— Татьяна Николаевна, зачем тратить столько времени на изучение того, что при необходимости легко освоить за полгода?
— Язык — это не просто зубрежка слов и заучивание правил, хотя сама по себе зубрежка — вещь исключительно полезная. Ничто не тренирует память так, как систематическое запоминание слов, а лингвистические модели тренируют аппарат мышления не хуже, чем математические. Изучение иностранного языка — это, прежде всего, тренинг общения, умение действовать в нестандартных ситуациях.
Но и это еще не все. Есть навыки, приобрести которые легче всего именно в раннем возрасте. Это, прежде всего, произношение. Даже когда вы "забудете" иностранные слова, через много лет ваши губы сами "вспомнят", как надо правильно говорить.
— Да, в жизни часто бывает так: учил человек в школе язык, мучился, а через несколько лет не может вспомнить и нескольких слов. Ведь иностранный язык — это не плавание: научился — и на всю жизнь.
— На всю жизнь слова, конечно, не зазубришь. А вот если вы учили язык в раннем детстве, "языковой барьер" у вас не появится до старости. Слова же — дело наживное. Психологический барьер — вот основной тормоз общения, преодолеть его очень трудно.
— Но ведь современные методики экспресс-обучения как раз и снимают психологический барьер…
— Эх, если бы эти методики были панацеей… Они полезны только тем, кто хочет заговорить немедленно перед поездкой за границу. Ее навыки — в "оперативной памяти". Если их не закрепить общением, они пропадают. Классическая же схема обучения — это и тренировка всех видов памяти, и навык грамотно излагать свои мысли, который будет полезен в первую очередь для родного языка.
Изучение языка — это и обучение общению. Это неоценимый психологический тренинг. Человек постоянно ставится в новые, нештатные ситуации. При изучении иностранного языка по классической школьной модели человек получает такие знания и умения, которыми будет пользоваться всю жизнь. Причем, только изучение иностранного языка и дает эти навыки.
— А есть ли какие-то минусы при раннем обучении?
— Если преподаватель — грамотный, то чем больше знаний он даст малышу, тем лучше. Даже если ребенок потом и не будет в первом классе учить язык, не беда. Все "пойдет в зачет" — и навыки общения, и интерес, уже личный, ко всему, что связано с родиной этого языка, и многое другое. А слова пусть забываются, здесь ничего не поделаешь.
Основная опасность не в этом. Например, родители "костьми легли", чтобы определить свое чадо в самый лучший детский сад, где он будет интенсивно изучать язык. Но в первом классе этот вундеркинд один-единственный и знает иностранный. Ему становится неинтересно. Вот это-то и "перечеркнет" все преимущества детсадовского обучения.
— Так учить или не учить?
— Если есть возможность, конечно, учить. Но дальше родителям нужно искать школу, "подходящую" под детский сад. Чем серьезнее языковая подготовка в саду, тем ответственнее должен быть выбор школы. Лучше всего, конечно, когда в школе малыши продолжают изучать то, что начали в детском саду, когда детский сад и школа связаны единой программой непрерывного обучения.
— Это, как будто, очевидно…
— Как будто — да, но на практике таких связок: школа-детский сад — раз, два и обчелся. Я знаю, в одной французской спецшколе идет эксперимент непрерывного обучения детей, начиная с детского сада, и результат превзошел все ожидания. Уже к 7-му классу ребята осваивают программу спецшколы, а в 11-м — свободно пишут по-французски на любую тему. К ним приезжали эксперты из Швейцарии и Франции и были потрясены.
— А у них на родине разве нет таких "потрясений"?
— Нет. Та методика уникальна. И это не наши слова, а швейцарцев. Если же говорить в общем, то наше среднее образование по-прежнему лучше западного элитного.
— Так что же они не заимствуют наш опыт и продолжают упорствовать в своих заблуждениях, обучая детей иностранному языку с 10 лет?
— Дело в том, что понимать под "знанием языка". У жителей Европы нет психологического языкового барьера. Поездки в другие страны, общение с иностранцами для них — дело повседневное. Психологические тренинги у европейских школьников — отдельный предмет, а у нас они интегрированы в изучение языка. Потом — ценностные установки в обществе. Когда тебе с малолетства говорят, что жизнь тяжела, сложна и что умение ориентироваться в нештатных ситуациях — главный залог успеха, — дополнительного тренинга по существу не нужно.
— Есть ли еще проблемы раннего приобщения к иностранным языкам?
— Нет стандарта на минимум знаний и на сам процесс обучения. На практике каждая "иностранная тетя" учит так, как может. А родители рады: их ребенок приносит из сада новые слова и песни, ему интересно. Что бы ни делала "иностранная тетя" — все хорошо. А в школе — другая "тетя", там все по-другому. Не говоря уж о том, что все школы вообще вольны самостоятельно выбирать модель преподавания языка. И никто не озабочен тем, как они связаны с времяпрепровождением ребятишек в ближайших детских садах.
— На какую же модель стоит ориентироваться родителям?
— Мы сейчас вышли на самый верхний уровень проблемы. Хорошо бы давать в школе ребенку те навыки и знания, которые будут востребованы. Можно научить говорить на бытовые темы. Можно научить навыкам перевода. Знает ли родитель, как сложится судьба его ребенка, что ему будет нужно?
И это еще не вся неопределенность. Вот вы выбрали школу с какой-то моделью обучения. А потом переехали. Ребенок переходит в другую. Вариативность — палка о двух концах. Она дает определенную свободу в выборе школы, но намертво закрепляет за ней ученика.
А вообще в школе надо учить детей тому, что большинству из них пригодится в будущем.