В первую Мировую войну германские войска протоптались под Двинском два с половиной года и взяли город лишь благодаря революционной анархии и развалу русской армии. В сорок первом все было гораздо сложнее — фактор внезапности, преимущества в боевом опыте и военной технике, господство в воздухе… У стен Даугавпилса фашистская армада оказалась уже на пятый день войны, на рассвете четверга 26 июня 1941 года.
Основной удар на Даугавпилсском направлении наносил 56-ой механизированный корпус групп армий "Север", стремительно наступавший по шоссе Зарасай — Даугавпилс. Немцам нужны были стратегические переправы через Даугаву, поэтому они торопились. Фашисты воспользовались тем, что две советские армии в этом районе отходили в разных направлениях. Никто не ожидал столь быстрого прорыва фашистских танков, вот почему город оказался совершенно неподготовленным к последовавшим вскоре событиям.
Расквартированная в Даугавпилсе 23-я стрелковая дивизия уже в первый день войны выступила к западной границе, но до места назначения так и не добралась — в Литве была разгромлена механизированными частями фельдмаршала Макштейна, погиб и ее командир. В городе остались лишь вспомогательные подразделения дивизии, командовал которыми майор Еськов. В его распоряжении было всего две роты, одна из которых заняла позиции у Крепости, а вторая охраняла мост. Солдаты из хозвзвода вырыли окопы вдоль дамбы и заняли оборону у электростанции. Саперы заминировали мост.
День первый
Опасаясь затяжных боев и серьезных потерь, гитлеровское командование решило применить в отношении города принцип "Троянского коня". Через Даугавпилс уже несколько дней шел непрерывный поток отступавших частей и беженцев. Накануне штурма в город проникла фашистская разведгруппа, которая удостоверилась, что его защитников — горстка. К исходу 25 июня немцы были уже в Скрудалиене, всего в нескольких километрах от Даугавпилса. 8-я танковая дивизия генерала Бромберга заняла позиции к югу от города.
Главная роль во взятии шоссейного и железнодорожного мостов отводилась спецподразделению вермахта — 800-му диверсионному полку "Бранденбург". Большинство его военнослужащих являлись "фольксдойче" (этническими немцами) и свободно владели русским языком. Рано утром 26 июня большая группа диверсантов, переодетых в красноармейскую форму, сконцентрировалась на Гриве. Часть их на лодках переправилась с Юдовки в Гаек, чтобы атаковать красноармейцев с тыла. Остальные двинулись к мосту через Даугаву. Немцы "играли" под отступающих советских солдат.
В завязавшейся короткой перестрелке командовавший нападавшими офицер и несколько его подчиненых были убиты или ранены. Но мост был захвачен, а почти все его защитники перебиты. Большинство их так и не успели взять в руки оружие. Железнодорожный мост получил незначительные повреждения. В город рванулась фашистская пехота и танки.
Завязались уличные бои, в ходе которых пострадали многие здания в центральных кварталах — особенно нынешней городской думы и почтамта. Почти все гитлеровцы были вооружены автоматическим оружием, пехоту поддерживали танки и "юнкерсы". Отстреливаясь из винтовок, пулеметов и единственной 45-миллиметровой пушки, красноармейцы закрепились на северо-восточной окраине города, у озера Губище. Они заняли оборону в районе скотобойни, еврейского кладбища и водокачки (два последних объекта были ликвидированы в 70-80 гг).
Получив информацию о происходящим в Даугавпилсе, командование Северо-Западного фронта немедленно предприняло попытку отбить город силами отходивших бойцов и переброшенных на этот участок резервных частей. Днем 26 июня в город прибыл заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Степан Акимов. Благодаря его умелым действиям удалось организовать несколько контратак и отбить танковые атаки гитлеровцев.В сумерках храбрый генерал даже совершил рекогносцировку немецкого переднего края на Новом Строении. На обратном пути немцы обстреляли его броневик, но военачальник благополучно вернулся к своим.
