Если ты заболел — подумай, что сделал не так. Эта древняя формула — главное лекарство от наших многочисленных болезней. В этом за 30 лет практики неоднократно убеждался Виталий Августович Фальков, известный латвийский целитель, председатель секции невербальной суггестии (условно — бессловесное внушение) при Ассоциации холистической медицины и натуропатии.
Иной раз кажется, что болезни посылаются людям в помощь для дальнейшего роста. Ведь сколько случаев известно, когда по выздоровлении открываются новые способности — кто–то начинает писать романы, кто–то картины, музыку… Так случилось и с моим собеседником. Виталий Августович много лет работал журналистом сначала в газете "Советская молодежь", затем в "Латинформе". Однажды, когда весь отдел из пяти человек пал жертвой зимней простуды, ему пришлось одному два месяца выполнять план за всех, лишь через сутки выкраивая немного времени для сна. Когда поздоровевшие коллеги вышли на работу, организм Фалькова решил "отдохнуть" — в 38 лет с ним случился инфаркт. И вот в больнице, когда одной соседке стало особенно плохо, в ожидании врача он интуитивно снял ее боль руками.

Следующий полуосознанный опыт целительства пришелся на московскую гостью Варвару Иванову, которая руководила лабораторией экстрасенсорики. Она–то и открыла глаза Фалькову: "Да вы энергетик!" Но советы по обучению давать отказалась, потому что "нельзя. Если вам суждено идти этой дорогой, вы в книгах найдете подтверждение своим выводам". Так и вышло — по мере совершенствования нужная литература сваливалась сама.

— Наверное, сразу очередь из страждущих выстроилась? — интересуюсь я.

— Да нет, журналистов трудно удивить. И потом, воспитание у всех было материалистическое, — вспоминает Фальков. — Обращались, конечно, с разными недомоганиями, но особого наплыва не было. Один, помню, прищемил палец так, что ноготь посинел, и я у него несколько раз мысленно вызывал кровопускания. Вылечил. Так он потом долго от меня шарахался. А вот знакомые врачи нередко приглашали на консультации по "неопознанным" болезням, и мне удавалось помогать больным.

— А вы себя как ощущали в новом качестве?

— От природы к целительству более–менее способны все люди, но занимаются им единицы. Одни не могут, потому что жалко отдавать себя, другим наплевать на чужие болезни. Ведь все, что дается свыше, должно отрабатываться. Не всем нужна дополнительная нагрузка.

Но что во мне действительно изменилось — из убежденного, вульгарного материалиста я стал верующим, когда в один момент понял, что есть сила, значительно превышающая человеческую. Но каждому дается ровно столько, сколько он может взять. Одно время я пробовал обучать группу, но отказался от затеи. Выяснилось, что, если человека слишком активно к этому подводить, у него появляется страх. И это очень плохо.

— Вы так рассказываете, как будто все было позволено. Преследовали же в советское время?

— Нет, преследовали тех, кто брал деньги. А я работал в больнице психологом и помогал больным бесплатно, потом прошел стажировку в Бехтеревке.

— Кстати, о деньгах. Вы ведь своими способностями можете пользоваться и в других направлениях — например, читать карты на расстоянии в казино…

— Подобного рода способности даются человеку не для зарабатывания денег. Как только он попробует это делать, способности будут попросту отняты. Я трижды подряд видел светящиеся лотерейные билеты. Но довольно быстро я разобрался, чем такой "подарок" может закончиться, и отказался от него. И больше ни один билет не светился.

— По вашим наблюдениям, как изменились причины наших несчастий?

— В 80–х главными стрессовыми факторами для мужчин были жена, теща, мать. Для женщин — дети, муж, свекровь, мать. А сейчас для мужчин основное беспокойство — работа и деньги. Жена отходит на второй план. Если она работает — полегче, если нет — тяжелее. У женщин по–прежнему на первом месте остаются дети.

— Как новые условия повлияли на наше общее самочувствие?

— Об этом рано говорить, потому что буря еще не улеглась. Она в самом разгаре. Среда меняет нас, мы меняем ее. Человек учится организовывать свою жизнь и противостоять враждебности.

— Хотелось бы знать, как спасаться.

— Да очень просто. Бог дал человеку жизнь, и надо жить. Делать то, что можешь, то, что хочешь.

— Это не всегда совпадает.

— Когда я говорю "как хочешь", это означает "не ущемлять ничьих интересов".

— Тогда ущемляются свои.

— Часто нам бывает трудно сразу оценить что полезно, что вредно. Последствия наших поступков могут открываться через время. Стоит ли жалеть о том, что мы, в чем–то ущемив себя, серьезно помогли другому человеку. Наоборот, осознание этого приносит внутреннее удовлетворение. Много смысла в том, чтобы не жалеть себя. Иначе легко оказаться во власти разъедающих эмоций, самые сильные из которых — страх, ненависть, зависть, жалость.

— И жалость?

— О, жалость — это страшная вещь! Классик говорил, что человека надо не жалеть, а уважать. Человек превыше жалости. Хотите кому–то помочь — помогите, но не жалейте. Иначе вы ослабляете и себя, и его, потому что чувства ведь передаются. Идя у жалости на поводу, можно дойти до саморазрушения.

— Однако сейчас котируются способности отодвинуть другого, обмануть. Успеха добиваются люди, у которых заниженный порог моральных ценностей.

— Это вы говорите о внешнем благополучии, а оно далеко не всегда совпадает с внутренним, то есть настоящим. Главное — осознать, что нужно лично тебе для счастья, и не перепутать свою дорогу с чужой. Иначе успеха всегда будет не хватать, и жизнь попросту будет проходить мимо. Отсюда и болезни — из ложного понимания себя. Можно, конечно, жить в самообмане, но тело реагирует на дискомфорт недугами. Болезнь — это серьезный сигнал задуматься, что сделано не так, и исправить ошибку. Мы же предпочитаем поглощать тонны таблеток, уничтожая симптомы, отчего болезни прячутся вглубь и становятся хроническими. Я помню время, когда никто не умирал от астмы. Начали появляться новые лекарства, и люди стали умирать от нее. Потому что приступы стали купироваться отдельно, без какой бы то ни было взаимосвязи с организмом.

— Вы много лет активно помогаете населению бороться с алкоголизмом. В последнее время такой работы стало больше или меньше?

— По данным Всемирной организации здравоохранения, Латвия долгое время была впереди планеты всей в области алкоголизма. Латвийская медицина это всячески оспаривает, хотя, по–моему, ситуация осталась неизменной. Проблемы–то в людях остались прежние, изменились только обстоятельства.

— За три десятилетия работы с людьми, наверное, пришлось пережить не одно разочарование?

— Не совсем так. Мне пришлось научиться понимать, что я не могу полностью подменить действия человека своими собственными. Серьезная внутренняя работа — это совсем не просто. И люди часто хотят, чтобы ее за них выполнил я. Но это невозможно. Мало просто привести себя на сеанс, чтобы стать здоровым. Я много чем могу помочь, но главная моя задача — настроить пациента на помощь самому себе.

— Как вы сами восстанавливаетесь?

— Честно говоря, об этом я не задумываюсь. Когда здоровье начинает шалить, лечусь. А в остальном просто не зацикливаюсь на затратах себя. Основа моей работы — это внутреннее гуманное отношение к человеку, оно же и придает сил. И конечно же, сами люди своим стремлением излечиться. Иначе нечего заниматься целительством и тем более снятием алкогольной зависимости. Тем и хорошо гуманное отношение к миру — ты помогаешь ему, он — тебе.

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!