"Интеграция — это надолго!"

— Г–жа Вагнере, что вы в состоянии сделать на ниве интеграции в этом году?

– Важно понять, что интеграция — это очень многогранный процесс, он не ограничивается только интеграцией нацменьшинств в латвийское общество. Это и социальная интеграция, и создание атмо-сферы терпимости в обществе. Этим мы по мере сил и занимаемся. Кстати, наш секретариат является одной из тех государственных структур, которая реализует в жизнь Рамочную конвенцию по защите прав нацменьшинств, ратифицированную сеймом в прошлом году. Сотрудники секретариата уже объездили всю Латвию с лекциями о целях и задачах конвенции, о правах нацменьшинств. Мы развеяли многие мифы об этом важном европейском документе. Чтобы каждый интересующийся мог подробно ознакомиться с текстом конвенции, мы даже издали соответствующие брошюры на латышском, русском, украинском и белорусском языках. По просьбе грузинской общины сейчас готовится аналогичное издание и на грузинском языке. Открыт интернет–портал, который будет посвящен теме терпимости в обществе. К сожалению, в последнее время и Латвию не обошел вирус радикализма, ненависти к людям с другим цветом кожи, с другим менталитетом… Есть уже случаи проявления насилия по отношению к выходцам из Африки и Азии, которые учатся в нашей стране или приехали в качестве туристов. Здесь нужно уже реагировать всем здоровым силам общества, не только правоохранительным органам.

— В чем же причина такой нетерпимости к чужим?

— Я лично считаю, что одна из главных причин — социальная. Когда люди живут в нищете, всегда появляется соблазн найти виновного. Мол, приехали чужаки, которых мы не приглашали, и пытаются занять наши рабочие места, пытаются жить за счет нашей социальной системы… Разумеется, есть и определенные политические силы, которые используют создавшуюся социальную ситуацию и толкают неуравновешенных людей на экстремистские поступки. В Латвии люди в своем большинстве не привыкли к совместному проживанию с представителями других рас. Ведь в советское время первыми и единственными выходцами с африканского континента были студенты РКИИГА. Но жили они компактно в одном районе, в одном общежитии. Теперь же Латвия вступила в Евросоюз, она становится все более привлекательной страной и для туристов из далеких стран, и для иностранных студентов. И когда на наших улицах, в наших домах появляются люди с другим цветом кожи, у многих происходит "культурный шок". Задача в том числе и нашего секретариата — подготовить общество к новым реалиям, к тому, что Латвия больше не будет какой–то закрытой территорией, заповедником. Мы должны суметь объяснить жителям Латвии, что такой культурный обмен, такое многообразие пойдет только на пользу стране, всему латвийскому народу.

— Г–жа Вагнере, а вы сами еще не разочаровались в интеграции? Вы не считаете этот процесс бесполезным?

— Если бы я так считала, то давно бы уже подала заявление об уходе. Кстати, я дважды такое заявление писала, но вовсе не потому, что разуверилась в интеграции, а из–за отдельных наших политиков, которые своими высказываниями могут перечеркнуть все, что сделано позитивного в сфере интеграции. Когда читаешь в газетах пассажи о том, что, мол, секретариат нужно ликвидировать или переименовать (например, в министерство пропаганды!), что мы "проедаем народные деньги" и т. п., иногда от обиды хочется плакать. Но проходят эти минуты слабости, понимаешь, что все–таки не стоит ради таких вот, с позволения сказать, политиков бросать важное дело.

Убеждена, что интеграция крайне важна для будущего Латвии. Интеграция — это процесс формирования демократического, гражданского общества, в котором уважительно относятся ко всем людям, независимо от цвета кожи, родного языка, цвета паспорта, вероисповедания и менталитета. Хочу подчеркнуть, что, конечно же, владение госязыком очень необходимо для интеграции нацменьшинств в латвийское общество. Но я согласна с теми, кто считает, что не только знание латышского является основой для интеграции. Очень важно, чтобы людей объединяли общие ценности. Можно быть патриотом страны, и плохо владея латышским. У меня есть близкие знакомые, которые довольно плохо говорят на госязыке, но они не меньше любят Латвию, чем я. Убеждена, что подавляющее большинство латвийцев любят Латвию, они лояльны к стране, то есть законопослушны. Да, многие ругают правительство, ругают политиков, ругают нас, чиновников, но это вовсе не значит, что они желают зла Латвии. Во всех странах люди недовольны властью, но от этого они не перестают любить свою страну. Это очень важно осознавать и не пытаться обижать людей только на том основании, что они критикуют правительство или партии.