"Блицкриг" не удался
Утром 27 июня бои разгорелись с новой силой, на сей раз в районе Стропского лесопарка и городских кладбищ. В это время к Даугавпилсу с севера после длительного марша подходил 21-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Лелюшенко. На командном совете было решено нанести контрудар. В полдень 28 июня советские войска прорвались в Даугавпилс. Город был наполовину отбит Красной Армией. Кипели ожесточенные уличные бои. В ходе одного из них совершил подвиг повар разведроты Иван Середа, который сумел обезвредить экипаж фашистского танка при помощи… топора. Он стал первым латвийским героем Советского Союза. В 1991г. улице, названной в его честь, вернули историческое название — Елгавас.
Отчаянные контратаки советской пехоты, практически лишенные поддержки тяжелой техники стоили сотен убитых и раненых. Бомбардировщики совершали боевые вылеты почти без прикрытия истребителей и гибли десятками, хотя иногда и причиняя врагу существенный урон, как, например, экипаж Петра Игашова, самолет которого был подбит 30 июня. Катастрофически не хватало боеприпасов.
Стало ясно, что город не удержать. Вечером 26-го Акимов и Лельшенко приказали своим войскам отходить к Рушоне.
Советские солдаты в боях за Даугавпилс могли противопоставить врагу лишь, в основном, легкое стрелковое оружие и личное мужество. Штурмовавшие фактически незащищенный город части вермахта также были основательно потрепаны. Только в первый день боев они потерпели убытки не менее 30 солдат и офицеров, а также многие десятки раненными.
В последующие дни динамика их потерь возрастала. Особенно урожайным на фашистские трупы стало 28 июня — до 70 только убитыми. Всего же трехдневная борьба за Даугавпилс стоила вермахту свыше 200 жизней военнослужащих.
Непродолжительная оборона города все же сыграла положительную роль в срыве планов нацистского руководства относительно быстрого взятия Ленинграда. После июньских боев командование группы армий "Север" на некоторое время взяло тайм — аут. До Резекне фашистские дивизии добрались лишь 2 июля. Как известно, от Даугавпилса до "сердца Латгалии" всего каких-то 90 километров… "Пули сыпались дождем…"
За дни боев Даугавпилс был разрушен больше, чем какой-либо другой город Латвии. Пострадало и его население. Десятки людей попали под случайные (и неслучайные также) пули, снаряды, бомбы. Так, 27 июня жертвами фашистского воздушного налета стали ксендз новостроенского костела Св. Девы Марии Антон Зунда (1878г. рожд.) и его помощник Константин Варславанс, которому едва исполнилось 18 лет. Останки погибших похоронили тут же, в ограде костела (см. фото). О том, какими им запомнились те страшные дни, я попросил рассказать местных старожилов.
Василий Степанов, учитель:
-22 июня, в воскресенье, немцы сбросили несколько бомб в районе вокзала. Потом город бомбили ежедневно. Накануне вступления немцев в город моего отца с подводой мобилизовали эвакуировать Калкунский дом ребенка. Утром 26-го, когда началась стрельба, мать отвела нас, детей, в погреб. Дед, который в Первую Мировую был на фронте и в немецком плену, отправился разузнать обстановку. Где-то к обеду вернулся. Рассказывал, что на Гриве пули сыпались дождем. Еще удивлялся: убитые — сплошь русские, редко-редко где встретится немец. А я думаю, что часть из них все же была переодетыми диверсантами из "Бранденбурга". На дворе появились немецкие солдаты в плащ-палатках, на велосипедах. Спрашивали, есть ли в доме красноармейцы. Дед обьяснил: "Nicht, kinder". Они уехали.
Отца моего приятеля ранило в руку на мосту — он шел на работу с Гривы в город. В тот день там убило немало спешивших по своим делам горожан, люди попали под шальные пули. Опознавать их в той суматохе было некому, так и закопали в общей могиле возле моста. Всю войну они считались пропавшими без вести. С приходом русских это захоронение вскрыли. Некоторые тела хорошо сохранились, при убитых были документы. Большинство удалось опознать.
