Василия Мельникова всякий знает. Это теперь. Мы ходим на его ну очень неформальные фестивали российского кино, слушаем неподражаемые анонсы на радио, а недавно начали читать его, прямо скажем, небанальные стихи. Но пять лет назад про Васю Мельникова ни киноманы, ни местная богема и слыхом не слыхивали.
— Вася, откуда ты вообще взялся? — спрашиваю почти панибратски у молодого, ироничного и одновременно трогательного из–за милой картавости Василия. Не будучи знакомы с Васей накоротке, мы тем не менее сразу же переходим на ты. Василий относится к тому типу людей, с которыми невозможно общаться на вежливой дистанции. Перекинешься парой фраз, а чудится, будто знаешь его сто лет.

— Откуда я взялся?

Вася хохочет и начинает цитировать самого себя:

— Откуда он взялся и кто он такой?
Бесстыжие стрелки
украли покой
У мужа невесты,
птенца, старика,
У водки, закуски, мишени,
стрелка.
Смеется над болью
и болью смешит.
Грехи освящает
и свято грешит.
Прицелилась муха
в разинутый рот.
Разжуйте, не брезгуя. v Я — идиот.

— Это стихотворение в сборнике ты предваряешь эпиграфом из Даля "Идиот — инакомыслящий человек". Но все же — если прозой и поконкретнее?

— Живу в Риге с рождения, учился, спортом занимался, экономический окончил…

— А каким ветром тебя занесло в киноиндустрию?

— Так получилось, что в Риге я случайно познакомился с Абдуловым и всей ленкомовской компанией, когда они были у нас на гастролях. Никаким продюсером я тогда не был, и все удивлялись, как нам с Сашей удалось снюхаться. У нас ведь 17 лет разницы. Но мы начали общаться, подружились и дружим уже 10 лет. Он сам меня к себе тянул. Я к нему часто приезжал, жил у него дома, он занимался своими проектами и везде меня с собой таскал — к Лужкову, к Илюмжинову, к Коржакову и т. д. В наших отношениях не было никакого бизнеса. Да и сейчас его нет. Александр относится ко мне просто как к младшему брату.

В 99–м году Абдулов начал раскручивать проект "Звезды Голливуда" — он представлял этот американский бренд в странах бывшего союза. На РТР они запустили передачу с таким же названием — в ней показывали лучших из прошедших конкурс. За несколько месяцев к ним пришло 80 тысяч человек. Саша предложил мне сделать аналог в Прибалтике. Познакомил меня со своей командой, и меня посвятили досконально в американскую систему агентства звезд. В США никто не ходит и не ищет актеров на роли. Там все кино и шоу–компании работают только через агентства — делают запрос и получают ту "фактуру", которая им нужна. Агентство создает базу данных и занимается с каждым претендентом, готовит его профессионально. Мы тоже хотели набирать людей, тестировать, работать с ними и дальше "продавать" их в Европу, Америку, где съемочный день стоит намного дороже, чем в России или уж тем более в Латвии.

Я приехал в Ригу, купил оборудование, снял студию, сделал ремонт, дал рекламу, процесс пошел. И тут хлоп — дефолт! РТР не заплатило за передачу деньги. Американцы подали в суд на РТР, а программу приостановили. А меня уже прет! Я переименовал проект в "Агентство талантов А. Абдулова". Верил, что на его имени мы вытянем. Для начала мы собирались отобрать девушек на роль фрейлин короля в фильме Абдулова "Бременские музыканты". Короля играл Пуговкин, вообще там много было звезд занято — Янковский, Ярмольник, Збруев, Вертинская…

Но я не учел одного момента. Здесь агентства выполняли роль прикрытия сутенерства, о чем я ни сном ни духом не ведал. И я поплатился за свою наивность. На кастинг приходили девушки с определенной установкой. Я им говорю — надо заниматься, а они широко открывают глазки: "А зачем? Мы и так все умеем. Мы сюда пришли деньги зарабатывать, а не за учебу платить". А у меня уже и музыканты наняты, и Семен Лосев приглашен актерское мастерство преподавать… А им этого ничего не нужно! Они пришли за секс 50 латов сшибить, а я им про контракты на миллион сказки рассказываю. Ну одно слово — лох. В общем, расходы у нас были больше, чем доходы, и агентство пришлось закрыть. И тут многие поняли, что это было хорошее дело, и потом звонили и сожалели. Но я уехал с Абдуловым на съемки "Бременских музыкантов" — разные съемочные этапы были в Питере, Азербайджане, Калмыкии, в Египте, на Бали.

— А какие функции ты выполнял в съемочной группе?

— Был адъютантом его превосходительства. Занимался всякими административными делами. Я же не профессионал, человек, далекий от кинематографа. Зато увидел изнутри весь процесс производства. И вообще понял, что такое русское кино.

