Гурченко: "Работы много — хватило бы жизни"

"Умирать буду на сцене"

— В этой обширной программе будет и совершенно новое, и старое — я же не могу перечеркнуть то, что было сделано раньше, — говорит Людмила Марковна. — И немножечко собственных песен. Надеюсь, что на встречу придут люди, которые хотят что-то услышать, узнать обо мне, поговорить о жизни, задать вопросы. А так как я киноактриса, то и песни из кинофильмов не могу вычеркнуть.

— Судя по всему, у вас выдалась чрезвычайно насыщенная гастрольная зима. Сначала 18-дневное концертное турне: Германия — страны Балтии — Санкт-Петербург. Потом несколько спектаклей в Москве. Как удается выдержать такой темп?

— Я очень люблю свою профессию и пока еще жива. Умирать буду только на сцене. Вот и все. Секрет моей молодости? Всем чудится что-то несусветное. А я, как и все люди, живу в темпе, потому иначе мне просто не на что будет жить. Пока я нужна людям, я должна выходить на сцену.

— Я знаю, что телезрители вас увидят в новогоднем бенефисе с Малаховым. Что войдет в эту программу?

— Мне нравится то, что он захотел сделать. Там будут отрывки из знаменитой "Карнавальной ночи". Будут песни из репертуара Земфиры, это новое направление в моем творчестве. Будет и кусок детства — песни войны, но те, которые я никогда не исполняла. Будут разговоры, ответы на вопросы. И танцы. А еще я только что вернулась с записи эпизода "Новогоднего огонька", где у нас комедийный номер с министром культуры Михаилом Швыдким — попурри из разных песен, где он выступает в роли эдакого паренька.

— Скажите, что для вас важнее всего на эстраде?

— Я всегда все делаю от себя. Это мое. Никому не подражаю, ни во что не ряжусь, не меняю собственного лица. А то ведь теперь один на того похож, другой — на этого, отсюда взята идея, оттуда — костюм, движения. Я — это я. Не хочется — не смотрите.

— Кстати, вас назвали самой стильной российской актрисой года. Что значит мода и стиль в вашей жизни?

— Выбор — это и есть мой стиль. Ни один дизайнер не может мне что-то навязать.

— Вы играете на аккордеоне и гитаре. И продолжаете писать песни?

— Сейчас меньше, не до того. Но вот музыку к своему новому спектаклю я написала неплохую. Так получилось, что режиссер был недоволен одним, вторым композитором, и мы сами все сделали.

Рэп от Гурченко

— Вы неугомонный человек и постоянно стремитесь к чему-то новому…

— Ни к чему я специально не стремлюсь, оно само получается. Клянусь вам.

— А "Московские окна" в стиле фанка и рэпа вместе с группой MD & Pavlov?

— Видите ли, это я знала, еще когда читала моего любимого Маяковского. Рваная строчка и есть рэп. И когда я увидела его в Америке в 83-м году на улицах, то подумала: "Боже мой! Так мы же все это прошли у нас. И только надо было это озвучить". А когда мне предложили сделать в новой аранжировке песню "Московские окна", я туда и воткнула рэп. Это была моя идея.

— А чем вас тронули песни Земфиры?

— Она меня поразила в самое сердце. Всем — начиная от блистательной внешности, музыкальности. Она композитор, автор, аранжировщик. В общем, она — космос для меня. Я не знакома с ней. Но это та личность, которая сумела открыть все прекрасное, все нужное услышать на Западе и переварить так, что это стало ее собственным. Так она чувствует мир. Надо чувствовать мир, но оставаться самим собой. Вот в чем загадка творческого человека. У нее не найдешь "трех аккордов" и примитивных текстов. "Мне приснилось небо Лондона" — это изумительно! И "Хочешь?", которую мне довелось исполнить по предложению Первого телеканала.

Все пришло поздно, но пришло

— Ваша стихия — мюзикл, писали даже, что ради киномюзикла "Мама" вы отказались от роли генеральши в "Неоконченной пьесе…" Михалкова?

— Нет, просто сначала я сломала ногу на съемках фильма "Мама". Да, мне всегда хотелось играть в мюзиклах, но очень поздно пришла возможность окунуться в эту стихию. Все пришло поздно. Машина, квартира — поздно. Дача — поздно-препоздно. Мюзикл — препоздно. Но все пришло, потому и приходится наверстывать упущенное. Но ничего никому не доказывая. А внутри: так, так, так — все нормально.

— Что значит для вас публика?

— Вообще энергетический обмен с публикой — самое главное для каждого артиста, иначе он не артист. И если он не отдает все, то ничего и не получит — никогда. Потому есть полуартисты: у таких вроде бы все на месте, все нормально, а чего-то не хватает.

За моей спиной — никаких фигур

— Человек и актриса Людмила Гурченко времен "Карнавальной ночи" и сегодня: чувствуете ли вы перемены?