Рассказывали, что убитых на дамбе красноармейцев закапывали прямо в окопах. Году в 58-м я проходил мимо электростанции, рядом велись какие-то строительные работы. Видел кости и ржавое оружие. Конечно, русских погибло много больше. Немцы уже в первые дни разбомбили Гривский аэродром, там сгорело много самолетов устаревших конструкций — "фанеры". У немцев вооружение было куда лучше. Но и им досталось. Помню, советский самолет сбросил бомбу на Гривскую дамбу, разбил зенитку. Заодно в клочья разнесло трех фашистских мотоциклистов, одному из них взрывом оторвало голову. Там же их и похоронили. Могила имеется, наверное, до сих пор, но ее заболотило, а сейчас там огороды. Лидия Васараудзе, пенсионерка:
-Я тогда была маленькой, но кое-что запомнилось. Не помню, почему мы шли с мамой через мост на Гриву, в городе еще стреляли. Наверно, немцы таким образом выводили из города гражданское население. Запомнился молодой русский солдат, полусидевший в окопе, у него почти не было лица. На мосту нам пришлось перешагивать еще через одного убитого русского. Стоял неприятный запах. А рядом расположился какой-то толстый немец. Он брился. Виктор Новицкий, пенсионер:
-На "Коржике" немцы установили противотанковое орудие. Прямой наводкой, почти в упор, они расстреливали проходивших со стороны Резекненского шоссе легкие русские танки. Вспыхнул один, потом второй, третий… Несколько дней обгоревшие тела танкистов валялись возле подбитых машин. Потом их схоронили в безымянной могиле. Сгорела и находившаяся рядом городская скотобойня, ее возобновили в 1942-м. Сильно пострадала и водокачка, особенно первый этаж.
"Я убит в Динабурге…"
Итак, Красная Армия ушла. По всему городу лежало множество непогребенных тел советских солдат, смрад стоял неимоверный. Немецкая комендатура привлекла к их захоронению военнопленных и местное население. Но даже два месяца спустя, в августе, сохранялась угроза эпидемии — так много людей погибли. Большинство их так и остались безымянными. "Повезло" немногим — после войны их останки перезахоронили на Братском и Гривском кладбищах.
Разумеется, атака на Даугавпилс стала неожиданностью для командования советской 27-ой армии Северо-Западного фронта (бывшего Прибалтийского особого военного округа). Город прикрывали лишь ее малочисленные подразделения,
что и обеспечило успех немцам. Тем не менее, в боях в центре города и особенно на окраинах полегло немало немецких солдат. В подавляющем большинстве молодых, которым едва перевалило за двадцать. Да, они сражались за своего фюрера и были одурманены нацистской пропагандой, но все же… О мертвых либо хорошее, либо ничего. Поэтому уместно привести неполный список военнослужащих вермахта, погибших в первый день боев за город, 26 июня 1941 года:
- Эрих Паук, гаутман
- Гюнтер Шмидт, обер — лейтенант
- Хайну Бредер, обер — лейтенант
- Вальтер Пантель, лейтенант
- Герхард Ханн, обер — фельдфебель
- Зигурд Лаудах, унтер — офицер
- Герберт Ляйстнер, унтер — офицер
- Эрвин Мюллер, унтер — офицер
- Ганс-Фридрих Гаймбах, унтер-офицер
- Эрих Бринне, унтер — офицер
- Герман Коппитц, вахмистр
- Петер Штайнер, обер — ефрейтор
- Вальтер Носте, обер — ефрейтор
- Хайнц Хайдеман, обер — ефрейтор
- Вилли Гутман, ефрейтор
- Альберт Андерс, ефрейтор
- Карл Интфхофер, ефрейтор
- Альфред Карклит, ефрейтор
- Антон Штаудер, ефрейтор
- Йоган Кельцер, ефрейтор
- Август Йонке, старший стрелок
- Матиас Платтнер, старший стрелок
- Эрнст Кламмер, стрелок
- Хайнц Больте, стрелок
- Пауль Дрешер, стрелок
- Франц Геринг, стрелок
Первоначально "освободители" торжественно похоронили своих в центре города, в Дубровинском парке. Как всегда, царил образцовый немецкий порядок. Гробы были поставлены в три яруса. 1 мая 1942 года представители оккупационных властей и местной общественности, включая восхваляемую ныне бывшую директора учительского института Валерию Сейле, возложили цветы на могилу убиенных. Вскоре, однако, было решено перезахоронить их за городом. Так появилось немецкое братское кладбище в Стропах.
Останки многих офицеров в цинковых гробах отправили в Германию. Летом 2004г. мемориал был воссоздан усилиями немецкого Народного союза на деньги налогоплательщиков ФРГ. Теперь они больше не враги. Просто мертвые…