семья народов балтов к началу новой эры включала почти два десятка довольно многочисленных народностей (племен). Близость языков, культуры и образа жизни, торговые и родственные связи способствовали постепенному слиянию народов. Становился общим и язык. К концу первого тысячелетия сформировались пруссы, литовцы, курши, земгалы, селы (шелоняне) и латгалы (латгальцы).
В XIII веке пруссы были завоеваны тевтонскими рыцарями, постепенно ассимилировались, и к 1700–м годам их язык исчез. Завоевать остальных не удалось, но экспансия продолжилась через религию. Распространению христианства препятствовали местные языки. Выход был найден в переходе для наиболее многочисленных литовцев на их язык, а для остальных — на некоторый усредненный. За основу его были взяты слова и выражения, понятные всем народам. Шли столетия, язык богослужения развивался и постепенно переходил в повседневную жизнь, формируя новую этническую общность, названную латышами. В период с 1400 по 1600–е годы языки земгалов, куршей, селов практически исчезли, заменившись латышским.
Процесс слияния балтов еще не завершен. Идет слияние латгальцев с латышами и исчезновение латгальского языка. Далее, по исторической логике, — слияние латышей и литовцев. Вхождение в общий союз, устранение границ и интеграция экономик делают его практически неотвратимым.
Лидерство Литвы в этом процессе очевидно. Литовцев в 2,5 раза больше, чем латышей, то есть у них больше талантливых политиков, производственников, ученых и т. д., больше просто здравомыслящих людей. Литва имеет многовековой опыт государственности, то есть ее элиты могут сопоставлять свои устремления и действия с опытом предков.
Литва имеет преимущество в виде собственной нефти, нефтеперегонного завода, более дешевой электроэнергии и пр. Но главное — Литва не разрушила свой промышленный потенциал и разумно реорганизовала сельское хозяйство, то есть сохранила экономическую базу для существования народа. У них нет опасных для страны проблем типа неравноправия общин, жильцов денационализированных домов, гражданства, у них выше уровень зарплат, ниже уровень безработицы и инфляции и т. д. Все это дает приоритет литовскому языку над латышским в исторически предопределенном процессе слияния.
Но это теория. А что говорит практика нашей жизни? По правительственному плану развития, Латвия должна стать страной туризма, транзита и наукоемких технологий. Туризм уже сам по себе предполагает использование чужих языков. А что такое транзит? Это прежде всего инженерно–производственная инфраструктура, то есть транспортные средства, пути, дороги, депо, причалы, терминалы, аэродромы — их проектирование, строительство и эксплуатация.
Созданием и поддержанием этой сложной, постоянно совершенствующейся инфраструктуры заняты 90–95% работников транспорта. Необходимая для этого информация изложена в описаниях технологий и технической литературе.
Все это есть на английском, немецком, французском и русском, но отсутствует на латышском. Ситуация с наукоемкими технологиями еще печальней. Исследования показывают, что и сейчас в сфере бытовых услуг (вспомним о туризме!) и в технических областях (промышленности, транспорте и пр.) доминирует русский.
А если улучшатся отношения с Россией и увеличится поток туристов и капитала? Получается, все, запланированное правительством в качестве будущего страны, связано либо с евроязыками, либо с русским, но никак не с латышским. Будущее в обмен на язык? Или планы — это обман?
Недавно Центр госязыка с участием профессоров ведущих вузов провел семинар "Овладение латышским языком в системе образования — реалии и желаемое". Среди тем был проект стандарта о сокращении часов на изучение латышского языка и литературы в латышских школах. Ассоциация латышского языка и литературы не поддержала проект, но уже само наличие его симптоматично.
Другие высказанные мнения: "Фактор живучести русского языка — изданная на нем техническая литература. Лучшие современные учебники выходят именно на русском. На латышском их несравнимо меньше, а на английском дороги и недоступны по языку, особенно технические".
"Необходимы поправки к законам, чтобы в школах и вузах можно было учиться на двух или трех языках".
"Программу в средней школе надо одолевать на родном языке, в вузе же при обучении на латышском можно прибегнуть к помощи переводчиков". Все это означает, что латышская образовательная элита осознала ситуацию и готовит переход на другие языки.
Итак, ни мировые, ни европейские процессы, ни прибалтийская ситуация не дают надежды на сохранение латышского языка. Тем более как доминирующего на какой–либо территории. Остается неясным только, сольются латыши с литовцами и исчезнут как народ или, как ирландцы, сменят язык, но сохранятся как народ. А как поступать нам? Может быть, и русским пора осознать ситуацию и понять, что король голый?
Это не означает, что учить латышский язык не надо. Нам еще долго жить вместе. Но понимать перспективу надо. Это позволяет принимать более осмысленные и правильные решения. В частности, нам нельзя допустить разрушения нашего образования. Наш язык по предоставляемым возможностям в числе ведущих языков мира.