Лариса сухо перечисляет факты своей жизни. Но если вдуматься, эти "события" — последние 15 лет жизни нашего общества. Огрскую квартиру Гончаровы потеряли, сейчас снимают углы в Риге, но хозяин очередного "угла" попросил освободить его через две недели. Однако мало сказать "потеряли" — домоуправление на днях опять подало исковое заявление в суд за долг 800 латов. Судебное решение вряд ли будет отличаться от подобных Гончаровым случаев: семью обяжут платить прежние долги, несмотря на то что квартира уже 5 лет им не принадлежит. Уму непостижимо: неужели 4–комнатной квартиры не хватило, чтобы рассчитаться с коммунальным долгом 2400 латов! Но это так — "благодаря" банку, в который Гончаровы от безысходности своего положения заложили квартиру.
Банк согласился дать Ларисе под залог квартиры $6600, но не напрямую, а через посредническую маклерскую фирму, которая сама уплатит в д/у квартирный долг Гончаровых. Этой фирмой оказалась "Тригерс нами". Фирма получила в банке $6600 и расплатилась с долгом Гончаровых на тот момент (ноябрь 2001–го). Оставалась сумма $1700, которую, по идее, фирма должна была отдать Ларисе, но, по словам Гончаровых, не сделала этого, забрав себе "за услуги". "Сколько же ваши услуги стоят?" — спросили Гончаровы в фирме. "Секрет фирмы", — ответили им (опять–таки по словам Гончаровых). Факт состоит в том, что позже Гончаровы пытались жаловаться на "Тригерс нами" в Огрскую прокуратуру, но куда там… Ответ из прокуратуры в декабре 2005–го гласит: в вашем деле помочь невозможно, поскольку фирма утверждает, что отдала вам деньги.
Как бы то ни было, 21 ноября Гончаровы взяли в банке кредит, а платить в банк по кредиту надо было уже в январе 2001–го да плюс своим чередом шла квартплата с коммунальными платежами.
Гончаровым удалось в 2001 году устроиться на Огрский трикотажный комбинат — вернее, то, что от него осталось. Валерий пошел в закройный цех, Лариса — гладильщицей. Зарплату пообещали ей 120 латов, ему — 80. Но ведь не платили! "Дадут латов 10–15, потом, говорят, дадим еще, — вспоминает Лариса. — Наши работницы, чтобы прокормиться, ходили в лес за "дарами природы". А чем платить за квартиру? В д/у мне посоветовали: "Заведите своих детей в лес, поставьте их на колени — пусть чернику собирают". Получив, как сейчас помню, с мужем зарплату по 15 латов каждый, мы с семьей встречали 2002 год". Наступивший январь 2002–го и февраль тоже не принесли семье ни лата — на Огрском комбинате разразилась забастовка. Потом пошли сокращения, под которые попал и Валерий Гончаров.
Все, что зарабатывали и получали с "биржевых", Гончаровы отдавали в банк. Продали все ценное, что было — пианино, золото, аппаратуру… Но все равно в полном объеме платить по кредиту не могли. Защелкали банковские проценты. В гости к Гончаровым зачастили банковские работники — с предложением добровольно убраться, иначе… "Представляете, как ваша мебель полетит в окно?" — вежливо интересовались они. За право переаккредитации — а Лариса пыталась перейти в другой банк, "менее волчий", затребовали с нее такую "сумму с нулями", что грустно и даже смешно. Так квартира "отошла" банку. В эти черные дни старшая дочь, которая к тому времени разошлась с мужем и осталась с двумя детьми на руках, сказала матери: "Держись, мама, как–нибудь выкарабкаемся. Присмотри за детьми. Я тут в газете вычитала, что в Бельгию требуются официантки. Мы с Ольгой решили ехать на заработки".
Плачущее солнце
Девушкам удается через поручителя занять в банке 700 латов на год, чтобы заплатить фирме по трудоустройству. Этой фирмы больше не существует, но адрес (Лачплеша, 51) и имена владельцев (Кристина и Андрей) они не забудут никогда. Сестры, как было велено, взяли с собой белые блузки и черные юбки — весь их багаж. Кристина и Андрей посадили девушек в машину и отвезли в Антверпен, где сдали сестер хозяину кафе "с рук на руки" и получили за них 3000 дойчмарок. Владельцами кафе оказались турки. Они отнеслись к сестрам по–доброму, но, к удивлению сестер, официантки туркам вовсе не требовались. Были нужны "консуматорши", чтобы "раскручивать" клиентов на выпивку. Уже имеющихся консуматорш (7 девушек из Польши) туркам было мало. "Вернуться в Латвию мы не могли, потому что Кристина и Андрей нам сделали визу только на 9 дней — объяснила газете старшая сестра. — Нас хорошо кормили, мы жили в своей комнате, но совершенно ничего не зарабатывали — прислали матери 60, потом 200 долларов, но при долгах семьи это капля в море. Мы решили податься в Германию, и турки любезно согласились отвезти нас туда".