— А у вас нет такого ощущения, что пока вы занимаетесь интеграцией общества, определенные силы своими действиями, своими высказываниями это общество дезинтегрируют. И в результате все ваши усилия сводятся на нет…

–Это не только ощущения, это реальные факты. Каждая оскорбительная фраза, брошенная с трибуны сейма, с газетной полосы, сразу же находит резонанс в обществе. А потом люди звонят в том числе и нам — просят пояснить, когда, например, может быть приостановлен процесс натурализации. Приходится долго объяснять, что никто натурализацию останавливать не собирается. Интеграция вообще — это длительный процесс, нельзя сказать, что завтра к обеду мы все будем интегрированы и в обществе наступит благоденствие. Хочу отметить, что под интеграцией мы подразумеваем в том числе и процесс адаптации в Латвии наших соотечественников, которые приняли решение вернуться на свою историческую родину. Особенно сложно адаптироваться к жизни в нашей стране восточным латышам из разных российских провинций. Вот недавно у меня состоялся разговор с человеком, который принял решение вернуться в Латвию — это латыш из сибирского городка. "В соответствии с законом вы будете каждый месяц получать пособие, которое вам переведут на карточку", — рассказала я. И тут он на меня так странно посмотрел, а потом спрашивает: "Простите, куда мне пособие будут переводить?" — "На карточку, а вы потом деньги можете снять в банкомате", — пояснила я. "Вы знаете, мне кажется, что я в Латвии просто не выживу", — растерянно заявил он. Для нас это уже кажется само собой разумеющимся, а в российской глубинке понятия не имеют о каких–то карточках и банкоматах. То есть даже латышу, который живет в другой стране, пусть он и владеет латышским, и то очень сложно адаптироваться в Латвии. И мы обязаны им помочь.

— Насколько я знаю, вы недавно были в Ирландии — там теперь много наших соотечественников. Как вы считаете, эти люди вернутся в Латвию или останутся там навсегда?

— Есть часть латвийцев, которые в Ирландии уже создали семью — вышли замуж или женились на ирландцах. Вероятно, эти граждане и неграждане Латвии уже останутся в Ирландии на постоянное жительство. Но большинство наших жителей все–таки хотят вернуться домой. Они так и говорили: мы вот поднакопим немножко деньжат, чтобы можно было купить квартиру или вернуть ипотечный кредит, и вернемся в Латвию. Наша задача — показать, что мы помним о них, что Латвии они нужны, что мы ждем их возвращения. Необходимо, чтобы работали латышский детский сад и воскресная школа. Это очень важно и для тех, кто уехал в Ирландию всей семьей, и для тех, кто создал семью в Ирландии — речь идет о смешанных семьях, но хочет, чтобы дети знали родной язык своей мамы или отца.

— Почему, на ваш взгляд, у всех министров интеграции низкий политический рейтинг? Не свидетельствует ли это о том, что общество не воспринимает интеграцию?

– Во–первых, я считаю, что рейтинги далеко не всегда отражают реальную картину, а во–вторых, интеграция — это такой процесс, о котором каждый человек имеет свое суждение. Каждый думает, что он знает, как нужно проводить (или не проводить) интеграцию. И когда у каждого жителя есть свое мнение на сей счет, министру, как политической фигуре, крайне сложно понравиться большинству. Потому что у этого большинства нет единой позиции по интеграции. Это очень тонкая, очень чувствительная сфера. А в некоторых странах — даже сфера опасная. Так, в Нидерландах министра интеграции постоянно охраняют 8 человек! И это далеко не единственный пример, когда министр интеграции пользуется услугами телохранителей. В этом смысле Латвия еще очень спокойная, очень терпимая страна!