В процессе подготовки дела суд запросил информацию у ряда экспертов, и большинство из них приглашены к участию в процессе. Это экс–министр образования К. Шадурскис и нынешний министр И. Друвиете, ряд работников МОН, включая Э. Папуле, профессор ЛУ Л. Дрибин, а также представители неправительственных организаций — И. Брандс–Кехре из Латвийского центра прав человека и этнических исследований, М. Голубева из "Провидуса", Т. Лигута от ЛАПРЯЛ. Мы, в свою очередь, ходатайствовали о том, чтобы на заседание пригласили экс–министра Ю. Радзевича и его помощника С. Анцупова, представителя ЛАШОР И. Пименова, а также доктора педагогики В. Бухвалова и члена Штаба защиты русских школ, отца трех школьников Д. Катемирова. В обосновании своей позиции мы опираемся на ряд социологических исследований, которые проводили как государственные организации, так и негосударственные. Так что проблема не в том, что материалов мало. Проблема в том, что их слишком много. И может случиться, что суд не уложится в один день.
— Смогут ли уважаемые судьи сохранить объективность в этом сложном деле, учитывая, что реформа–2004 — это вопрос политический?
— Дело действительно исключительно сложное. И все будет зависеть от интерпретации судом тех или иных фактов и аргументов. Предсказать результат процесса сейчас крайне сложно. Но мне представляется, что есть все шансы именно для объективного рассмотрения дела, а не политического. Наша аргументация хорошо известна. Нам достаточно легко, потому что мы искренне верим в то, что говорим. У нас нет никаких политических ограничений, и нам не надо ни на кого оглядываться. Главная задача — представить точки зрения всех сторон, которых касается реформа, показать озабоченность родителей и педагогов тем, что в результате реформы снижается качество образования и конкурентоспособность, ухудшается владение родным языком. Да, работники МОН не могут критиковать закон, поэтому будут доказывать, что реформа полезна нашим детям. Вопрос в том, можно ли за счет усилий чиновников компенсировать те проблемы, которые проистекают из буквы закона. Мы считаем, что нет. Суд и должен рассмотреть аргументы всех сторон. Не эмоциональные аргументы, не политические декларации, а именно аргументы, основанные на фактах.
— Были ли прецеденты в латвийской или международной судебной практике?
— Два года назад в Конституционном суде я представлял и выиграл дело по иску 20 депутатов по закону "О радио и телевидении", которое касалось ограничения вещания на языках меньшинств на частных радиостанциях и телевизионных каналах. То дело юридически было гораздо проще. Судебных же дел, которые касаются языка обучения, мало даже в мировой практике. Можно вспомнить "Бельгийское языковое дело" 1968 года, которое рассматривал Европейский суд по правам человека. Суд тогда решил, что Европейская конвенция прав человека не гарантирует родителям право на выбор языка обучения для их детей. Но в том же приговоре указал, что хотя государство имеет право устанавливать язык (или языки) обучения, это решение не должно подвергать угрозе содержательное право на образование, то есть качество образования не должно ухудшаться. В нашем случае именно это и происходит.
В 2000 году Европейский суд нашел нарушение в деле "Кипр против Турции". Тогда в северной части Кипра, которая фактически находится под контролем Турции, существовали школы с греческим языком обучения, но только основные. Среднего образования не предоставлялось. И суд счел это нарушением. Прецеденты есть, но трудно говорить о сложившейся практике. К тому же в разных странах — разные традиции, разный опыт и судебная практика. Однако есть некоторые универсальные демократические принципы, которые любое государство обязано соблюдать.
— Спасибо за информацию. И удачи на суде!