— Г–н Буймистер, вы, пожалуй, слишком неожиданно "свалились" на головы общественности. До 2000 года о вас никто не слышал, и вдруг раз — совладелец первого частного банка. Как это вот так вдруг, на пустом месте, становятся банкирами?
— Да не "вдруг" я появился. На финансы "переключился" еще в эпоху перестройки. Но без случая не обошлось. По специальности я инженер. Окончил Институт инженеров гражданской авиации, радиотехнический факультет. Но так как поступал по системе зонального набора, то, следовательно, откуда приехал — туда должен был и распределиться. Что меня абсолютно не устраивало. Родился я в Харькове, вырос в Казахстане: отец был военным. То, что Рига — мой город, понял уже на первых курсах.
Тогда для себя и решил: должен здесь остаться. Шел к этому целенаправленно: еще будучи студентом устроился на работу в НИИ ВЭФ техником по ремонту вычислительных машин, и именно с ВЭФа на меня пришел запрос. Работал в подразделении, которое занималось разработкой первых телефонных трубок. Это были еще не радиотелефоны (имелся провод), но зато они уже не нуждались в головном аппарате. Я принимал участие в доработке акустических характеристик телефона. Ездил с аппаратами в головной институт в Ленинград: мы там тестировали аппараты на соответствие ГОСТам.
Чтобы закрепиться в столице, а не быть отправленным в Айзкраукле, где был филиал ВЭФа, нужно было стать незаменимым. На заводе была уникальная швейцарская система для изучения акустических характеристик телефонов, но на ВЭФе в тот момент не было человека, который умел бы с ней работать. Ради жизни в столице я освоил ее и, разумеется, остался в Риге. Шел 1988 год. Перемены были уже близки.
Через пару лет организовал кооператив по ремонту медицинского оборудования. Впрочем, так он только назывался. Да и то потому, что мы — я подключил к работе однокурсников — обосновались на базе поликлиники РКИИГА, пообещав отремонтировать все их железяки. На деле же брались за любую работу. От ремонта бытовой техники до телевизоров и станков с числовым программным управлением. Чего сами не знали, подключали специалистов. Все это было в параллель к работе на ВЭФе. С утра на завод, потом уходил на другую работу, вечером опять возвращался на завод, где порой засиживался до 12 ночи. Но когда положенные для отработки три года истекли, мне предложили выбирать: завод или кооператив. Я предпочел уйти в самостоятельное плавание. Биржевик
— И деньги потекли рекой…
— Ничего подобного. На жизнь едва хватало. Мы ничего не знали, учились исключительно на своих ошибках. Три года барахтался, пока не случился тот самый случай.
Знакомые ребята решили организовать биржу. Мода тогда такая была. В команде я оказался как раз потому, что с электроникой был на "ты". Создатели же — юристы по образованию, в этом деле ничего не понимали, поэтому меня и позвали. По большому счету никто из нас не знал, что такое биржа и чем она занимается. Просто нам всем очень хотелось зарабатывать большие деньги. Чтобы разобраться в сути дела, в библиотеках читал книги. Под видом будущих брокеров с ребятами приходили на уже действующие биржи, говорили, хотим купить там место, узнавали, сколько оно стоит, как проходит торговая сессия. Однако как на деле сами будем зарабатывать, понять не могли долго.
По сути, нашу затею от смерти спасло знакомство с господами из компании "Латвийский торговый дом" (ЛТД). У них в компании было много подразделений, а биржи не было. Каким–то образом мы их убедили, что она им просто необходима. А так как у нас были и техника, и персонал, то самое простое для ЛТД было объединиться с нами. Так родилась Универсальная биржа "Латвийский торговый дом". Мы получили имя, уже бывшее брендом, благодаря чему смогли выделиться среди других бирж, существовавших на тот момент. Тогда все и началось.
Слово вместо договора
— Как–то очень легко получается: из технаря — в финансисты. А как же призвание? Как же образование?
— Я инженер не по духу, а по образованию. Поступал в институт, ни разу не держа в руках радиодеталей. С нуля начал. Так кто мне мешал с нуля стать кем–то другим? Учиться я умел, голова работала. Да и нюх, как оказалось, был. Пример. Идея открыть при бирже финансовое отделение носилась в воздухе. На эту тему мы переговорили с издателем бизнес–газеты Владимиром Гуровым. Он и предложил объединить торговцев в компьютерную сеть. Наличными деньгами тогда торговали успешно, а вот расчеты между странами делать было сложно. Кто–то поставлял товар в Россию, у кого–то там рубли зависли. У других те же проблемы возникали на Украине или в Беларуси.
Мы предложили проводить расчеты на бирже. Я не хочу сказать, что был первым в секторе мягкой валюты, но я действительно был где–то рядом. Сделали компьютерную программу, создали базу данных: у кого какая валюта имеется и кому какая нужна. Мы стали укрупняться, скупали другие биржи, которые были менее успешны. Потом поняли, что ситуация тупиковая, и сами присоединились к Латвийской универсальной бирже. Однако несмотря на большие обороты, у меня лично денег не было по–прежнему. Получал зарплату, иногда премиальные. Но машину купить себе позволить все еще не мог.
— Все равно, для тех времен все было не так уж и плохо. Однако вы из компании ушли.
Почему?
— Понимаете, если мое подразделение зарабатывало, а у другого были убытки, то все равно мы все получали одинаково. 10 человек кормились из одной кормушки, в то время как реально работала лишь парочка. Конфликт был неминуем. Поэтому мы с моим другом Сергеем Тарасенком и решили уйти из компании. Вышли из дела не то что с нулем — с минусом: денежные обязательства перед товарищами оставались. С минуса мы и начали работать.
