Трижды лейтенант
Андрей начинал карьеру в чине лейтенанта трижды. Первый раз — в 1990-м в качестве командира взвода 13-й дальневосточной десантно-штурмовой бригады ВДВ. Второй — в 1992-м как командир группы снайперов латвийского полицейского спецотряда "Омега". Третий — в 1995 году уже в качестве офицера спецназа национальных вооруженных сил ЛР. Сейчас он носит звание капитана, но "сидит" на должности подполковника. Несколько месяцев назад Андрей вернулся из Америки. Он четвертый из латвийских спецназовцев, прошедших полугодовую стажировку в знаменитом форте Брагг. Том самом, где учатся убивать и выживать американские "зеленые" береты.
Это не какие-то там замасленные теоретические курсы для высшего командного состава или пестро сотканного "миротворческого" батальона. Занятия проводились не для военных, а для коренных американских вояк. Которым не дай господи показаться хуже, чем какой-то "паршивый" европеец. Пришлось показать все, на что горазд.
– Я бы спрашивал, не чей спецназ круче, а где в армии бардака больше? Ведь солдат — это прежде всего человек. А человеку служить тогда лучше, когда бардака меньше. Так вот, в этом смысле лучше всего латвийская армия. Она небольшая, тут недостатки все на поверхности, их легче устранить. Но в больших армиях — что в советской, что в американской — работает правило: квадратное кати, круглое неси. То есть, маразма хватает и там и там.
Непобедимая и легендарная
– После августа 1991 года Советская армия буквально посыпалась. Офицеры демобилизовывались тысячами. Необустроенность в настоящем, смутное время — в будущем. Не стало страны, на верность которой присягал. Мало кто тогда оставался продолжать службу. Я решил возвращаться в Латвию, начинать гражданскую жизнь. Было трудновато, ведь отслужив в армии годы, я оказался в совсем другой жизни. Но не пропал. Да и никто из моих рязанских друзей не пропал, не спился, не опустился. Кто-то себя в бизнесе нашел. Кто-то в охранные структуры ушел. Кто-то остался служить и даже прошел Чечню. Периодически слышу о них. Жалко, что встретить их всех, наверное, никогда не получится.
Рязанское училище — моя первая, самая дорогая и самая важная школа. Вот меня спрашивают: а с кем бы ты в бой пошел плечом к плечу — с американцами или с "рязанцами"? Наверное, с рязанскими или с нашими. Но не потому, что американцы хуже. В советском училище с теми парнями пуд соли из одного котелка съел. Такое никогда не забывается. Тут, в Латвии, сам в становление спецназа тоже вложил свой труд, свой опыт. Да и сейчас продолжаю это делать. Как же в бой со своими не пойти?
А у американцев отношения в коллективе по-другому ставятся. Их раз в две недели обязывают заполнять таблицу, в которой солдат обязан назвать, на их взгляд, лучшего и худшего в своей группе. Они пишут друг на друга и рапорты. Первое время мне было очень трудно смириться с такой постановкой дела. Инструктора доказывали мне необходимость писать такие отчеты, объяснили просто: если один человек постоянно фигурирует в аутсайдерах, его лучше уволить. В бой пойдет команда. И если в ней есть паршивая овца, могут погибнуть все. Так что пришлось мне подчиниться.
В Рязанском десантном эти проблемы решались иначе. Вот пример: на 3-м курсе у одного из курсантов нашли чужие вещи. Это больше, чем преступление — воровать у людей, с которыми может быть, завтра в бой идти придется. Но он это сделал. Командование попыталось этот факт замять: вор оказался сыном "паркетного" генерала из Москвы. Негоже, дескать, сор из училища выносить. Тогда мы всем курсом отказались принимать пищу. Это ЧП. Но все равно курсанта не выгнали. И только когда мы второй раз не поели и командование поняло, что от своего мы не отступимся, начальник училища вышел перед строем солдат и пообещал скорейшего увольнения вора. Объяснил, что кушать надо хотя бы потому, что в один день отчислить из училища невозможно никого.
Форт Брагг
– Когда я был в форте Брагг, американцы мне говорили: "Ну ты, парень, даешь: служил в одной армии, теперь в другой, против которой готовился воевать. Как себя ощущаешь?" Да, это действительно странно. Побывать с одной стороны океана, потом с другой. Это удалось очень немногим. Но прослужив в советской, затем в американской армиях, я лишний раз убедился, что нет "плохих" и "хороших" парней, как в кино. Есть идеи. Плохие и хорошие. А армейцы все по сути одинаковы. Просто мы находились по разные стороны, служили разным идеологиям.
