Всегда побеждающая
Ее неординарность предопределил уже день ее рождения. Она родилась, когда еще шла, но уже победоносно для нас заканчивалась война — 28 марта 1945 года. Поэтому "Молодежка" и стала такой — боевой, лучезарной, победоносной. И, между прочим, весь ее жизненный путь был невероятно успешен и тверд, весь по правде–истине, без фальши, и погибла она как солдат, не покорившись врагу, несгибаемо держась до последнего мгновения, пока не истекла кровью под вражескими пулями. Ей было в тот момент 54 года и четыре месяца. Совсем чуть–чуть не дожила до 55–летнего юбилея. Я часто думаю, что гибель ее, скорее всего, была предопределена.
Ушло ее время, а в рамки новых времен она никак не вписывалась, никак не могла приспособиться, как ее ни корежили и ни втискивали. И отражать заполонившие все ложь и фальшь смогла недолго. Да и становиться коммерческим предприятием упорно не желала. Хотя на нее постоянно пытались набросить эту узду. Но она, со своим свободолюбивым нравом, сбрасывала ее.
Она была невероятно хороша в СВОЕЙ эпохе, когда после войны боролась с неправдой и восхищалась настоящими людьми, вершителями, борцами, тружениками, созидателями и, не жалея красок, описывала их. Она не боялась — а это главное. Не боялась идти против "генеральной линии", общепринятых установок, условностей, хотя и была органом ЦК республиканского комсомола. Поэтому ее и читали повсюду — от Камчатки до Калининграда, в одной Москве подписчиков было десятки тысяч. Честна была — ее то и сгубило…
Другое дело, в Прибалтике всегда было "чуть больше свободы", чем на остальных пространствах Союза. И это тоже привлекало читателей. Вот мы и стали в конце 80–х — начале 90–х катализатором демократических процессов. Революция пожирает своих детей — этот закон действует непреложно. Вот и мы, помещая интервью с Ельциным, когда он еще был "мятежным партийным секретарем", уже рыли себе могилу.
Но в это время и чуть раньше, когда до Атмоды оставалось еще несколько лет, и потом, когда в 1988–м образовался Народный фронт, работать в СМ было невероятно интересно. Во-первых, общая атмосфера открытости, необычайно благодатная для журналистики, интересные люди, специалисты своего дела (не торговли!), открывавшиеся во множестве, о которых можно было с упоением писать, в то время еще не прятавшиеся и не отринутые на задворки общества, как сейчас.
Во–вторых, чудесный коллектив и общая атмосфера издания. Нынешние молодые журналисты и представить себе такого не могут, когда воздух газеты дышит свободой, дружбой, радостью общения и творчества, веселыми собраниями, когда дни рождения и праздники превращались в задушевные дружеские посиделки, зачастую с песнями под гитару заполночь. Любили собираться в корректуре или на верстке — там комнаты были большими. Но было и серьезное творчество, высокий общий уровень журналистики.
Как–то все это уживалось и сосуществовало в гармонии. А может, одно обусловливало другое? Иначе газетой бы так не зачитывались и не рвали бы ее друг у друга из рук. Мне рассказывали и белорусы, и москвичи, что номера зачитывали до дыр, потому что подписчик по настоятельным просьбам друзей и знакомых пускал их по кругу, и если они к нему и возвращались, то в виде истрепанной тряпицы.
Школа журналистики
Я пришла в "Молодежку" в конце 84–го и попала в отдел информации, которым заведовала Ирина Литвинова. У меня было университетское инженерное образование, но я и раньше писала рассказы, стихи, даже печаталась, делала поэтические переводы с английского. То есть была не совсем чужда литературному труду. Но все же журналистика, тем более в такой прославленной газете — дело особое. Ирина стала первой моей учительницей в этом жанре, за что я всю жизнь ей глубоко благодарна. Она воспитала из меня журналиста. Мы стали друзьями.
Потом, когда меня через год взяли в штат, эстафету этого славного дела из ее рук переняли Наталья Севидова и Ирина Коняева. Мы тоже подружились. Вообще сотрудничество, взаимовыручка коллег, поддержка, понимание друг друга, наконец, дружба были характерны для "Молодежки" и необычны в целом для журналистики. Согласитесь, это особая творческая среда, которой много "позитива" в общении не свойственно.
Отдельное слово — о редакторе Александре Сергеевиче Блинове. На всю жизнь он так и остался для меня Александром Сергеевичем… Это русский редактор от Бога, лучшего в Латвии не было и нет. Плюс он всегда был начитанным, развитым, неординарно мыслящим человеком.
Его школа, которую он ненавязчиво преподавал, начиная с оживленной утренней планерки (как мы их любили!), делая замечания по поводу материалов и событий, которые они описывали, в течение дня и до глубокого вечера, когда сверстанный номер дежурный редактор нес в типографию — это мастер–класс журналистики. Кто учился, тот научился. Достаточно сказать, что часть сотрудников ВСЕХ нынешних русских изданий, как творческих, так и технических, прошла школу "Молодежки". А уж основали их или стали редакторами точно бывшие "молодежкинцы".
…И я жил в Аркадии
Эти 14 лет — с 85–го по 99–й — были лучшими в моей жизни и в жизни газеты. Она раскрылась во всей красе, заблистала всеми гранями своих дарований и умений и никогда еще не была так близка к совершенству. Недаром в 89–м и 90–м, когда нас еще можно было подписывать по Союзу, наш тираж достиг небывалой для местной прессы небольшой республики в 2,5 млн. жителей цифры почти в миллион экземпляров.
Популярность "СМ" была просто бешеной. Правда, в это время ее без конца терзали всяческие "коммерсанты", желая присвоить и монополизировать свои права на издание. Ведь сотрудники газеты были тогда коллективными собственниками ее — мы чувствовали себя свободными, а не "хозяйскими", а для журналиста и журналистики это очень важно.
Всюду по Союзу чувствовалось веяние перемен, но в Прибалтике они были самыми яркими, активными и кардинальными, самыми откровенными были речи, которые газета добросовестно доносила до читателей. Все было дозволено. Другие регионы как бы учились на нашем примере. Да плюс интерес: что же там у них такое необычное происходит? Мы в то время получали каждый день по два больших почтовых бумажных мешка (помните такие?) писем.
Помню, писали из казахского города: приезжайте, мол, дорогая редакция, разберитесь с нашей проблемой. А мы–то были республиканской прессой, а не союзной, и сделать этого не могли. В газете в то время появились два депутата местной власти — меня и Андрея Воронцова избрали соответственно в совет депутатов Зиемельского района Риги и горсовет Юрмалы.
Переход на "капиталистические рельсы" стал для "Молодежки" крайне болезненным и в конце концов погубил ее. Но в 90–х, до лета 99–го, мы были
поистине мессианским явлением. Что же за миссию мы исполняли? Русскоязычные Латвии могут припомнить по этапам, как они постепенно утрачивали свои права. А "Молодежка" пыталась их отстоять. Горячо и рьяно, как делала все и всегда в своей жизни. Вот это заступничество и стало общей миссией всех наших журналистов. Как написано в Библии: изыди от Меня, ибо ты не холоден и не горяч, а тепл. Так вот мы были полнокровными, горячими, откровенными и шли до конца. А этого, согласитесь, достаточно, чтобы стать незабываемым.