Один из соседних домов несколько лет назад выкупил мэр Вентспилса Айварс Лембергс, рядом живет в живописном двухэтажном домике с флигелем на башенке бывший премьер-министр Латвии, ныне предприниматель в сфере недвижимости Марис Гайлис, а поодаль, в нескольких сотнях метров отсюда, якобы находится родовое гнездо одного из лидеров партии "Новое время" Кришьяниса Кариньша. Плюс в соседях еще банкиры, чиновники Рижской думы, дипломаты и прочие сливки общества.
Хорошо иметь богатого соседа
Когда Алик провожает меня до трамвая и мы выходим из его дома во тьму, сразу становимся объектом попрошайничества. Неизвестный почтительно извиняется, опознав в моем спутнике местного. Меня знакомят: "Это Барсук", ему объясняют, что я журналист. И Барсук тут же рассказывает о случившемся с ним происшествии.
- Идем это мы с Аликом мимо водочного магазина, — рассказывает Барсук, кивая на моего спутника, что, мол, с ним это он шел, — как вдруг меня за руку сзади кто-то зубами хвать! Укусил и побежал дальше. Те, кто кучковались около магазина, завозмущались: да ведь это же бизнесменский пес! Тебе, Барсук, полагается компенсация! Это же форменное безобразие, ведь на твоем месте мог оказаться невинный ребенок.
Барсук так и сделал и заявился на дом к соседям, и хозяйка пса Зайга заплатила Барсуку затребованные 25 латов на лекарства. На другой день он пришел снова с заявлением, что рука разболелась, и получил от Зайги еще 10 латиков. Заявился он и на третий день, но уже ушел несолоно хлебавши. Дома оказался сам хозяин — предприниматель Марис Гайлис, который потребовал у просителя, развязав бинты, предъявить ему рану.
- Действительно, — подтвердил мне потом г-н Гайлис. — Иногда наш пес Аргус кусал прохожих, когда ему удавалось вышмыгнуть наружу… Конечно, мы извинялись и расплачивались. Но потом я констатировал, что это становится интересным способом извлечения из нас денег. Я стал требовать, чтобы мне предъявляли укушенное место, и эта мода прошла! И Барсук, и сам бывший зэк Алик, и остальные островитяне отзываются о Гайлисе с уважением. То одному, то другому случалось попросить у предпринимателя денежек на опохмелку, и иногда даже удавалось что-то получить. Некоторые даже заявлялись к Марису Гайлису в офис фирмы тут же, на Кипсале, и их, как соседей, секретарша пропускала к хозяину. Верить, не верить — знаю. Г-н Гайлис комментирует эти рассказы лаконично: "Иногда соседям занимаю какой-нибудь лат или просто так даю. Трудно похмельному…"
Но не всем байкам островитян можно верить. Некоторые утверждали, что один дом на их острове в бытность свою министром интеграции часто посещал Айнарс Латковскис и что они у него тоже как-то выпросили три лата на опохмелку. От подобных россказней г-н Латковскис категорически отмежевался, а Кипсалу в последний раз посещал в те времена, когда был студентом: "Нищим же, если я денег и даю (около Центрального вокзала, в городе, даже около Сейма, но не на Кипсале, такого не было), то чаще всего об этом потом жалею. Работать людям надо, а не попрошайничать".
Последние из могикан
На улице Звейниеку в одном из домов располагается местная "точка" по нелегальной торговле спиртным. Алик жалуется:
- Ночью опять менты на "точку" приезжали. Уже в третий раз!.. Бедная тетя Шура. То на сто латов оштрафуют ее, то на двести, а то на триста. Беспредел!
На пороге дома появляется женщина с веником, и Алик говорит: "Это тетя Шура и есть, хорошая тетя, щедрая, за покос клочка травы у дома выставила нам литр чистого спирта, плюс закуску и сигареты". Но если так пойдет, то он не уверен, что тетя Шура из-за ментовских преследований не разорится.
Как и многие кипсальчане-старожилы, Алик следует принципу: "Если водка мешает работе — брось работу". Родные его не понимают, говорят, иди работай. "А как я пойду, если я пью?" Так что ныне он, как и многие, ютится не дома, а где придется, у знакомых, на огородах, на чердаках.
Мимо нас по асфальтированному шоссе то и дело проезжают дорогие авто, и Алик привычно говорит: "Дорожное движение интенсивнее, чем в центре". Водители на всякий случай притормаживают, видя высокую фигуру в спортивных штанах, с бутылкой в руке и в окружении оравы собак: "А что? — комментирует Алик. — Как хочу, так и живу".
Остатки порушенных строений. Оставшиеся без присмотра сады. Спелые сливы вдоль дороги. Полотенце на ветке дерева около водяного насоса и колодца. Во многих из этих облупленных домов, где живут люди, нет ни водоснабжения, ни канализации. А за ними, составляя фон, или, может быть, наоборот, на фоне развалюх, высятся роскошные, отреставрированные, блистающие новой краской исполинские особняки. Богатеев тянет на великое. Строительный рабочий Виктор Норейко вспоминает, что трубу у советской химчистки ему даже пришлось надстраивать, Марис Гайлис приказал — для того, чтобы гостиница и ресторан "Фабрика" были бы живописнее, чем сама бывшая здесь при Улманисе фабрика.
По прогнозам предпринимателя Гайлиса, если обустройство острова пойдет нынешними темпами, лет через десять здесь хижин будет очень мало: "Разве что если только какой-то особый случай".