— Тот человек уже умер, его нет. Есть другой человек, который перенес многое, вместе со страной, с ее развалом, с ее осколками. Но не потерял чувство собственного достоинства, честь и совесть. Мне кажется, это самое главное, что осталось мне от той жизни. Потому что это, наверное, и есть то, за что меня уважают люди. Они знают, что за моей спиной не было никаких фигур, не было локтей, плеча, я все в этой жизни сделала сама. Именно на тех качествах, которые я пронесла и, надеюсь, пронесу дальше. А что касается возраста, то пускай каждый посмотрит на себя, когда ему 20 лет и когда 96. Чтобы всем было легче, пусть мне будет 96. (Смеется.)

— Ваша новая книга "Люся, стоп!" получилась самой жесткой и беспощадной. В ней образ актрисы, с песнями и танцами возносящейся над суетой, разбивается в пыль. Четыреста страниц горького монолога. Что дают вам ваши книги — возможность встретиться с собой прежней или, наоборот, избавиться от чего-то?

— Нет, все это меня не интересует. Мне интересно разобраться, что это было за время. В чем оптимизм, приобретения и потери каждого времени и возраста. Вспомнить о людях, которые мне помогли выжить. Потому что это мои учителя. Не только те, кто попадался мне в школе и в институте, но все, кто открыл для меня что-то, что-то мне дал. Все же норовят взять, понимаете? А есть люди, которые дали. Для меня они бесценны. Все это переполняет тебя и вдруг выливается, и ты даже не знаешь, когда начинаешь писать. Я вообще человек темный, всегда все списывала — оригинально мыслить в школе было не велено.

Но в какой-то момент все мои мысли вдруг выплыли, освободились. Тут и большая любовь к отцу, и воспоминания о войне, и размышления, откуда актриса рождалась… Все делаю сама, без редакторов. Если бы кто-то за меня что-то сделал, представляете, какой бы вопль был?! А тут люди чувствуют, что это моя речь.

Хотите написать, сколько мне лет?

— А если вспомнить приобретения и потери года 2003-го?

— Должно пройти время, чтобы это понять. Вообще многое в нашей жизни наперекос пошло, надо как-то выворачиваться. Говорят, все теперь решают деньги. Ан нет! Вдруг — деньги есть, а людям скучно, неинтересно жить. Это странные какие-то вещи. А по фактам… Снялась в сериалах — ну и что? Как все. Ничего интересного в этом нет. Ну, в родном Харькове сыграла в сериале мужскую роль — мафиози. Решили меня пригласить, чтобы найти более острый ракурс. Но для меня это не этап. Можно хвалиться, сейчас все хвалятся — пожалуйста! С удовольствием играю обыкновенную женщину в мюзикле "Бюро счастья". Выпускаем в нашем с моим мужем и продюсером Сергеем Сениным в творческом объединении "Дуэт" фарсовую комедию "Случайное счастье милиционера Пешкина". Режиссер — Андрей Житинкин. Очень интересно и неожиданно. И совсем не о милиции.

— А кто вам интереснее — наши авторы или зарубежные?

— Нет, теперь я играю только наших, зарубежных пускай играют другие . Интересно, что происходит у нас. И "Бюро счастья", и "Мадлен, спокойно!" — все из нашей жизни. И в Театре сатиры мы все еще играем "Поле битвы после победы принадлежит мародерам". С большими переаншлагами вот уже девятый сезон. Так что работы много. Хватило бы жизни. Участвую в эстрадных сборных концертах. Сольные даю раз в месяц-полтора: два часа с лишним одна на сцене, на полной отдаче — это не так просто. Извините, мне не 20 лет. И спектакль — тот же сольный концерт по затрате сил. Вы хотите написать, сколько мне лет? Мне 68. Но все нормально, поверьте.

Русская до мозга костей

— Вы как-то сказали, что могли бы жить только в России. По- чему?

— Потому что я до мозга костей русский человек, я тут все понимаю. Эти "измы", суффиксы, приставки. А жить, где "Хау ду ю ду? — Файн!"? Но там есть масса шекспировских пригорков, которые никогда не выучить, если там не родился. А меня поверхностный язык раздражает. Я не люблю поверхностности. Язык очень многое решает. И повадки. Хоть ты литовец, латыш, еврей, монгол, но если ты здесь родился, ты усвоил какие-то вещи. Я здесь полноценна в своем языке, привычках, ничего не буду менять в себе. Это я не умею.

— Этот Новый год вы проведете на гастролях?

— Да. Сначала мне нравилось этот праздник встречать дома, потом — в поездках. Теперь не ставлю задачу — будет как будет. Да это для меня уже и не такой большой праздник. Как и день рождения. Ну приятно, ну замечательно, но завтра рабочий день. Нет времени в запасе. К тому же мы переезжаем в новую квартиру и не смогли бы там встречать Новый год, потому что все лежит в мешках.

— А что бы вы себе пожелали в новом году?

— Я всем желаю только здоровья. Это мне папа всегда говорил: "Береги здоровье". Я смеялась. Теперь я не смеюсь.