То, что юбилейный концерт Александра Градского (накануне его 55–летия) в большом юрмальском зале "Дзинтари" станет СОБЫТИЕМ, было ясно заранее. И не только потому, что он действительно умеет петь, играть, сочинять музыку и последние лет 30 является сплошным укором для Аллы Борисовны и массы прочих ныне "заслуженных деятелей", которым он когда–то устраивал первое прослушивание и принимал на работу. Дело в том, что в Латвии он не был лет 20. И неизвестно, когда приедет в следующий раз. Но то, что мы увидели, превзошло все наши ожидания.
Два с половиной часа концерта пролетели на одном дыхании. Зал принимал Градского обалденно. Публика собралась интеллигентная, в основном "семидесятники". В вечерних платьях и туфельках, люди мужественно превозмогали дождь, который буквально захлестывал боковые ряды. Две пожилые дамы пересели поближе к центру зала, прикрылись одной курткой и, просветленные, в обнимку просидели весь концерт.

Первый гром прогремел очень кстати — в кульминационный момент знаменитой пахмутовской песни "Как молоды мы были". Когда Градский пел итальянскую классику в своей ироничной тонкой обработке, ливень вроде бы утих. Но едва он затянул "Гори, гори, моя звезда", гром разразился снова. И снова совпал с одной из кульминаций романса. Люди в зале переглянулись: мистика какая–то! Далее, как сказал один мой приятель, все было как на концерте Жванецкого. Все время ржешь как сумасшедший, заряжаешься положительной энергией, а выйдешь из зала — ни одной строчки не помнишь. Можно поспорить, чей вокал больше шокирует и заколдовывает публику — Градского или Фредди Меркьюри.

Потом Градский пел под гитару свои лучшие авторские произведения начиная с 1968 года. Закончил он блоком из новых песен — из недавно вышедшего альбома "Хрестоматия". К сожалению, привезти сюда оркестр из 300–400 лучших московских музыкантов, которые будут аккомпанировать Градскому в ноябре на праздновании его юбилея в Москве, было нереально, поэтому оркестр мы услышали лишь в записи. Но все равно прониклись до глубины души.

Народу на пресс–конференции Градского было море. Несмотря на странную славу скандалиста и "трехоктавного" матерщинника, Александр вел себя не в пример воспитаннее Киркорова. Он рассказал, что в Москве вот–вот заработает его театр, который он "долго пробивал", и вот теперь, наконец–то, правительство Москвы стало его инвестировать. А это значит, что сбудется его давняя мечта — Градский сможет открыть свою школу для молодых артистов. И воспитать НАСТОЯЩИХ — в противовес тем, кто сейчас скачет по сцене.

Еще Александр рассказал, что он почти дописал свою оперу "Мастер и Маргарита", которую мечтает записать, но пока реально не видит, кому ее петь: "Ну, я бы Мастера и Иешуа исполнил, Алла Борисовна — Геллу, а остальных кто?" Потом музыкальный авторитет разнес в пух и прах российские мюзиклы: "Ужасно убогий музыкальный материал. Там всего одна песня на весь спектакль становится всенародным хитом, и все ее воют, как в ресторане".

А еще музыкант поведал, как в 89–м в Берлине, когда они "бухали" со Шнитке и им хотелось продолжения банкета, но деньги резко закончились, Александру и Альфреду пришла в голову гениальная идея — создать анонимный тандем и писать попсовые песенки. Они сели за рояль и стали отпугивать своими криками жену Шнитке, сочиняя что–то типа: "Я тебя люблю, а ты — меня, уходи–приходи…" Но потом "заполировали" все коньяком, и Альфред вдруг сник: "Не надо, Саша. Все–таки стыдно. Мы–то будем знать, кто это написал".

Зал "Дзинтари" Градский счел хипповым. Но пообещал, что на качестве концерта это не скажется. "Я, — сказал он, — вообще где угодно могу петь. Однажды вот давал концерт прямо в шахте — таково было условие контракта с Донецкой филармонией. А самый лучший сборный концерт на моем веку мы давали вместе с Пугачевой, Высоцким, Зыкиной, Пьехой, Ротару и Магомаевым для сорока банщиков, чтоб они нам время в бане на вечер в пятницу обеспечили".

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!