— Леонид, вы раньше часто бывали в Латвии?
— С начала 60-х мы здесь много снимались в кино, Театр на Малой Бронной часто приезжал на гастроли, бюро кинопропаганды, где работали прекрасные люди, приглашало на творческие встречи. И отдыхать ездил с семьей, если не за границу, то в Ригу, в Юрмалу. Есть тут знакомые. Поэтому мне все очень близко и знакомо и бываю здесь с удовольствием.
— А встречали когда-нибудь здесь зимние праздники?
— Новый год — несколько раз в Юрмале, когда был "Юрас перле". Гуляли, кормили лебедей, которые у берега зимовали на незамерзшей части моря. И на Рождество приезжали из Москвы, когда не было спектаклей. У меня и дочка Наташа обожает Юрмалу, обожает Ригу. Сейчас я тут без нее, но с женой Аней, последние лет 30 мы стараемся всегда ездить все вместе. Потому что жалко, когда не можешь разделить с родными, с близкими радость, обменяться впечатлениями. Помню, когда я впервые оказался в Париже по линии ВТО, ходил по местам, знакомым по литературе, по бульварам, мимо Гранд-опера, по Елисейским полям — и прямо до слез было обидно, что не могу поделиться с родными всей этой красотой. В детстве дочка все время ездила с нами, теперь она уже взрослый человек.
— Живет с вами в Тель-Авиве?
— Да, она главный стилист на русском телеканале, да и на израильских каналах одевает всех. Она окончила там университет, так что специалист по декорациям, костюму и свету.
— Кстати, вы ведь тоже телевизионщик, делаете передачу "Хочу все съесть"?
— Вел два сезона. Согласился на это только потому, что как бы в отличие от Макаревича, который действительно говорит о еде, мы решили каждую передачу посвящать забавной истории какой-нибудь моей встречи, поездки и вспоминать в связи с ними какие-то запавшие в душу рецепты, которыми делились со мной поклонники и друзья по всей большой советской стране. Баек забавных у меня много. Наверное, поэтому передача была любима, ее и сейчас повторяют постоянно.
— Не вспомнится сейчас что-нибудь?
— Когда спрашивают, какая у меня кухня любимая, я говорю, что грузинская. Бывал я в Грузии много раз, а там такие столы — просто обвал!
И когда в 75-м году мы с Аней поженились, то отправились в Тбилиси. Побыли, погуляли, потом замечательный артист и наш друг Бадри Кобахидзе предложил поехать в дом отдыха ВТО в Сухуми. Заказали путевки. И мы поехали. Как вы думаете, сколько времени мы ехали эти 300 километров?.. Семь дней! Это называлось — путешествие по столам. В каждом населенном пункте нам устраивали застолье, причем была импровизация, заранее их никто не предупреждал. Мы приезжали — и тут же накрывались столы, которые ломились от всей этой вкусноты. Интересно, что в Грузии ставят блюда при подаче друг на друга, четыре-пять вариантов. Самая вкусная еда в Кутаиси, так что всем вашим читателям советую — поезжайте.
Ностальгируй — не ностальгируй…
— Что у вас было в последнее время связано с Россией, кроме продолжения сериала "ЗнаТоКов" в 90-е годы?
— Связь самая что ни на есть кровная, и рабочая и деловая. Я снялся у замечательного режиссера Павла Лунгина. Когда "Гешер" гастролировал в Москве, вдруг за кулисами появился Лунгин и сообщил, что как раз собирался лететь за мной в Израиль, потому что в сценарии "Бедные родственники" есть роль, которую должен играть именно Каневский. Мне было чертовски приятно. Я просто влюбился и в сценарий, и в свою роль — израильтянина, выходца из Украины, который возвращается туда, где жила его мать, и ничего и никого знакомого там не находит. Такая грустная комедия. И все лето я летал из Израиля на три дня, на один день, как в былые времена. Там снимались Костя Хабенский, Сережа Гармаш… Надеюсь, все будет хорошо.
— А в Израиле вы снимаетесь?
— Там у меня уже фильмов пять-шесть. Сейчас очень занят в театре, но когда приличную кинороль предлагают, с удовольствием соглашаюсь.
— Я не спрашиваю, нет ли у вас намерения вернуться в Москву насовсем…
— Возвращенец — невозвращенец, ностальгия — не ностальгия? Все это сегодня звучит достаточно смешно. Человек может свободно передвигаться, что замечательно. И когда есть возможности, новое, лучшее предложение, то почему не поехать поработать в другое место? В Россию или в Израиль. Это же не значит предавать или изменять. Сейчас мир настолько тесен. Как-то был в Москве, и друзья мне: ну все, кончай, оставайся, есть театры, тебя в любой возьмут.
А на одной прощальной домашней вечеринке я говорю: "Очень не хочется уезжать из дома". Все вскочили — а, наконец-то! А я продолжаю: "Но очень хочется домой". Вот такая странная история. Действительно, я всегда с удовольствием еду домой в Россию, там мои друзья, моя квартира. И при этом с удовольствием возвращаюсь домой в Израиль, где у меня мой театр, в котором я работаю со дня его основания, где мне дают играть и комедии, и трагедии. И гражданство у меня двойное. Хочешь — возвращайся, не хочешь — не возвращайся. Хочешь — езди, не хочешь — не езди. Вопрос только в деньгах. Но если ты ностальгируешь сильно, продай пиджак и брюки, купи дешевые трикотажные штаны и на вырученные деньги возьми билет и езжай туда, куда тебя влечет ностальгия. Не ной.
Востребованы и счастливы
— Сейчас уже не ощущаете дискомфорта, играя на иврите?
— Конечно, комфортнее играть на русском и сниматься на русском. Думаешь-то все равно по-русски. Но дискомфорт по поводу иврита у меня исчез лет через шесть моей жизни в Израиле.
— Отсюда нам кажется, что там непрерывные теракты, настоящая война?
— Слава богу, меня это непосредственно не коснулось. Но, конечно, душа болит, когда что-то происходит, где-то кто-то гибнет. Это даже не страх — просто становится физически больно. Но при этом жизнь кипит. Театр полон, рестораны, кафе полны, народ гуляет. А в России, в Москве разве не то же самое? К сожалению, все это уже привычное дело, и я каждый раз утром просыпаюсь, сразу включаю "Новости", чтобы узнать, что и как случилось. Ну что делать?! Надеемся, что как-то все утихнет. Но не до конца, потому что очень уж сильное противостояние. Во всяком случае на мою жизнь, увы, хватит. А вообще в Израиле жизнь комфортна. С точки зрения человеческих взаимоотношений, связей. Нет этого надувания щек — у кого бриллиантов больше, кто лучше одет…
— Суровая действительность диктует иные критерии?
— Да, люди слишком остро ощущают цену жизни и понимают, что ценности — это хорошо, но ценность ее, наверное, в другом. Мы с женой объездили весь мир до Израиля. И нам иногда говорили: "Зачем вам возвращаться в Россию? Мы по линии Красного Креста вызовем вам дочку, оставайтесь". Ни разу не появилось такой мысли даже — остаться. Я понимал, что всегда будем 8-м сортом. И только в 90-м году, когда мы приехали в Израиль, я почувствовал, что я там вроде бы и не за границей. Может быть, из-за того, что там уже всюду звучал русский язык. Теперь мы там прекрасно работаем, мы востребованы, счастливы.
— Внуков еще нет?
—Нет, все еще впереди.