Лолита: "Лучше быть никем, но счастливой в личной жизни"

После распада творческого и семейного союза с Александром Цекало Лолита Милявская какое-то время "встряхивалась", с женской многословностью откровенничала в интервью, лечилась от стресса в клинике и решала: как ей теперь жить, оставшись одной с маленькой дочерью на руках. Выбор был невелик: плакать в подушку или работать. Она выбрала второе и презентовала общественности свой новый альбом под названием "Шоу разведенной женщины".

"Меня всегда не отпускает ощущение провала"

— Вероятно, не все знают, что кроме того, что Лолита вот уже более десяти лет поет на сцене, она является и постановщиком всех своих шоу, так как имеет режиссерское образование.

— Я вообще считаю, что на эстраде в первую очередь нужно актерское или режиссерское образование, ничуть не меньше, чем вокальное и музыкальное. В противном случае во время концерта наступает прослушивание кассеты, которую можно и так купить. Каждый исполнитель должен иметь свое лицо. Чтобы его найти, нужно знать, как искать. Не обязательно быть западной калькой, у них тоже не у всех это грамотно делается. Хотя в результате мы все проходим через систему подражания: своим и чужим. Это стадия обучения, в процессе которой главное — не переставать искать свое.

— Что вы вкладываете в понятие "профессионал"?

— У меня нет таких амбиций. У меня жуткий комплекс неполноценности и комплекс человека, который всю жизнь учится. Каждый раз — и перед концертом, и на сцене — я испытываю страшные волнения и жуткий невроз. Особенно если зритель холодный, у меня внутри все бушует и не отпускает внутреннее ощущение провала. Но, тем не менее, я могу сказать точно, и я это знаю, что я профессионал. В это понятие я вкладываю такие вещи: я никогда не выхожу на сцену, не распевшись, я никогда не выхожу на сцену неподготовленной, я боюсь выйти пустой — это законы профессии.

Если я чувствую, что у меня пустота и нету страха, я должна себя накрутить, должна придумать. Это мой профессиональный трючок, чем завестись. Как профессионал я не могу себе позволить взять песню, которая не моя, но могла бы быть стопроцентным попаданием. Это такое заигрывание с публикой.

Я беру только то, что мне интересно. Я отстаиваю свое профессиональное мнение на свой собственный стиль, не придерживаясь общественной моды. В этом смысле я считаю себя профессионалом. Именно потому, наверно, и держусь. Кто-то меня любит, кто-то меня не любит — я не знаю, кого больше, кого меньше, но никто не отрицает моего профессионализма.

— Профессионал должен обращать внимание на прессу. Вы же человек достаточно ранимый. Как вы реагируете на рецензии в свой адрес?

— От меня рецензии вообще скрывают. Хороших рецензий за всю жизнь я помню мало, и в дуэте, и сейчас. Недавно после постановки спектакля "Резиновый принц", где я дебютировала как драматическая актриса, первую плохую рецензию из Коммерсанта мне с удовольствием прочел мой бывший муж. Он позвонил и сказал: "У тебя вчера была премьера драматического спектакля? Я как раз читаю КоммерсантЪ". На мой вопрос "что пишут?" он незамедлительно ответил: "Ну, ты знаешь, они никого не хвалят. Хочешь прочту?" И с удовольствием ознакомил меня с плохой рецензией на спектакль. Единственное, что изменилось с годами: я не так болезненно реагирую на прессу. Раньше у меня все сжималось и тут же давал о себе знать комплекс недолюбленности и неполноценности.

Сейчас я пытаюсь его из себя изживать. Но не на 100 процентов. Потому что этот комплекс и есть двигатель к обучению. Теперь после отвратительной рецензии я переживаю, но не больше 15 минут. Тем более умные друзья мне всегда говорят: "Ты же понимаешь, что плохая реклама — это лучшая реклама". И всем известно, что похороны известных артистов в любом случае собирают больше народу, чем при жизни.

Чувства, сублимированные в работу

— Комплекс недолюбленности, о котором вы заговорили, касается только женщин или мужчины к нему тоже склонны?

