В своем апологетическом предисловии г–н Вецтиранс превозносит латышские Waffen SS как "одни из ярчайших и боеспособнейших подразделений". Даже в американской академии Вест–Пойнт "бои 19–й дивизии Латышского легиона в Курземе анализируются как образец борьбы с многократно превосходящим противником". "Хребет латышских отрядов и Латышского легиона составили в основном солдаты армии Латвии — инструкторы, старшие инструкторы и офицеры", — пишет генерал. В качестве примера "заботы о подчиненных" он приводит штурмбанфюрера Янумса, который, "спасая от советского плена, вывел его к западным союзникам".
"Эти отряды не были побеждены, — вторят ему спонсоры из Австралии. — Был приказ сложить оружие. Однако многие солдаты этих подразделений не сдались в плен и ушли в латвийские леса, чтобы продолжать сражаться — нередко дольше 10 лет после окончания Второй мировой войны".
Впрочем, личность Артура Силгалиса демонстрирует обычного ландскнехта. За долгую карьеру он сменил 9 армий! После Виленской школы прапорщиков служил царю, потом принял присягу Временному правительству. После октябрьского переворота, будучи в Выборге, вступил в отряды белофиннов. Затем — в нынешней Латвии — был в немецком ландсвере и отряде князя Ливена, подчинявшегося Юденичу. В армии ЛР дослужился до начальника штаба дивизии, полковника. Из Народной армии уволен, репрессиям советской власти не подвергался, эмигрировал в Германию, представив документы о немецком происхождении. В 1941 году вернулся зондерфюрером 621–й пропагандной роты 18–й армии вермахта. Был высшим чиновником дирекции внутренних дел марионеточного "самоуправления". Активно формировал добровольческие батальоны, сам принимал участие в блокаде Ленинграда, в 1942 награжден Железным крестом II cтепени, а в 1944–м — I cтепени. До конца войны руководил штабом генерал–инспектора Бангерскиса. По окончании войны и после краткого пребывания в английском лагере до 1953 года командует латышскими вспомогательными подразделениями Британской Рейнской армии. Затем жил в Канаде — до 102 лет.
Начинает повествование Силгалис с "национальных партизан". "Главной заслугой все же было то, что, захватывая в плен и разоружая разрозненных солдат Красной армии, предотвращались грабежи и обеспечивалась безопасность в стране". "Сотрудничество между немецкими отрядами и латышскими партизанами в первые дни военных действий было отличное. Немецкое армейское руководство разрешило в освобожденных городах и населенных местах, а также на селе рядом с немецкими комендатурами образовывать латышские комендатуры, выполнявшие функции полиции порядка".
Не будем опровергать А. Силгалиса советскими или российскими источниками. Вот что пишет о "сотрудничестве" немец Юрген Маттхаус в книге "Истоки окончательного решения" (Лондон, 2005): "В столице Риге отряд вспомогательной полиции под командованием националиста Виктора Арайса по соглашению с Einsatzgruppe А убил несколько сотен коммунистов, евреев и других "нежелательных" лиц к середине июля… Подразделения вспомогательной полиции из Латвии и Литвы помогали осуществлять массовые убийства евреев в глубине Беларуси".
Однако вскоре Силгалиса и Ко ждало разочарование: генерал СС Шталекер "приказал ликвидировать все существовавшие латышские вооруженные отряды, а также запретил ношение любой форменной одежды времен независимой Латвии". Историк Ю. Маттхаус приводит иной документ:
3 августа командующий тылом группы армий "Север" генерал фон Рок заявил, что не желает "терпеть самочинные и неконтролируемые аресты и далеко идущие карательные меры" латышских отрядов. А гебитскомиссар Елгавы в середине августа 1941 года писал в Ригу, что "одна из его главных задач — установить дисциплину среди местных полицейских, которые в результате их вовлечения в ликвидацию еврейского населения потеряли все моральные ограничения". НЕМЕЦКИЙ чиновник приказал "отправить 21 выжившего еврея из Митавы в Илуксте".
"Префектами городов, — саморазоблачается далее А. Силгалис, — назначили бывших офицеров Латвийской армии… Вступление в службу порядка было добровольным". Ну а когда полицейские батальоны стали формировать и "на экспорт" — то есть для Восточного фронта и карательных операций в тылу, "немцы латышей считали равноправными борцами". А в мае 1942 года у Красного Села под Ленинградом "был первый крупнейший бой во Второй мировой войне, который латыши выиграли в составе батальона".
Г–н Силгалис, конечно, знал о 201–й Латышской стрелковой дивизии РККА, которая еще за полгода до этого отразила наступление немцев на наро–фоминском направлении, взяв город Боровск. Ему просто не хотелось упускать пальму первенства… Но хотя бы участник этого горе–"проекта", член президентской комиссии историков Эрикс Екабсонс мог бы поправить покойника! И такие вот эсэсовские инсинуации распространяются в "демократической стране ЕС и НАТО".
Интересно, в Дании, Норвегии, Франции — странах, чье поведение во время немецкой оккупации было, мягко говоря, неоднозначным, можно ли представить генерала национальной армии, восхваляющего лживые мемуары оберфюрера Waffen SS? Сколько бы он после этого форму носил и зарплату получал? Однако в ЛР все это, увы, возможно. Что куда серьезнее свастик на подарочных варежках, которые не рекомендовали вышивать национальным рукодельницам в преддверии саммита НАТО.