Депутата Госдумы России Константина КосаЧева хорошо знают в Латвии. И как постоянного участника "Балтийского форума", и как председателя Комитета Госдумы России по международным делам, который нередко высказывается на тему российско-латвийских отношений, и как главу российской делегации в ПАСЕ.
Поэтому когда на международном форуме в Польше мне представилась возможность поговорить с известным российским политиком на актуальные темы, я с удовольствием этим воспользовалась. Татьяна ФАСТ

России посредники не нужны

— И страны Балтии, и Польша на разных международных мероприятиях нередко предлагают себя в качестве моста между Россией и Европой. Скажите, вам эти мосты нужны?

— Должен признать, что отношения России с Европой — я здесь имею в виду не только Евросоюз, но и Европу в более широком смысле, — в течение последних лет пробуксовывают, топчутся на месте. Есть какие-то стандартные решения, однако они не работают. И тем не менее мне представляется, что России в отношениях с объединенной Европой посредники не нужны. Любое движение в пользу и в развитие этого диалога мы можем только приветствовать, но вряд ли было бы уместно какой бы то ни было стране монополизировать свои права на то, чтобы этот диалог развивать.

— Здесь на форуме много говорят о реакции польской прессы на трагедию в Беслане, которую россияне посчитали оскорбительной. Вам что-нибудь об этом известно?

— Я прилетел в Польшу из Норвегии, где принимал участие в работе Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ). Я читал сначала норвежскую, а потом польскую прессу, видел реакцию людей на то, что произошло в Северной Осетии и могу делать сравнения — к сожалению, не в пользу Польши. При всем уважении и огромной благодарности к тем, кто выразил соболезнования, организовывает рейсы гуманитарной помощи, есть ощущение, что здесь трагедию в Беслане некоторые журналисты и политики в очередной раз восприняли как повод указать России на ее ошибки и объяснить ей, что нужно делать в этой ситуации. То, что в Чечне делаются ошибки, то, что эти ошибки во многом провоцируются продолжающимися террористическими актами в России, — в этом нет сомнения ни у одного нормального человека, и вряд ли Россия здесь нуждается в каких-то дополнительных указаниях и разъяснениях.

У меня сложилось впечатление, что кое-кто в Польше, а может быть, и многие, до сих пор еще не вышел из окопов Второй мировой войны и воспринимает ситуацию достаточно линейно: если сзади может быть тыл и друг, то впереди — обязательно и точно враг. Есть это восприятие России, есть здесь по-прежнему боязнь России, есть подозрения в том, что Россия все время пытается возродить постсоветскую империю. И эти настроения искусно обыгрываются и нагнетаются определенными силами. Во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление.

Другое дело, что нужно понимать разницу между комментариями в прессе и заявлениями официальных политиков. И по комментариям прессы выстраивать межгосударственные отношения я бы тоже считал слишком легковесным подходом. Эмоции уйдут, но, безусловно, в Польше есть очень много людей, которые по-настоящему ненавидят Россию. По разным причинам, но они есть.

Новые страны Евросоюза жестче старых

— Как бы вы спрогнозировали ближайшее развитие отношений России с Евросоюзом?

— Можно сказать, что эти отношения развиваются под воздействием двух феноменов. Один — это крайняя негибкость евробюрократов. Которые, работая в Брюсселе, по определению не в состоянии принимать политические решения, выходящие за рамки уже существующей регламентации Европейского союза. А отношения Евросоюза с Россией — все-таки они особые, к ним вряд ли целесообразно подходить с усредненной меркой. Это Евросоюз попытался сделать, когда возникла проблема калининградского транзита. Слава богу, удалось найти какие-то решения, выходящие за рамки устоявшегося регламента. Но во многих других случаях очень трудно пробить инерцию мышления евробюрократов, даже когда здравый смысл подсказывает какие-то нестандартные решения.

И второй феномен заключается в том, что большая часть новых государств — членов Евросоюза занимают по ряду вопросов развития отношений ЕС с Россией гораздо более жесткие позиции, чем старые страны ЕС. И когда мы ищем решение того или иного вопроса (классический пример — упрощение визовых процедур), нам крайне трудно разговаривать на эту тему с государствами Балтии или с той же Польшей, которые формально прикрываются тем, что они не являются партнерами в этом диалоге и все нужно обсуждать с Брюсселем. Но де факто, насколько нам известно, активно воздействуют на тот же самый Брюссель, с тем чтобы он, не дай бог, не "дрогнул" и не пошел России навстречу.

А вот с такими державами как Франция и Германия, которые во многом определяют политику Европейского союза и не боятся смелых политических решений, искать компромиссы в этих областях гораздо легче. И то, что мы уже сейчас подписали двусторонние соглашения в облегчении визовых процедур и с Францией, и с Германией, и с Италией, — этому подтверждение. И только после этого бюрократы в Брюсселе сдвинулись, и вот у нас сейчас в конце сентября, слава богу, начинаются консультации на уровне Россия — Европейский союз по облегчению визовых процедур.

Москва не должна поддерживать Русскую партию

— Сейчас в Европе с подачи латвийских политиков создается так называемая Русская партия Евросоюза. Насколько, на ваш взгляд, перспективно политическое движение, созданное по этническому принципу?

— Я считаю, что самым плохим разворотом в этой ситуации было бы создание впечатления, что это очередная инициатива Москвы, "рука Москвы", которая протягивается теперь уже в Европарламент. Хотя Россия к этому проекту как государство отношения не имеет. Это инициатива наших соотечественников, русскоязычных граждан или неграждан других стран, которые делают это по собственному разумению. И если они считают это нужным для себя, то это их полное право.

— А разве не в интересах России как государства поддержать эту партию?

