Первой организацией для юного кулдигца Берклавса стал Stradnieku sports un sargs. Члены SSS, которых недруги называли "сосисками", были левыми боевиками — в Латвии начала 30–х драки между политическими противниками были обычным делом. Неудивительно, что после переворота Улманиса актив SSS перешел на нелегалку. Латвийский союз трудовой молодежи создал на углу улиц Бривибас и Артилерияс конспиративную типографию — в ней печаталась Brїvќ Jaunatne. Ее начальника Берклавса взяли на улице — следующие три года он провел в Рижском централе и на каторге в Калнциемсе.
Июнь сорокового
21 июня Берклавс организует знаменитую демонстрацию, которая шла по заводам Риги, собирала рабочих и, наконец, дошла до тюрем, куда прибыл новый министр внутренних дел Вилис Лацис и освободил заключенных во главе с лидерами КПЛ Яном Калнберзинем и Жаном Спуре. Одновременно это были похороны — демонстранты несли гроб застреленного полицией на встрече советских танков 17 июня Роберта Криша. "Ответственным за эту колонну был подпольный руководитель коммунистов района Макар Яковлев. Спуре на Яковлева в действительности не полагался, поэтому приказал нам проверить, нет ли в колонне какого–то плаката с приветственным лозунгом советской Латвии, так как от народа скрывали, что в Латвии будет советский порядок. Тогда говорили: создана народная власть!"
"Как тогда организовывали выборы, чтобы достичь кажущейся активности народа и голосования "за" кандидата в депутаты, — это узнал намного–намного позже", — сокрушался в мемуарах "Знать и не забывать" Берклавс. Так или иначе, Народный сейм решил присоединиться к СССР. Комсомольский вожак устанавливал контакты с РККА: "В составе армии было довольно много латышей". "Один из них — старший политрук Э. Либертс — работал в Пскове в одном из райкомов комсомола. У меня появилась мысль, что он мог бы стать нашим главным руководителем — первым секретарем ЦК. Спросил, взялся бы он за эту работу. Он ответил: "Если надо, почему бы нет". Вот так в ЛССР решались кадровые вопросы — а ведь потом сам Берклавс утверждал, что всем руководят одни русские, присланные из Москвы…
От Нарофоминска до Владимира
Орден Боевого Красного Знамени в 1941 году давали за серьезные дела. Берклавс был награжден за бой у Нарофоминска — один из ключевых эпизодов обороны Москвы. Там погиб его родной брат. "Немцев из развалин выгнали, часть бегущих пристрелили… Потеряли очень много погибших и раненых. В стрелковых и пулеметных ротах примерно из 200 бойцов после боев за Москву остались 8–10, в лучшем случае 15–20 бойцов".
Фронтовая биография Берклавса (так же, как и его подпольная юность) стала ключом к быстрой карьере. В 40 лет он уже мэр Риги, а вскоре и вице–премьер правительства Советской Латвии! Член высшей номенклатуры ЛССР едет в ГДР и даже в капиталистическую Бельгию (высокая степень доверия). Почему же Эдуардс Берклавс вошел в конфликт, закончившийся его отставкой и превращением в "диссидента"? Его версия — протест против "русификации". Однако в 50–е число приезжих из Союза было отнюдь невелико. Суть дела в том, что "национал–коммунисты", республиканская партийно–советская номенклатура, активизировались после смерти Сталина с санкции всесильного Берия. Сейчас уже известно, что патрон ГУЛАГа и ракетно–ядерной программы был сторонником "социализма с человеческим лицом", предлагал дать больше свободы республикам. Но после венгерских событий 1956 года напуганный Хрущев принялся искоренять крамолу.
На это наложилось и противостояние в верхушке КПЛ — если Берклавс и в меньшей степени Калнберзин лоббировали легкую и местную промышленность, дабы поднять уровень жизни населения, то люди Пельше настаивали на форсированной индустриализации с преобладанием машиностроения. Столкнулись две модели развития республики. И если Литва в лице Антанаса Снечкуса сохранила некую степень автономии, то Берклавс и десятки его сторонников в аппарате лишились постов. Зампредсовмина отправили во Владимир заведовать конторой кинопроката. Партбилет КПСС он, впрочем, сохранил.
Коммунист–антисоветчик
Вернувшись в Латвию, Берклавс отказался покаяться и был "брошен на низовку" — на РЭЗ. Он находит новый жанр политической борьбы — петиции за границу. "Письмо 17 латышских коммунистов" от 1972 года наделало много шуму по "вражьим голосам". Несмотря на анонимность обращений, авторство Берклавса вскрылось, и его вызвали на ковер. Защищался он активно: "Указывал на резолюцию Ленина по национальному вопросу". Но из партии его исключили — и теперь у Берклавса были, что называется, свободны руки. И писем за границу становится все больше…
Интересно оценить поднимавшиеся там темы с сегодняшней точки зрения. Вот письмо за 1984 год (подпись: "Группа латышских патриотов"). "Раньше в столовой можно было нормально поесть обед за 60–70 копеек. Теперь тот же самый обед стоит 1,20–1,50 рубля… Судите сами, насколько богато может жить инженер, зарплата которого 95–160 рублей в месяц…" Голос национал–большевика Берклавса звучал по западному радио как иллюзия социализма с избавлением от "паркриевошаны". Именно в этом жанре он был затребован в конце 80–х, когда создавал ДННЛ вместе с Репше. Символической наградой было избрание в сейм. Поздние высказывания, однако, были полны разочарования: "В Латвии давно правят грабительский капитализм и волчья мораль" (интервью Neatkariga). Описав громадную идеологическую дугу, Берклавс понял, что Латвия пришла "не туда". Но это прозрение уже ничего не изменило.
