— Ваше прошлое разведчика, сотрудника КГБ, — не секрет. Как же вы в бизнес попали?
— Я работал в первом отделе — одним из его направлений была научно-техническая разведка. Мы защищали великие идеи, переживали, что наши не смогли использовать все то хорошее, что мы привезли.
Было очень интересно, и хотелось, чтобы наша страна не отставала от соперниц. Но проблема заключалась в том, что хотя по фундаментальным наукам Советский Союз во многом был впереди мирового сообщества, в применении достижений науки в прикладных отраслях мы отставали от Запада.
Когда в 1990 году все рухнуло, очень много людей оказалось на улице, в том числе и я. К тому времени я работал в Латвии. Некоторым, как считалось, лояльным товарищам предлагали работу в новых органах. Я в число таких не попал.
В начале 1990-х был какой-то страшный бум на организацию фирм. Мы поддались ему, заняли денег у родителей и знакомых, потому что тогда нужен был большой уставный капитал, и организовали с друзьями ООО. Причем никто и не знал толком, что это такое ни по бухгалтерии, ни по налогам. Организовали, сняли помещение (смешно называть офисом комнату с телефоном), сидели, думали, пили кофе.
Первые деньги мы заработали, как ни странно, благодаря прежнему месту работы. Зайдя туда, я увидел, что все металлические сейфы были выставлены в коридор. Директор организации, которая въехала туда после нас, сказал, что эти ящики никому не нужны. Я спросил у главного бухгалтера, сколько все это может стоить. Она насчитала мне по тем временам бешеные деньги — 3000 рублей. В итоге мне продали все эти замечательные ящики с единственным условием — самовывоз. Заплатил деньги, собрал друзей (надо ж было грузить) и увез все это добро на экспериментальный завод, директор которого был моим другом. Ящики почистили, отполировали, покрасили, привели в порядок замки. Поставили цену — 3000 рублей за штуку. Оказалось, что у нас было много богатых людей: раскупили все буквально за месяц. Нам эта операция понравилась.
А вот миллионерами мы сначала стали рублевыми, причем очень странным образом. В Эстонии на предложили купить тысячу покрышек для КамАЗа за 1000 руб. В то же время в Латвии их можно было продать за 2000 руб. Эстонцы требовали деньги вперед. Когда я пошел за деньгами в Сбербанк, его сотрудница меня спросила: "Что будет, если вы заплатите и не привезете?" Мне такое даже в голову не приходило. Я улыбнулся и промолчал. Мое молчание было истолковано однозначно: "Понятно, покрышки уже здесь, в Латвии". В итоге выписали миллион. Я отвез этот миллион в Эстонию, и началась эпопея по перевозке покрышек в Латвию. Мы погрузили их на КамАЗы с прицепами, караван растянулся примерно на полкилометра, и когда мы подъехали к границе с Эстонией (границы только возрождались), пограничники обалдели. Таможни еще не было, и мы показали акты приема-передачи, платежки. Но нам говорят: "Нельзя так просто пересечь границу… А может, и можно". В итоге мы купили 20 ящиков водки — и нас пропустили через эстонскую границу. Еще в 20 ящиков водки обошлось пересечение латвийской границы.
И вот когда на нашем счете появился первый миллион, мы подумали: все, жизнь состоялась и ничего не нужно делать.
Первый миллион
— Что купили на первый миллион?
— Ничего не купили, мы отличались тем, что не тратили деньги направо и налево. На первые деньги мы смогли бы купить машины, квартиры. Но интуиция подсказывала, что все нужно вкладывать в развитие инфраструктуры бизнеса, а не просто красоваться на шикарных машинах. Делали деньги на самых, как сейчас кажется, смешных сделках: шоколадном масле, джинсовых костюмах и др. И даже на мази от комаров.
У меня есть очень хорошие друзья в Нижневартовске. До сих пор, хоть наши пути и разошлись, мы продолжаем дружить семьями. И вот однажды они заказали мазь против комаров. Оказалось, что у нас, в Латвии, ее не было. В итоге я вышел на специальную французскую лабораторию, которая разрабатывала репелленты для частей Иностранного легиона в Африке. Мы заказали для Сибири большую партию и купили мази на общую сумму 120 тыс. долларов. Отправили в Нижневартовск. Было это дело зимой. А когда появились первые комары, выяснилось, что мазь, которая убивает наповал комаров в Африке, очень нравится нижневартовскому гнусу. Эффект был совершенно обратный — мазь привлекала комариную стаю. Заказчики просто умирали со смеху. В итоге оказалось, что мазью очень хорошо мыть руки, и после этого они приятно пахнут. В результате мазь раскупили в качестве жидкого мыла для рук.
Инцидент на наши отношения не повлиял. Наоборот, народ понял, что если у латвийских бизнесменов такое чувство юмора — далеко пойдут. И действительно, здесь начался большой бизнес. Мы покупали у них серьезные объемы нефти, которую перерабатывали в Украине и Белоруссии. Как ни странно, перерабатывать купленную нефть оказалось легче в Украине, а реализовывать — в России. У меня появился офис в Москве. Собственно говоря, и в Латвии я к тому времени стал больше известен как латыш, у которого собственный "крутой бизнес" в Москве. Правда, никто толком не знал, в чем он заключался. Но ко мне периодически обращались гости из Латвии, приезжавшие в Москву.
"Газом не занимался только ленивый"
— Российская нефть стала основой для многих латвийских состояний, а как появился в этом списке газ?
— В Балтии есть только один поставщик газа — Газпром. И у меня зародилась идея, что неплохо было бы обеспечить альтернативные поставки. С этой идеей я пошел в Газпром, и меня приняли на очень высоком уровне. Отнеслись к предложениям положительно, и в итоге познакомили с главой Итеры Сергеем Макаровым. Таким образом, я устанавливал контакты не с Газпромом через Итеру, а наоборот.
К тому времени моим партнером по теннису стал отец Марата и Динары Сафиных. И вот в 1996 году на Кубок Кремля была приглашена латвийская делегация. Возглавлял делегацию Ивар Годманис, а среди ее участников был и Айнар Гулбис. Я помог в размещении этой делегации, оплатил ее пребывание в Москве. А во время разговора с Годманисом я упомянул о такой возможности по газовому бизнесу. Он ответил мне, что ничего против не имеет, но в текущей ситуации с бизнесом в Латвии лучше разбирается Айнар Гулбис. Вот так мы и познакомились.
Надо сказать, что газом тогда в Латвии не пытался заняться только ленивый. Но денег для того, чтобы начать этот бизнес, не было ни у кого. Были идеи и, в лучшем случае, два-три миллиона. Думаю, что Итера выбрала для сотрудничества именно нас, потому что мы вкладывали в латвийский проект и накопленные к тому времени значительные собственные средства. Пришлось, конечно, и осваивать новые знания — буквально "на ходу". Но хочу отметить, что в отличие от всех прочих акционеров, Итера все свои акции Latvijas gaze приобретала на открытых аукционах за "живые деньги ".
— Считается, что основным акционером компании Itera Latvija является Айнар Гулбис. Однако это несколько расходится с той картиной образования латвийского отделения Итеры, которую вы обрисовали. Значит ли это, что нынешний конфликт между Айнаром Гулбисом и мэром Вентспилса Айваром Лембергсом не отразится на поставках газа в Латвию?
— Шутите? Касательно отношений между Гулбисом и Лембергсом, я знаю, что когда-то они были партнерами. Думаю, что конфликт затянулся, потому что один из них реально богат, а второй располагает реальной властью.
Полную версию читайте в газете "Комерсант Baltic dayli".
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