— В процентном соотношении мужчины и женщины, способные глубоко затрачиваться на изучение окружающего мира и себя, в частности, равны. Так что я встречаю очень много мужчин с комплексом недолюбленности.

Они его не афишируют открыто, но это выливается достаточно уродливо по отношению к женщине: как правило, такие мужчины больше склонны унижать женщину. Им нужно постоянное подчеркивание собственного превосходства, и они соглашаются на фальшивое подчеркивание своих достоинств. Умная, я бы даже сказала, практичная женщина этот комплекс использует. И продолжает хвалить даже ошибки мужчины, хотя его в этот момент полезнее остановить, исправить. Женщины же свой комплекс недолюбленности несут больше в себе, так как от природы острее чувствуют.

— Возможен ли, на ваш взгляд, идеальный союз мужчины и женщины?

— Вероятно. Но для этого люди должны быть равными. А вообще не знаю… Единственное, что я понимаю в преддверии своих 40 лет, что лично я неспособна больше на любовь-страсть, когда жить без него не можешь, когда надо на гастроли ехать, а тебе из дома не выйти. У меня сейчас полноценные отношения с человеком, который меня понимает.

Мы не живем вместе, у меня нет семейных уз, но с его стороны — абсолютная помощь, понимание моих трех самолетов в день и того, что иногда просыпаешься и не хочешь никого видеть рядом, потому что работа стала главной. Мои чувства сублимировались в любовь к работе и желание состояться (интервью взято до того, как Лолита объявила о намерении выйти замуж. — Ред.).

Бури заканчиваются, жизнь налаживается

— И все-таки, наверняка и опыт жизни с Цекало пошел вам на пользу. Вы все подтруниваете над ним.

— На самом деле я приобрела с ним хороший опыт. Как бы я потом узнала, что такое настоящий мужчина, если бы я с ним не прожила определенное время?

— Вы считаете свой развод несчастьем?

— Я вообще-то никогда не думала об этом. Меня недавно вместе с Борей Моисеевым выдвинули на номинацию "Самая эпатажная звезда года". Ну, Боря- то — понятно, а я-то с какого боку? И я поняла, что для меня многие вещи в жизни сместились. И даже громкое слово "развод", и термин "разведенная женщина", и выражение "разведенным быть неприлично" приобрели для меня обратный смысл. Я вдруг поняла, что объявила бой всем этим установкам, не думая, что бой мой может быть эпатажным. За это время разошлись все мои подружки, которые раньше уговаривали меня не разводиться никогда в жизни и говорили, что я дура и надо сохранить семью. И когда я им объясняла, что у них под боком тоже всякое бывает, они отвечали: "Мы выстраиваем отношения".

Так вот через год они все навыстраивались так, что их мужья отсудили по половине того, что они заработали в этой жизни. И никто к детям не ходит, и никто не интересуется друг другом. Многим тогда стал важен мой выход из этой ситуации. В подобное положение попадали многие, и истерики знакомы многим, и некрасивое поведение со словами "сам дурак". Всегда важно, как человек из этой ситуации вырулит. И если он вырулит, то он уже является положительным примером. Всегда проще, когда есть на что ориентироваться.

В данном случае я стала, сама не осознавая, для многих хорошим примером: в конце концов успокоилась, как-то наладила свою жизнь, еще раз поднялась по бизнесу, хотя в этом возрасте, тем более артистки, уже не поднимаются, потому что молодых навалом. И для многих я стала стимулом, многие до сих пор подходят ко мне и говорят: "Вы мне жизнь спасли".

— Мудрость сразу пришла к вам?

— Что вы! После развода был стресс жуткий, смертельный. Мне казалось, что жизнь закончена. И суть даже не в той истерике безобразной, на всю страну. Отдаю отчет, понимаю, как это ужасно, но уверена в том, что не бывает красивых разводов. Единицы разводятся тактично. Когда фиктивный брак, тогда все спокойно. А когда люди энергетически завязаны, естественно, очень больно разрывать этот узел.

— Да и ваш Цекало только потерял после развода.

— Ну нет. У него большая любовь, светлые чувства. Я искренне рада за него.

Самое тяжелое — остаться человеком

— Я надеюсь, что с вашей дочерью все в порядке и вы ее достаточно любите?

