Шедерская волость считается самой богатой в Латгалии. Именно через нее проходит российский трубопровод, качающий нефть в Литву, а в местечке Пашулиене расположена нефтеперегонная станция. Копейка в казну местного самоуправления капает не малая. Но если ничего не знать о "трубе", никогда не подумаешь, что Шедере — процветающая волость. Настолько все тут типично и без прикрас, как в обычной латгальской глубинке: бедные хутора, разбитые грунтовые дороги, непаханые поля.
Николай Меркурьев вез нас к своей усадьбе "Лакстигалас", что спряталась в треугольнике между знаменитой "трубой" и литовской границей. Путь оказался нелегким. Стоило нам только выехать за околицу поселка Шедере, как пред наши очи предстала крутая гора, где вместо дороги расползалась красная глина. Нам предстояло взобраться на самый верх. Джип Николая с грехом пополам покорил вершину. "Это что! Вот приехали бы вы сюда пару недель назад, когда снег только стаял, — вы даже пешком на эту гору не взобрались бы!" — посетовал Меркурьев.
Хозяин от рождения
Николай — латгалец в четвертом поколении. Некогда его прадед купил с аукциона кусок земли в Вишкской волости, построил там дом, зажил хозяином. Дед, повоевав на фронтах Первой мировой, тоже обосновался в Вишки, прикупив на аукционе еще один участок рядом с родительской усадьбой. Николай Меркулов от дедовской земли далеко не отошел. Всю жизнь работает в Даугавпилсе. Поначалу на ликеро–водочной базе, потом — на калкунском спиртзаводе. Спиртным никогда не злоупотреблял: считает позором появляться на людях в нетрезвом виде. После закрытия спиртзавода был начальником охраны Даугавпилсского отделения железной дороги. Сын в это время учился на Украине в Академии полиграфии. Юноша считался иностранцем, и, хоть и учился на "отлично", никакого рабочего места ему там не светило. Правда, академия позволила ему получить степень магистра технических наук (такая возможность предоставлялась лишь двум студентам с курса). Грех было бы не использовать полученное образование по назначению, и по окончании академии сын с отцом открыли в Двинске свою типографию. Все оборудование брали в лизинг, за кредиты. Рассчитываться по ним предстоит еще долгих четыре года.
Кто–то работает, а кто–то ест
Восемь лет назад "за копейки" Николай купил хутор в Шедерской волости, который впоследствии и стал усадьбой "Лакстигалас". Хозяева съезжали с насиженного места только по одной причине: не было нормальной дороги. Когда–то в совхозные времена председатель Томилин распорядился построить в ту сторону грунтовую объездную дорогу, но до злополучного хутора (а это 1,2 км) она все равно не доходила. Купив усадьбу, Меркурьев прежде всего приступил к ее строительству. На свои личные деньги. Все эти 1,2 километра он засыпал грантом, где нужно, проложил трубы. Поверхность дороги ровнял вручную, граблями. Но не прошло и полугода, как работа новоиспеченного хуторянина пошла насмарку: руководство волости (это было еще до объединения волостей под эгидой Илукстской краевой думы) вздумало строить новый Дом культуры. Камни для клуба брали рядом с усадьбой "Лакстигалас" — выковыривали из старинной постройки начала XX века. Меркурьеву жаль здания до сих пор: оно простояло две войны, а разгула демократии не выдержало. Понятно, что выровненную граблями дорогу Меркурьева эксплуатировали нещадно. Волостная стройка — это вам не с граблями в руках ходить! Николай довольно спокойно смотрел, как груженные камнями трактора разбивают новую дорогу. Ведь ему даже в голову не приходило, что после этой стройки ее никто не будет ремонтировать! Когда волость наковыряла достаточное количество камней, по дороге просто пустили грейдер. Он лишь визуально улучшил ее состояние, присыпав выбоины мягким слоем гранта. Понятно, что после такого "ремонта" дорога быстро вернулась к ухабистому состоянию.
Засыпанная дорога приглянулась и местным пограничникам, ведь она без малого метр доходит до демаркационной линии. Бывало, спит Меркурьев в своей усадьбе, чу! Машина вдали загудела. Это пограничники едут ловить нелегалов. Подъедут к усадьбе, посветят фарами на литовский берег — никого! И спокойные возвращаются на базу. А ближе к полуночи, в обход всех КПП тянулись из Литвы вереницы груженых фур. И все по несчастной дороге. Что возили те фуры — Меркурьев не знает (было бы глупо с его стороны выходить на дорогу и требовать у них документы). Но свой след от протектора на Меркурьевском тракте они тоже оставили. Ямы после них (понятное дело!) ровнял Николай.
Любишь кататься, люби и саночки ремонтировать!
