— На нем, — рассказал по телефону Франц, — есть надпись "udens limenis". И дата — "1939". А еще — какие–то инициалы и вензель.
Пропустить такое сообщение мы никак не могли, хотя ехать нужно было далеко — в Пиедрую. Здесь находится потомственная земля Франца, здесь живут старенькая мать, брат и сестра.
— Такого лета никто из стариков не помнит, — рассказывал по дороге Франц. — Виданное ли дело, чтобы почти все колодцы и пруды высохли, на пастбище выгорела вся трава. Моя мама, чтобы не таскать на луг воду для коровы, ведрами носит ей яблоки. Франц всю свою жизнь проработал водителем на бывшем заводе химволокна. Но когда предприятие закрылось, пришлось искать другое занятие. И стал он водителем электропогрузчика на канатном производстве фирмы "Магистр".
— Работой доволен, — улыбается он. — Хотя и не бывает дальних поездок, все же как–никак техника…
Место на крутом берегу Даугавы, куда привел Франц, ничем особым не выделялось: нагромождение валунов разной величины, быстрое течение, в заводях рыбаки таскают приличную плотву. Один из камней и оказался тем самым — заветным.
— Я полагаю, — говорит Франц, — что надпись на нем сделал кто–то из местных учителей. От самой школы остался только засохший бурьяном и ушедший в землю фундамент. Но эта надпись осталась навеки. Вот бы разузнать, кто выбивал на камне буквы.
Хотя и стоит нынче несусветная жара, за лето не выпало ни единого дождя, все же камень свидетельствует: в 1939 году уровень воды был на два сантиметра ниже.
— Про камень я слышал от стариков. Они говорили, что он где–то есть — с надписью то ли на немецком, то ли на латышском, то ли на белорусском. Но никто толком не знал, где именно он лежит. Показывали: "Там!" Оказался чуток дальше. Ведь с 1939 года уровень воды так сильно, как этим летом, не опускался. И я задался целью отыскать валун. И нашел! Правда, если бы не засуха, то не повезло бы… Но к камню и сейчас без резиновых сапог не подойдешь.
Лежит камень на латышском берегу Даугавы. По ту сторону реки уже белорусская земля, и реку зовут Двиной. Из недр земли бьет родник — вода в нем чистейшая. И хотя зубы сводит, никто из рыбаков не уходит, не испив живительной влаги, стекающей по куску шифера, кем–то заботливо подставленному под хрустальную струю.
Франц тешит себя мыслью, что удастся до конца разгадать тайну "его" камня: кто вырубал в граните надпись, какова его судьба. Но, по его словам, не очень огорчится, если поиски ничем не закончатся.
— Главное, что я нашел этот камень, о котором мечтал с мальчишеских лет, когда только услышал о нем. Теперь у меня есть фотография валуна. И даже если пойдут дожди и уровень воды поднимется, затопив камень, уже можно вести поиск автора надписи. Вот только интересно: когда еще Даугава покажет этот камень людям?
Случается в русле реки находить и другие свидетельства истории. Я много времени провожу на берегах Даугавы. И пристально вглядываюсь в нагромождение камней. Нередко вижу среди валунов булыжники необыкновенной формы и расцветки. Однажды взгляд зацепился за камень с дыркой посередине — оказался топор первобытного человека. Спустя пару дней опять повезло — километрах в двух от первой находки наткнулся еще на один каменный топор. Но этот был гораздо лучше обработан, что говорит о более позднем происхождении. И в тот же день — третья находка: скребок, кромки которого явно обработаны рукой человека, хотя и первобытного.
Кто знает, какие еще "каменные архивы" скрываются на дне Даугавы?