Но в конце концов мне надоело быть Васей, Сашиным другом. В марте 1999–го, в Египте, я узнал от Виктора Сергеева, гендиректора "Ленфильма", о картине "Молох" Германа — еще до его победы на Каннах. Мне предложили реализовать его в прокате в Прибалтике. Я сразу согласился. Хотя русское кино тогда еще ничего не зарабатывало. Система проката была полностью разрушена. На кинофестивали русских актеров привозили за просто покормить и показать город. Они были как бы фон для американских и европейских звезд. Бедная свита. Но, слава богу, у меня все получилось, и уже в Литве, на фестивале русского кино, я познакомился с тогдашним первым зампредседателя Госкино РФ Сергеем Лазаруком, и он предложил проводить такие показы и в Латвии. Так я сделал первую Неделю русского кино. В "Палладиуме". На ее открытие приехало человек пять известных российских актеров. Показали около 10 фильмов. Прошло все очень хорошо. Я стал представителем Госкино РФ в Прибалтике и начал заниматься прокатом русского кино.

— На русские фильмы латыши ходят?

— Интересно, что латыши ходят даже больше, чем русские. По крайней мере, не меньше. У них культура восприятия кино другая. Они не смотрят на VHS — они хотят смотреть хорошее кино на большом экране. То есть они не воруют у себя. А наши ребята ушлые, сэкономят два лата и посмотрят ворованную запись на видео. То есть сами себя обкрадут. Прежде всего в эстетическом плане. Да, "Ментов" удобнее и правильнее смотреть дома, лежа на диване. Но есть фильмы, такие как "Молох", "Москва", "Возвращение", которые смотреть на видео нельзя — ведь в них учитывается все: звук, проекция, планы… Это высокое кино. Оно не лучше, но в основе его не коммерция, а законы жанра.

— Сейчас можно говорить о буме российской кинематографии. Русская анимация признана лучшей в мире, Звягинцев с "Возвращением" победил в Каннах, в последнее время вышло много хороших мелодрам, да и блокбастеры россияне стали очень профессионально снимать, не хуже американцев… А что случилось–то?

— Русская школа кино была одной из лучших в мире. Я всегда знал, что российское кино поднимется, и три года занимался им в минус. Но чувствовал перспективу — я видел, что в России начали вкладывать деньги в прокат. А это ведь долгий процесс. Чтобы выстроить сеть кинотеатров, нужно пять–шесть лет и большие деньги. Но если будет сеть проката, значит, бизнес будет вкладывать деньги в кинопроизводство. В советское время кино занимало второе место по поступлениям в бюджет — после алкоголя и табака. Конечно, сейчас много других развлечений, но кино — это самое доступное, самое демократичное и неисчерпаемое по возможностям развития. А по силе воздействия его вообще трудно с чем–либо сравнить.

К тому же, в отличие от шоу, театральных постановок, кино не может устареть — если делается от души. С азартом. Сейчас много блестящих дебютов молодых режиссеров. "Буммер", "Старухи", "Коктебель" — это все первое кино. Пять–шесть лет назад молодые очень боялись сделать первый шаг. Сейчас этого страха нет. Они входят очень легко, свободно, дерзко. Мне нравится, что есть такая молодежь. Это значит, что у России есть будущее. У России будущего гораздо больше, чем у Латвии. Здесь постоянно все оглядываются, боятся самих себя, очень такие культурно озабоченные.

— Ты говоришь, что пришло поколение азартных. Откуда?! Как оно вылупилось в мире чистогана, холодного расчета и цинизма? Особенно в Москве, где золотой телец — все.

— Да, Москва предлагает очень жесткие правила игры. Но у Москвы, у всей России есть энергетика. Любое поколение в России реализует себя через азартных людей. От Пушкина до Бродского. В России всегда было много чудаков, для которых единственный смысл жизни — она сама. Когда человек стремится сделать еще и еще лучше, тянется, встает на цыпочки, чтобы получить какие–то призы, заработать денег, добиться признания — он останется конъюнктурен и вторичен. Когда создает для себя — приходит кураж, упоение самим процессом. Вот тут–то и происходит прорыв.

— Ты тоже азартный? Пробуешь себя во всем. Вот стихи пишешь. Не примитивные. Для интеллектуалов и эстетов. Когда ты время–то для них находишь?

— Я не создаю рафинированый продукт, мои стихи для всех тех, кто не боится жить, не сачкует. А это не зависит от возраста, пола, эрудиции, социальной принадлежности и материальных возможностей. Пишу же ночью, в основном само как–то приходит. Вообще все это свыше идет. Поток космического сознания, какая–то особая высшая субстанция. Она едина. Система художественных образов, это уже штука очень индивидуальная. Штучная! Все гениальные поэты пишут об одном и том же, но каждый по–своему. Обратите внимание — Лорка, Бродский, Цветаева, Киплинг, Шекспир — одно и то же, но так по–разному… Однако "считывание" сигналов страшно выматывает. Признаться, у меня уже рука тянется к прозе.

— Не сомневаюсь, что скоро буду держать в руках книжку твоих рассказов, а может, и роман. Удачи тебе и в этом, Василий!

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!