В ахенской гостинице, как выяснилось, еще хуже, чем у турок. Владельцы гостиницы перепродали девушек Страшному Албанцу. А тот перепродал строптивых сестер другому албанцу — еще страшнее, потому что сестры не выполнили его категорического требования — отказаться от гражданства Латвии. "Нас держали взаперти, мы не знали, где находимся. Но это, как мы позже поняли, были только "цветочки". Нас опять куда–то увезли и передали албанцу по имени Деми Индер, — рассказывают сестры. — Вот где пошли "ягодки"… Под страхом смерти нас заставили заниматься проституцией.
Нам не разрешали выходить на улицу, вооруженная автоматами охрана следила за каждым нашим шагом, в закрытой машине нас возили в притон, а паспорта хозяин нам выдавал только на время "работы" — на случай полицейской облавы по проверке паспортов. Мы не ели и не пили сутками, спали на табуретках, похудели на 10–15 кг. Все деньги забирал хозяин".
Письма дочерей к матери, как письма из концлагеря, невозможно читать без слез. В одном из них старшая дочь нарисовала плачущее солнце. "Береги деток. Нечего будет кушать — отдай Марианку Марику на время, а Сашеньку бабке, но не оставляй детей голодными. Я заливаюсь слезами. Мама, милая, что делать? Любим тебя, целуем. Нет сил писать от горя. Твои дочки…"
Началом бегства сестер из европейского рая можно считать тот день, когда старшая ЗАПОМНИЛА ПО БУКВАМ адрес того места, где они находятся. Почтальон принес письмо хозяину и оставил в прихожей. "На конверте должен быть адрес", — мелькнуло в голове девушки. Сказав вооруженной охране, что у нее "что–то с желудком", она то и дело просилась в туалет и, проходя мимо письма, зрительно запоминала адрес. Цепь дальнейших событий — сюжет для триллера.
Долгая дорога домой
Этот адрес и телефон девушка сообщает в Латвию — матери. Мать звонит Деми Индеру (который немного говорит по–русски) и требует отпустить дочерей домой, поскольку болеют дети старшей. Албанец соглашается отпустить домой старшую дочь, но оставляет у себя младшую в качестве заложницы и гарантии, что на него не натравят полицию. Автобус довез старшую дочь Ларисы до какого–то места в Германии, где ее и высадили — "билет кончился". Девушку неожиданно спасает какой–то казах — просто дал денег на дорогу до Риги. В июле 2001–го старшая дочь Ларисы вернулась домой.
"Клаудиа" оставалась в заложницах. "Он меня все время избивал, синяки не проходили. Сломал мне нос, однажды чуть не выкинул с 6–го этажа. До сих пор у меня не проходят боли в животе, из пупка идет гной", — рассказала девушка газете "Вести Сегодня". Она боится публиковать свое фото: "Приедут, найдут, расстреляют…" Клаудиа никогда не смогла бы убежать от албанца, если бы в один из дней албанец, уехав по делам, не приказал ей самой дойти от дома до притона. Была ночь. Она шла медленно, очень медленно. По мобильному телефону звонит матери. "У тебя есть возможность бежать!" — закричала в трубку Лариса и тут же набрала антверпенский номер телефона, умоляя добрых, хотя и скупых турок (с первого места работы девушек) приехать и забрать Ольгу. Мать по буквам продиктовала туркам тот самый адрес, что запомнила старшая дочь. А Клаудиа все шла. Медленно. Опять позвонила матери: "Мама, я уже вижу охранников с автоматами, и они меня видят". "Поправляй что–нибудь, тяни время", — кричала мать. Турки успели в последний момент. Девушка кинулась к ним в машину.
А потом была долгая дорога домой. Клаудиа попала в тюрьму для нелегалов, потом в другую. В тюрьмах было хорошо: тепло, сытно, чисто, даже с телевизором — не скучно. Заключенные сами себе готовили еду на кухне. Тюремное начальство тщательно выясняло, кто такая Клаудиа. А когда выяснило — отпустило с богом. "6 ноября 2001 года я приехала в Латвию, ДОМОЙ", — закончила свой рассказ Клаудиа. В тот день она опять стала Ольгой.