Звучит все это более чем странно, если учесть, что театр "Дайлес" на протяжении уже нескольких лет на хорошем счету и по кассовым сборам идет впереди остальных. Он достиг рекордной отметки посещаемости — до 215 тысяч зрителей в год, а в нынешнем году запланировал выйти на 225 тысяч. Казалось, нет в стране театра благополучней, и тем не менее — бунт на корабле.
Дальнейшее произошло молниеносно. Карлис Аушкап сразу подал в отставку, директор театра ее принял, оставив его в штате режиссером, и создал требуемый Репертуарный совет под своим руководством. Членами его стали оба штатных режиссера, включая Аушкапа, завлит и завмуз. Инцидент таким образом был исчерпан, и можно было продолжить нормально работать. Но о происшедшем прознали журналисты, и газеты запестрели скандальными статьями — одна хлеще другой.
Все свелось к низкому качеству постановок, а газета "Rigas Balss" договорилась даже до того, что, дескать, театр "Дайлес" "скатился до нулевой отметки". В одночасье наш лучший театр стал худшим. И это несмотря на то, что, за редким исключением, его спектакли всегда отличались яркостью, высоким художественным уровнем и пышным букетом актерских талантов. А главное, что театр — это всегда праздник. Так, по крайней мере, должно быть, независимо от того, в каком жанре поставлен спектакль. Это праздник души, и именно дайлесовские режиссеры, как ни в одном другом театре, дайлесовские художники сцены и актеры умели его создавать. Поэтому лично мне во всем этом скандале видится некая преднамеренность, искусное лоббирование других рижских театров, в которых, как ни грустно это отмечать, очень часто посредственность и провинциальность возводятся в ранг высокого искусства.
А что касается собственно актерских претензий, тут причина схожая. Во–первых, никакого режиссерского кризиса в Латвии нет. Есть кризис более глубокий и серьезный — системно–ценностный. Старые ценности заменены новыми, либеральными, но работают они пока только на потребительском уровне. Что касается художественного, творческого уровня — радикальных перемен здесь не наблюдается и наблюдаться не должно. Это противоречие — системное, многих оно сбивает с толку.
Во–вторых, претензии тех, кто высказывает недовольство театром, касаются на самом деле не столько качества спектаклей, сколько эстетики театра. Той эстетики, в которой работали Аушкап и приглашаемые им режиссеры. Один из высокопоставленных чиновников от культуры (называть его не хочу) вообще противопоставляет дайлесовцам "Новый рижский театр" как самый сегодня продвинутый. "Там много хороших спектаклей, поставленных в современном стиле", — говорит он. Правильно, это рижский форпост недавно еще столь популярного у нас постмодернизма. Но парадокс–то в том, что эстетика постмодернизма на сцене была подменена экстремистской эстетикой любительского театра, у нас в Латвии называвшегося "новым театром". Профессионализм принципиально им отвергался.
Кроме того, вспомним, кто приезжал к нам на фестивали "Нового театра" "Хомо новус". Российские и западные любительские, провинциальные театры. Их эстетика сводится к формуле "театр минус психология". Это театр внешнего эффекта, не столько игровой, сколько демонстрационно–повествовательный, с нарочито–вызывающей аффектацией. Эстетика эта, призванная разрушить психологическую театральную школу, была у нас в фаворе чуть ли не целое десятилетие, если не дольше. Ею восхищалась критика, на ней строился весь репертуар НРТ, необычайно популярный среди молодежного зрителя.
А теперь посмотрим, кто был глашатаем т. н. "режиссерского кризиса" в театре "Дайлес". Оказывается, актеры, которых еще недавно называли молодой порослью дайлесовцев. Они выросли в пору расцвета "нового театра". Для них постмодернистская эстетика была откровением — "новым видением мира", открытием новых горизонтов, по сравнению с теми спектаклями, которые ставились в театре "Дайлес". Не эту ли часть труппы имел в виду Пизич, говоря: "Труппа у нас неоднородная, к нам пришло много актеров, которых мы до сих пор не можем назвать своими"?
Поддержала в СМИ эту "инициативную группу" и пожар раздула, между прочим, тоже именно та часть театральных критиков, которая в свое время пела дифирамбы "новому театру".
Может быть, ничего в театре "Дайлес" сейчас и не произошло бы, будь еще сегодня актуален постмодернизм. Но он на всем постсоветском пространстве уже несколько лет как "сыграл в ящик". А вот его эпигоны продолжают работать. И тут произошла расстыковочка. Пока "новый театр" был в фаворе (у нас даже создали Институт нового театра), коллеги Аушкапа воспринимали его как героя, не позволявшего любительщине проникнуть на родные подмостки. Теперь же про "новый театр" все позабыли, и всем уже кажется, как это бывает в смутные времена, что стилистика художественной посредственности, любительский прагматизм и разгул будничества на сцене — это и есть новаторское искусство сегодняшнего дня. Рецидивы эстетики "нового театра", театра по–прежнему не поднимающегося по старым понятиям выше любительского уровня, мы уже воспринимаем как проблески гениального ума. А такие режиссеры, как Аушкап, по–прежнему противостоящие любительской халтуре, согласные скорей поставить яркий мюзикл, чем опуститься до дешевого фокусничанья с клоунадой, получают сегодня статус ретрограда. Ни "новаторства" от него не дождешься, ни "свежих идей". Все правильно…
И еще — о мюзиклах. Практически актерский профсоюз ситуацию в театре только ухудшил. Оставил театр без художественного лидера, передав все функции художественного руководителя директору. Театр в таких случаях как бы зависает над пропастью, его будущее без лидера всегда проблематично. Что касается репертуара, в театре "Дайлес" вообще ничего не изменилось. Кстати, положение его в этом отношении вовсе не было таким уж плохим. Две малые сцены были и остаются предоставлены целиком и полностью художественному коллективу для спектаклей экспериментальных и элитарных. Зарабатывал театр исключительно сдачей своих помещений в аренду и коммерческим репертуаром на большой сцене. Сейчас его директор подтвердил, что курс на использование большой сцены остается прежним, иначе театр прогорит. Он должен сам зарабатывать в год ровно столько средств, чтобы реализовать 73% своего финансового обеспечения. Для этого на большой сцене, по словам директора, "каждый год мы должны ставить по два мюзикла, две комедии, две мелодрамы или драмы и один спектакль для детей".
Изменить репертуарную политику театр смог бы только в случае значительного увеличения государственной дотации. А это маловероятно. Так что мюзиклы на повестке дня остаются. Те, кому они так уж сильно надоели, могут разве что уйти в НРТ. И тем самым повысить его художественные возможности.