— У меня единственная надежда, что своим опытом я сумею ее от чего-то уберечь. Я сама росла ребенком актерским, недолюбленным ввиду отсутствия родителей и их раннего развода. Меня воспитывала бабушка, совсем другого образа жизни, с запретами, железной дисциплиной, но при этом вложившая в меня весь интеллект.

Уверена, что моя неправильная жизнь в семье — это и есть то, чему меня не научили родители, они тоже все разрушили. С одной стороны, мне и хотелось семьи, с другой стороны, было непонятно, как. Сегодня моя дочь живет в абсолютной любви, и вокруг нее много людей, кроме мамы. Я ее вижу редко, но когда вижу и она говорит: "Мамочка, я так тебя люблю!", мне ничего больше не надо. Она часто повторяет: "Мамочка, хватит денежки зарабатывать". А у нее любимые игрушки — роботы, и я ей отвечаю: "Мамочка должна на роботов заработать". Как-то я ей обещала в зоопарк пойти, отложила работу, и мы пошли в зоопарк. А там люди, люди разные, и люди с детьми, и невоспитанные, и отовсюду, и они начали хватать нас за руки и фотографироваться на фоне меня с дочкой. Это был какой-то кошмар!

Все закончилось тем, что я спасалась бегством из зоопарка, прижав к себе ребенка, и моя дочь сказала: "Мамочка, я хочу в клетку". С одной стороны, мое благополучие — это дальнейшее образование моей дочери. С другой стороны, мое образование не сделало меня счастливей в этой жизни, потому что те дети, которые растут с мамой и папой и знают, пусть даже условно, что у них есть семья, эти дети гораздо счастливей и в дальнейшей семейной жизни. То есть я уже отдаю отчет, что обкрадываю своего ребенка. Но пока ничего не могу сделать, не могу предъявить ей папу. Одно дело найти любовника для себя — это же не проблема. Но не могу привести его ребенку и сказать: "Я буду жить с этим дядей, потому что он меня устраивает, он мне нужен для моего взрыва гормонов". Все равно нужна полноценная семья. По мне, лучше быть никем, но счастливой в личной жизни. Я так устала от этого! Поэтому и назвала дочку Евой.

— Вы когда-то тоже хотели вернуться к своему настоящему имени, церковному.

— А его, оказывается, нельзя произносить. Я и так не могу защищаться от дурного глаза. В дуэте никогда не чувствовала состояния зависти к себе, потому что даже сама на себя производила жалкое впечатление. А когда я вдруг из гадкого утенка выросла, многие сказали, что после развода стала еще моложе выглядеть. И я почувствовала, что мне завидуют.

Хотя всегда знала, что мне завидовать нечему. А из-за того, что у меня постоянно идет энергообмен со зрителями, есть места, где меня можно пробить. И мне сказали, что ни в коем случае нельзя никому называть свое церковное имя. Когда человек хочет чего-то плохого, ему проще всего пробить через имя. Поэтому называйте меня по имени, которое имеет ко мне мало отношения.

— Чего бы вы пожелали своей дочери во взрослой жизни?

— Во взрослой жизни самое тяжелое остаться человеком, дружить не потому, что тебе от человека что-то нужно, а потому что он тебе приятен. Самое тяжелое, полюбив одного человека, расстаться с другим, которого уже не любишь.

И столько еще самого тяжелого… Я, например, точно понимаю, что деньги — это то, что нас убивает, и то, что не самое главное. Для многих, тех, у кого их сейчас нет, это звучит кощунственно, но что касается меня, могу честно сказать, что, когда я жила в коммуналке и у меня было ограниченное количество этих самых денег, которые теперь зарабатываю, и иногда чувствую себя при этом машиной, позволяю купить себе какие-то вещи, нужные и ненужные, в борьбе с депрессией или еще с чем-то, я могу сказать, что счастливей, чем в той коммуналке, я себя не чувствовала никогда в жизни. И вот мне хочется, чтобы моя дочь при абсолютном достатке, не думая о деньгах, всегда чувствовала себя счастливой, как я когда-то в коммуналке.