Зато за плечами у меня был хороший багаж. Еще работая в большой компании, я сделал одну важную вещь. Где бы я ни был, с кем бы ни созванивался, всегда четко себя позиционировал, кто я такой и чем занимаюсь. Я никогда не называл компанию, а говорил, что это, например, звонит Буймистер. Есть человек, есть фамилия, есть авторитет. Так что те, с кем я работал, уже четко знали, что по таким–то вопросам обращаться к Буймистеру.
— Но ведь гарантии давала компания, а не человек. Договоры тоже подписывала компания…
— Немножко не так. Времена были другие. Тогда, в начале 90–х, мы были настолько наивны, что считали: слово надо держать. Это уже потом стали каждую сделку договорами обставлять. Тогда все взаиморасчетные операции проводились "под слово". Под мое слово, а не компании. Хватало звонка, чтобы сделка состоялась.
С телефоном не расставался ни на минуту. Первый мой мобильник полдипломата занимал. Но без него я даже на пляж не выходил. Клал в целлофановый мешочек — и загорать. Ведь сделка могла состояться в любой момент. Свои первые по–настоящему большие деньги я заработал именно по телефону. Заключив свою первую сделку, будучи в свободном плавании, я получил 10 тысяч долларов. С этих денег по сути и начался наш большой бизнес.
— А что сделали с теми первыми большими деньгами?
— Мы вложили их в акции. К тому моменту просто торговать стало неинтересно, даже торговля валютой поднадоела. Акции нам открывали новые горизонты. Тогда рост 1000, 10 000 процентов был. Мы наняли серьезного специалиста, который получил большой опыт за границей. Он нас и научил не класть все деньги в одну корзину. А схема зарабатывания была проста. Берешь деньги в долг у банка, покупаешь какие–то бумаги. Причем сами акции уже являлись залогом. Потом они "отрастали", ты их продавал, кредит возвращал, а вам оставалось сто процентов дохода. Украинский период
— А как вас на Украину занесло? Ведь теперь всем известно, что Буймистер и Украина неразделимы.
— Так исторически получилось. Через детско–юношеские связи я познакомился с парнем, который уже в те годы вовсю занимался бизнесом в той же сфере, в которой работали и мы. К тому же его брат был женат на нашей землячке. Мы с ним, кстати, тогда эксперимент провели. Своеобразный торговый тест. Сколько идут деньги с Украины в Ригу.
Оказалось, неделю. Прямые переводы были очень сложными, а вот бартерные расчеты, когда друг за друга на своих территориях, себя оправдали. У меня была целая сеть таких посредников. Когда Гуров предложил идею организации компьютерной базы торговцев, я с кучей народа перезнакомился. Связи пригодились.
— То есть в становлении тебя как банкира определенную роль сыграли личные отношения?
— Только личные. То же украинское направление бурно развивалось именно потому, что у меня там было много друзей и партнеров. 10 лет назад мы хватались за все. Даже с Parex сотрудничали, пытаясь организовать на Украине торговлю ценными бумагами. Была такая компания Parex Capital Ukraina. Участвовали в приватизации предприятий на Украине. Скупали активы в виде акций. Где 20 процентов, где 3. Мы только начали формировать свои пакеты акций и стали более–менее известны на украинском рынке ценных бумаг, как пришел 1998 год. Российский дефолт сильно стукнул и по Украине. Мы не то что до нулей опустились, у нас минус 95 процентов было.
— Но поговаривают, что на Украине вы не только ценными бумагами занимались?
— Кто поговаривает? Обо мне никто не может сказать всей правды. Если я сам ее не скажу. Но в данном случае все верно. Мы пытались заняться производством. И на Украине, и в Латвии. Не получилось ни там ни тут. От Украины мы были слишком далеко и не могли проконтролировать элементарное воровство. Почему не пошло в Риге, до сих пор не могу понять. Хотя человек, которого мы поставили на производственный проект, был знающий, с богатым опытом. Но не получилось. Наверное, финансы — мое призвание, раз другое не идет.
Не тусовщик, не юрмальчанин, не скандалист
— Одно время вас называли самым тусовочным банкиром страны…
— Когда я стал банкиром, мне было всего 38 лет. В том возрасте тусовки нравились. Но человек меняется, и теперь мне это неинтересно. У меня семья. Это важнее.
— Извините за не-скромный вопрос. Этот брак у вас не первый. При этом с вашей фамилией не связано ни одного скандала при разводе. Как вам это удалось? И как ваши разводы сказались на детях?
— Зачем скандалить при разводе? Если есть что делить, поделим. Заработать всегда сумею. Но есть вещи, правила, которые я нарушать не намерен. Так, если нельзя на акции банка руку накладывать, значит, нельзя. Исключений не будет. С детьми отношения великолепные. Все они дружат между собой. Старшая уже начала работать в банке, но она пока еще учится в Лондоне. Сын говорит, что тоже хочет стать банкиром. Но пару лет назад он так же безапелляционно заявлял, что намерен быть шпионом. До этого хотел быть пале- онтологом.
— Вы сказали, что старшая дочка учится в Англии. Сына и младшую дочку ожидает та же участь — учеба за границей?
— Да. Считаю, что там образование абсолютно иное. Но речь идет исключительно о высшем учебном заведении. Школьные годы дети должны проводить при родителях. У детей должно быть детство. Они должны чувствовать себя любимыми и желанными. А не выкинутыми на произвол судьбы хоть в дорогую, но все равно чужую и суровую дей-ствительность.