Оккупация советская и немецкая, конечно, поданы прямо противоположно. "В Риге на Привокзальной площади восточных завоевателей приветствовала странная толпа — такие люди, которых никогда там не видели в большом числе и которых мы раньше принимали за отбросы общества. Танкисты были в недоумении и избегали протянутых к ним букетов цветов. Наверное, боялись, что к ним привязаны гранаты. Многие опять спрятались в свои железные норы и захлопнули крышки люков". Такими словами описан вход в 40–м году советских войск. Текст иллюстрирует фото. На нем, однако, толпа народа. Остановившийся трамвай, автобусы, пролетки и велосипеды. Почему–то люди не бегут в ужасе от оккупантов…
Лето 1941–го описано совершенно иначе: "По улицам шагали улыбчивые, загорелые и хорошо вооруженные западного типа парни. Многие с букетами в руках. И люди выкрикивали приветствия на латышском и немецком языках. Наверное, нигде за пределами самой Германии немецких солдат не встречали с такой искренностью и восторгом". На фото — улыбающиеся лица немецких солдат и всего пара десятков людей в гражданской одежде возле Национальной оперы. По идее, сюда просилась фотография крупным планом, на которой надо было показать, что немецких солдат вышли встречать толпы рижан с цветами. Такого фото, видно, не нашлось.
Еще одно фото — разрушенной в июне 1941–го церкви Петра. И опять отрывок воспоминаний, где подчеркивается, что "несмотря на то что в результате вхождения немецкой армии сильно пострадала Старая Рига — сгорели церковь Петра, Дом Черноголовых и Ратуша, вхождение немцев 1 июля в Ригу мало напоминало оккупацию". Но даже скупые данные о двух оккупациях дают представление о том, какие разные последствия эти события имели для города. Правда, во время нахождения в Риге немцев автор тоже усмотрел ряд "минусов": переименованные улицы, которые стали называться не Бривибас, например, а именем А. Гитлера, не Меркеля, а Бисмарка.
Большинство предприятий преобразованы в общества с ограниченной ответственностью, ставшие филиалами немецких монополий. Даже дискриминация отмечена — были магазины, в которых обслуживали только немцев. А вот местные немцы, не пожелавшие репатриироваться в Германию в 1939 году, не считались полноправными гражданами оккупированной территории. Упоминается, что немцы планировали объединить с балтийскими странами Белоруссию в единую территорию под названием Остланд, со столицей в Риге.
Лишь мимоходом упомянуто, что местных евреев сначала поместили в гетто, а потом расстреляли. Удивительно, но даже не указана цифра этих жертв немецкой оккупации, а ведь их было 80 тысяч! Этим скупые данные о зверствах фашизма ограничиваются. О Саласпилсском концлагере, конечно, ни слова! Просто живописное современное фото с высоты птичьего полета, на котором красуются роскошный осенний лес и крошечные белые скульптуры. Подпись под снимком максимально нейтральна: "Саласпилсский мемориал". Иностранец, не знающий, что такое Саласпилс, просто подумает, что это какой–то парк под открытым небом.
А вот советские войска в 1944 году, по словам автора, вошли в Ригу без больших разрушений, поскольку "немцы оставили ее без борьбы". Потому и помещенная картина советского художника, где изображены бои за Ригу, критикуется за ложь. Побоку исторические документы, которые доказывают, что сотни солдат Красной армии заплатили жизнью за то, чтобы освободить город, избежав "ковровых бомбардировок". А ведь ожесточенные схватки с немцами происходили в самом центре Риги — на углу Элизабетес и Антонияс, у парка Дома конгрессов, у Латышского общества и особенно на железнодорожном вокзале, где фашисты пытались взорвать пути. Помогали и горожане, которые с риском для жизни обезвреживали заложенные на промышленных предприятиях бомбы. Из 700 фабрик и заводов удалось спасти 400 (кстати, заминированный санаторий "Кемери" уцелел таким же образом). Среди этих патриотов, отдавших свои жизни за родной город, есть масса латышских рыбаков, рабочих и даже подростков (журнал "Клио" — спецвыпуск к 60–летию освобождения Риги).
Третья оккупация началась поразительно мирно. С того, что в центре города установили радиоточку, по которой стали передавать "не слышанные три года советские песни и русскую речь". А потом "продолжилась каждодневная жизнь города — разминирование зданий, восстановление мостов и инженерных коммуникаций. Вскоре появилось центральное отопление, новые фабрики, заводы, первый спальный район "Агенскалнские сосны". Что плохого можно сказать о том, что Латвия восстала из руин и превращалась в современную развитую страну? Но нет, даже строительство гостиницы "Латвия" в стиле модерн, оказывается, вызвало у общества лишь аллергию. А уж появление промышленных предприятий повлекло за собой приток мигрантов со всего Союза — "латыши превращались в нацменьшинство".
Наконец, Атмода и провозглашение независимости. Если учесть, что все жилые микрорайоны были построены ранее, школы, театры, музеи, телевышки, предприятия, мосты и дороги — тоже, то материальные достижения второй независимой ЛР выглядят не ахти: появление посольств зарубежных государств, несколько восстановленных исторических зданий, супермаркеты и… бурная ночная жизнь. Автор вспоминает, что главное злачное место в 20–е годы — кабаре в гостинице "Франкфурт–на–Майне" на ул. Бривибас, а вот в советские времена люди стали страдать… неврозами. И все потому, что в сталинские времена рижанам ночами надо было работать, в брежневский застой такие утехи позволяли себе лишь номенклатурные партработники. Зато сейчас мы не хуже европейцев — ночные и интимклубы, эротические массажные салоны, казино, секс по телефону, кафе для геев и даже свадьбы лесбиянок! Этим позитивным достижением истинной свободы книга о Риге и заканчивается. Книгу читала