"Мне не жалко дороги — пользуйтесь! — говорил Николай, избегая двух глубоких канав, оставшихся на кольцевой дороге после нещадной эксплуатации. Стоит отклониться на сантиметр — и машина повиснет "на пузе". — Но если ты разбил дорогу — отремонтируй ее!" До поры до времени свое возмущение Меркурьев держал при себе. Но прошлой весной волость вздумала заготавливать дрова. "Всю зиму сидели, а весной, видите ли, схватились! Везде в весеннюю распутицу дороги закрывают, а у нас в волости по ним трактора груженые пустили!" Понятно, кольцевую дорогу разбили вдрызг. "Я–то на своем джипе как–нибудь проеду, а вот кто о других хуторянах подумает? Ведь вдоль этой кольцевой дороги живут пожилые люди, инвалиды. Им ни в поликлинику, ни в магазин за хлебом не добраться". В тот год Николай пошел ругаться в волость. А дабы заставить местную власть хоть чуточку почесаться, пригрозил, что лично обратится к премьер–министру Репше — он на днях должен был прибыть с визитом в Даугавпилсский район. Кольцевую дорогу чуть–чуть подлатали.
Когда труба дороже человека
Но радость была недолгой. Этой зимой компания LatRosTrans начала прокладывать дополнительную ветвь трубопровода от Пашулиене до литовской границы. Видавшая виды кольцевая дорога вздрогнула под колесами лесовозов и бульдозеров. Когда по весне начал таять снег, она и вовсе превратилась в непроходимое глиняное месиво. Даже Николай на своем джипе не смог преодолеть возникших препятствий. Почти два месяца хутора были отрезаны от мира. Почту и пенсию им привозили на тракторе. Вот тут–то сердце Меркурьева не выдержало. Он сел и написал письмо в редакцию газеты "Вести Сегодня". Жена уговаривала Николая не писать — как бы хуже не было! Но Меркурьев был непоколебим: пусть все узнают, что тут творится!
"Мы, живущие на хуторах люди, с начала 2004 года попали в резервацию, — так начал свое письмо Николай Меркурьев. — Интересы "трубы" поставлены на первое место… Как можно было разрешить вести работы в самую распутицу? Создается впечатление, что людей просто выживают с земли". Николай ничего не имеет против трубы — пусть люди строят, пусть качают нефть. Но местная власть, давая разрешения, должна прежде всего учитывать интересы своих жителей — для этого она и избрана. Почему бы не договориться заранее, что строители должны дождаться, пока подсохнет дорога, а уже потом пускать по ней гусеничные трактора?
Мы связались с главой Шедере: да, между самоуправлением и компанией LatRosTrans есть договоренность, что после окончания работ фирма приведет в порядок испорченную дорогу. И фирма, безусловно, это сделает. Но когда это будет? Николай показал нам литовскую часть трубопровода: все отсыпано грантом, спиленный лес убран. Ни тебе нарытых куч, ни тебе ям — все чисто и гладко. "Вы бы видели, как там велись работы! — рассказывал Николай (литовский участок виден прямо из дома Меркурьева). — Они даже переносной туалет с собой возили: стоял в поле белый, как холодильник. А у нас даже из горбыля будку не сколотили, а вырытую землю столкали бульдозерами в большие кучи".
"У властей один ответ: не нравится вам что–то — уезжайте в поселок. Там квартиры в панельном доме пустуют. Но куда пенсионеры со своими коровами поедут? Да и за квартиру платить каждый месяц надо. И почему мы должны уезжать? Есть у нас в стране конституция или нет? Где наше право на жилище, на свободное перемещение?" — возмущается Меркурьев.
Уезжать с хутора Николай точно не собирается. Столько труда сюда вложено! И яблоневый сад посадил, и лесополосу по всему периметру, и дом отремонтировал, и сарай, и электричество провел (за свой счет, разумеется). Выкопал пруды, чтобы рыбу разводить, установил для лесных животных кормушки. И даже обзавелся ульями, хотя с детства его тошнило от одного жужжания пчелы: объелся у деда медом. А тут — ничего, уже который год возит в город сладкие соты, раздает знакомым. Усадьбу Меркурьев возводил на будущее: чтобы детям было где на родную природу полюбоваться. Места здесь красивые, звери прямо под окнами ходят. Особенно любит по весне Николай просыпаться под клекот журавлей. Этим болотным птицам приглянулся соседний бугор, что на литовской стороне. А после дождя сюда прилетают стаи черных аистов: растопырят крылья и сушат на солнышке. Когда мы ходили с Николаем по изрезанной тракторами дороге, в кювете зацветала мать–и–мачеха, открывали свои лепестки голубые подснежники. А на соседнем поле искала мышей рыжая лиса.