— В интересах России — добиться соблюдения прав наших соотечественников. Какие средства для этого следует использовать? Вопрос достаточно сложный. И думаю, что Русская партия могла бы стать здесь очень важным инструментом. Но ее поддержка со стороны Москвы, я еще раз повторяю, имела бы абсолютно контрпродуктивный характер, потому что тогда бы эта идея была совершенно дискредитирована.

— Если идти по этому пути, тогда можно ожидать и создания латышской партии Европы, французской…

— Это было бы не так логично, потому что мне не известна страна, где латыши имели бы массовое безгражданство. Или французы. Русская партия создается только потому, что имеется огромное количество нерешенных проблем. И в этом смысле двойные стандарты объединенной Европы очевидны.

Я вам могу пояснить это на примере. Вот я сейчас являюсь руководителем нашей делегации в ПАСЕ. И там, в частности, пытаюсь убедить коллег по ПАСЕ снять с России так называемый мониторинг. Есть такая процедура мониторинга, когда проверяют, насколько государство соблюдает нормы и правила. С Латвии этот мониторинг был снят несколько лет назад. А с России его снять отказываются.

Одна из основных претензий — это проблема турок-месхетинцев. Это небольшая этническая группа, проживавшая на территории Грузии, которая в конце 80-х была изгнана Звиадом Гамсахурдиа с территории Грузии. Они сначала попали в Среднюю Азию — в основном в Казахстан. А потом, когда ситуация немножечко успокоилась, на протяжении 90-х годов стали возвращаться. Но не в Грузию, где они должны были бы жить и куда они должны были бы вернуться, но их туда не пустили, — а в основном в южные регионы России. Главным образом, в Краснодар и Ставрополь.

До сих пор группы этих людей не имеют российского гражданства. Мы пытаемся решить эту проблему, убедив Грузию принять их обратно к себе. Там есть определенные этнические трения, турок-месхетинцев не очень хорошо воспринимает местное население. Однако суть дела в чем? Речь идет о группе людей примерно в 7 тысяч человек. То есть 7 тысяч человек на территории России, не имеющих к ней отношения — они пришли из другой страны пять лет назад, — являются огромной проблемой для наших европейских парламентариев. И нам все время говорят, что это нецивилизованно, это варварски: мол, как вы можете держать этих людей без гражданства?! И тут же, когда 480 тысяч человек в Латвии или 160 тысяч в Эстонии находятся в этой же ситуации, но немного на других основаниях, — это ни Совет Европы, ни Европарламент не волнует. С Латвии и с Эстонии снимается мониторинг, их принимают в очень уважаемые организации… Увы, приходится обращать внимание наших европейских коллег на то, что здесь не все концы сходятся с концами.

— То есть вы считаете, что Русская партия может помочь отстоять права русскоязычных в Европе?

— Да, миссию этой партии я бы видел именно в этом. И она будет иметь смысл до тех пор, пока мы не выйдем здесь на единый стандарт. Вот после того как мы выйдем на единый стандарт, Русская партия уже будет не нужна. Точно так же, как не нужна партия французов или латышей. Но не раньше.

Честь мундира — превыше всего

— Если продолжить российско-латвийскую тему, то вы, по-видимому, в курсе высылки в Россию гражданина РФ Александра Казакова. Официальная Россия намерена принять какое-то участие в его судьбе?

— Насколько я информирован, Казаков с точки зрения латвийского законодательства был выслан не по политическим соображениям, а просто потому, что он находился там на основании брака со своей супругой, гражданкой Латвии. А после того, как она скончалась, основание для его пребывания в Латвии исчерпало себя. Поэтому с формальной точки зрения мы не подозревали за этим политических мотивов.

Господину или товарищу Казакову, наверное, нужно было более грамотно оформлять свой статус в Латвии, если уж он намеревался заниматься там политической деятельностью и защищать права русских. Так что это прежде всего брак в его собственной работе, хотя, конечно же, история с очевидным душком, и какие-то политические эмоции на этот счет возникают. Полагаю, что в Госдуме России обязательно найдутся люди, которые эту тему будут поднимать. Но я не склонен считать, что Госдума РФ здесь займет какие-то радикальные позиции.

— Думаю, что вы хорошо информированы и о проведении в Латвии школьной реформы, протесты против которой вывели на улицы десятки тысяч русских жителей, в том числе детей. Латвийские политики в этих акциях протеста тоже увидели "руку Москвы". Как вы лично считаете, это хорошо или плохо, что русские старшеклассники будут учиться на латышском языке?

— У меня отношение к этому всегда было достаточно ясным. Конечно же, люди, которые живут в той или иной стране, должны знать язык этой страны — в этом нет никаких сомнений. И для России было бы большой ошибкой пытаться настоять на праве русских знать только русский язык и не знать латышского. Моя личная озабоченность, мои личные протесты против этой реформы были связаны не с тем, что какое-то количество предметов переводится на латышский язык, а с тем, что, по имеющейся у меня информации, эта реформа технически не подготовлена, и просто не хватает ни учебников, ни учителей, которые могут внятно преподавать профильные предметы на латышском языке.

И в этом смысле я не понимаю, почему латышские политики не смогли сделать этот простой шаг. Я бы приветствовал копирование опыта Эстонии, которая просто-напросто отложила реформу до 2007 года, никоим образом не поступаясь своим суверенитетом, не унижая тех политиков, которые ратовали за эту реформу. Но при этом по их диалогу я вижу, что есть проблемы, которые нужно решать с тем, чтобы их приняло общество. Вот почему Латвия не нашла в себе мужества, чтобы сделать то же самое, и продавила эту реформу, несмотря на массовые протесты? Я думаю, что это не из соображений целесообразности, не для пользы реформы, не для пользы языка — а всего лишь для защиты чести мундира.

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!