Интересный момент: я учился в Рязанке в самый разгар так называемой интернациональной помощи братскому Афганистану. У нас каждый день говорили, что можем туда отправиться служить. Преподаватели — наши отцы-офицеры, анализируя с нами операции в Джелалабаде, Кандагаре и Баграме, обсуждали с нами потери и победы. Учили нас воевать. Там, в Америке, я побывал в разгар новой афганской компании. Война идет с другой стороны, но я вновь слышал обсуждение тех же проблем, с которыми сталкивалась Советская армия 10 лет назад. Услышал названия тех же городов, только произносимые с англоязычным акцентом. Каждый раз удивляюсь, в какое же интересное время мне выпало жить!
Так чей же спецназ лучше? А наш! Латвийский. Он, конечно, не так экипирован, как американский и не обстрелян, как российский, но у него большие перспективы. Ведь подчас интересно смотреть не конечный результат, а тенденции роста, развития. Мы впитываем в себя все лучшее, что было у советского спецназа и у спецподразделений натовских стран. К тому же, еще раз подчеркну, у нас маленькая армия, маленькие части особых назначений. Если какой-то командир начнет заниматься самодурством, это сразу увидит вышестоящее командование. Те, кто служил в армии, должны знать, насколько это важно, когда начальство толковое.
Два спецназа
– Сравнивать "зеленые" береты с советским достаточно сложно. Слишком разные понятия вкладывают в это слово в Москве и в Вашингтоне. Нас, ВДВ и "спецов", учили проникать в тыл к противнику, чтобы уничтожать различные объекты. А их учат налаживать партизанское движение. Два абсолютно непохожих подхода к войне. Соответственно и качество одной и той же работы будет разным. Я думаю, американцы не проведут так же хорошо, как советские спецназовцы, диверсии и, наоборот, мои бывшие коллеги не организуют такое же широкомасштабное движение в тылу противника. И то и другое я пощупал своими руками. Хотя правильнее будет сказать, протопал перегруженными ногами.
Работа американского спецназа в чем-то сродни игре монополия. Нас полгода учили распоряжаться деньгами, платить повстанцам за войну не больше, но и не меньше, чем это требует экономическая обстановка в их стране. Уходящие на задание спецназовцы даже презервативы используют не для известных целей, а чтобы схоронить в них деньги от сырости и воды из бесконечных оврагов.
В ходе такой ролевой игры нас забросили в леса Северной Каролины. Там предполагается организация повстанческого движения среди местных жителей. Я был в роли командира группы. Все идет хорошо. Мы выдаем псевдопартизанам цветные клочки — деньги, а они за эти доллары делают вид, что поступают так, как нам надо.
В один день становится известно, что с дочерью партизанского командира спит один из моих бойцов. Повстанческая общественность в негодовании: вот так помощники! Вариантов два: либо бойцу надо жениться, либо, чтоб его не убили, надо гуляку выкупать. Я и выкупал. Сторговался с партизанским командиром на 5 тысяч долларов и навороченную американскую винтовку. Конечно, все это немного смешно кажется. Но ведь при организации партизанского сопротивления и не такое может случиться! Советский войсковой спецназ с деньгами обходиться не учили. Но как специалисты своего дела, думаю, они были одними из лучших в мире. Практически каждую часть обкатывали в том же Афганистане, а это была хорошая школа. Не только офицеры, но и бойцы-срочники к концу службы становились профи, которых голыми руками не возьмешь.
Несомненный плюс советского спецназа: солдаты сумеют выжить, в любом лесу, даже оказавшись безо всякой экипировки. Американцы привыкли работать с помощью высоких технологий. А что делать, если все эти чудеса техники переломаются? Наоборот, большой плюс американцев — там больше времени отводится на боевое планирование. В советской армии многое держалось за счет таланта офицеров и воли бойцов к победе, а планирование операций подчас как начиналось в Москве, так там же и заканчивалось. У меня на этот счет даже памятная картинка в "дембельском" альбоме нарисована — "Дайте ротному компас!" называется. Это было на 3-м курсе. Зимой, как положено, в полной боевой экипировке мы совершали лыжный переход. Это 50 километров по лесу, в мороз. Так вот, ротный, старлей, который вел нас… заблудился в лесу. Компаса у него не было, а нюх подвел "старого волка". Когда выяснилось, что мы не выходим к заданной точке, кто-то закричал: "Дайте же наконец компас командиру роты!" В итоге мы прошли не 50, а почти 90 километров без отдыха. Сил не было, но помогали друг другу идти, как могли. А когда оставалось всего несколько километров и мы стали падать, за нами пришел армейский грузовик. Сложили нас штабелями и увезли. Но некоторые из наших не сдались. Прошли несколько оставшихся до части километров сами, не пожелав ехать на грузовике. Среди них был мой друг Леха. Он не только дошел до казармы сам, но на ее 3-й этаж поднялся… не снимая с ног лыжи, опираясь лишь на лыжные палки. Вот так постигалась наука побеждать в Советской армии.
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
