Эти и многие другие маленькие трагедии большой политики — звенья одной цепи, именуемой реформой образования — 2004. Кто виноват? Сейм и правительство, задумавшие и пытающиеся реализовать руками учителей изначально политизированную, иезуитскую и никому не нужную псевдореформу образования, по сути дела, ведущую к его деградации.
Но не виноваты ли учителя и директора школ? Чиста ли наша совесть — и человеческая, и учительская? Пусть и формально спрашивали, но ведь при опросах родителей, нужно ли им это безобразие, именуемое реформой–2004, 85% из них ответили "нет". Что от имени школ ответили директора на вопрос МОН о готовности их учреждений к реформе? Соврали, слукавили, испугались, сдали детей, ведь к этому маразму невозможно, да и не нужно быть готовым. Как можно быть готовым к снижению интереса детей к учебе? Как можно быть готовым к снижению качества знаний? Как можно быть готовым к снижению конкурентоспособности? Как можно быть готовым к увеличению второгодничества и отсева детей из школы? Как можно быть готовым к увеличению преступности, наркомании, пьянства среди молодежи? Нельзя!
Решение Конституционного суда ЛР хоть и не признало реформу не соответствующей Сатверсме, но позволило школам обратиться в МОН за утверждением билингвальных программ образования. Не обратились. Значит, трагедии детей и учителей, маленькие и большие, будут продолжаться по нарастающей. Помните: "Мечты–мечты, где ваша сладость. Мечты прошли, осталась гадость…" Потому–то я и не мечтаю, что по окончании семестра большинство школ за не менее чем 42 подписями учителей, как это было в письме в редакцию из Даугавгривской школы, напишут в МОН: "Реформа — бред, реформе — нет!" Не напишут.
Не напишут, что язык обучения, степень билингвизма и преподавание отдельных предметов на госязыке должен определять совет школы (старшеклассники, родители, учителя, администрация). Хотя охотно согласились бы, если подобная директива была спущена "сверху". Увы, ни в жизни, ни в истории сослагательного наклонения не бывает.
Мое глубокое убеждение — с детьми нужно работать так же, как со взрослыми, только намного лучше, и поступать так, чтобы потом не было стыдно, перед самим собой в первую очередь!
Мне — стыдно, а вам, уважаемые коллеги? Я понимаю, что страшно за себя, ведь и кушать–то каждому хочется, и семье на что–то жить нужно. Я понимаю, что страшно за свою школу: а вдруг налетят проверяющие как коршуны, лишат аккредитации, кого–то уволят, заменят директора. Не налетят, не уволят, не заменят, не захотят, чтобы опять десятки тысяч учащихся и их родителей вышли на улицы. Не посмеют. Да и вообще, сколько можно бояться? Боялись в советские времена не то сказать, не так повернуться. Боимся сегодня, как бы не обвинили в нелояльности. Хватит шушукаться на кухнях. Не бойтесь! Кто испугался, тот уже проиграл. Разве кто–то хочет быть проигравшим?
Вспомните, что "Человек — это звучит гордо!" Выше голову!