— Я очень рад, что смог вновь оказаться в Риге! В вашем городе я не был уже лет 15, хотя раньше довольно часто приезжал в столицу Латвии, а потом перебирался отдыхать в Юрмалу, — говорит Василий Васильевич. — Тогда меня обычно приглашали сюда через систему писательских домов творчества СССР. Кстати, именно в Риге в начале 80–х я познакомился с прекрасным фантастом Владимиром Михайловым, который тогда возглавлял журнал "Даугава". С тех пор мы с ним и дружим.
Рига всегда привлекала меня еще и как библиофила, я ведь уже много лет коллекционирую фантастику — книги, изданные в 20–30–е годы. В то время, между прочим, была очень интересная литература этого жанра, в ней отражалось настроение эпохи. Представляете, как авторы тогда фантазировали, например, на тему построения коммунизма в далеком будущем и на других планетах! Причем меня особенно привлекали книги не центральных издательств, а периферийных — из Томска, Рязани и так далее.
— Если в прошлом было большое поле для деятельности писателей–фантастов, то теперь все чаще приходится слышать: жанр полностью себя исчерпал. Так ли это?
— Научную фантастику не раз хоронили, однако — безуспешно. Хотя соглашусь, НФ медленно умирает. Но! Вовсе не потому, что сам жанр перестал быть интересным, просто появилось много молодых авторов, которые не в состоянии его осилить. Настоящие фантасты, как, например, Михайлов или Стругацкие, очень серьезно работают над произведениями. Автору НФ важно видеть передовые рубежи науки, чтобы можно было заглянуть вперед, обогнать на страницах книги прогресс окружающей нас реальности. Допустим, я всю жизнь изучаю астрофизику, космологию, да и вообще — сам по образованию технарь. Поэтому я имею ту базу, чтобы не идти в ногу со временем, а опережать его. Просто так фантазировать в НФ, не имея научных знаний, нельзя, получается банально. И, по сути, абсолютное большинство новых авторов дисквалифицируют жанр.
— Куда легче писать фэнтези с магами и благородными воинами?
— С одной стороны — легче, с другой — в фэнтези крайне сложно придумать что–то новое: вот вам Белый маг, вот — Черный, а посередине — воин с мечом. Что дальше? Толкиен, Желязны, Ле Гуин, Нортон и еще десяток мастеров — столпы жанра, лучше их и больше их в фэнтези практически никто ничего не придумал. Эти культовые писатели — первооткрыватели жанра и одновременно они же его и закрыли. Все, точка! Хотите придумать что–то новое? Вперед! Так ведь не придумывают, ленятся и предпочитают паразитировать на известных давно образах и сюжетах. Обратите внимание, я ведь тоже написал фэнтези — "Посланник", но только в произведении больше научной фантастики и элементов боевика. Постарался максимально расширить рамки жанра, чтобы героям было где развернуться.
— Может, вообще стоит отказаться от такого понятия, как "фантастика"?
— А я более чем уверен: вскоре пропадет даже сам термин "фантастика". Все вернется на круги своя — к классике жанра. Ведь никто не называл произведения Гоголя — "Вечера на хуторе близ Диканьки" или "Нос" — фантастикой, равно как не ставил клейма на "Упыре" Алексея Толстого и "Мастере и Маргарите" Булгакова. Да и теперь многие авторы пишут "нереалистическую прозу", у них просто хорошая литература без штампа "фантастика".
— Только "классика жанра" неразрывно связана с книгой как таковой, а теперь все постепенно перетекает в жидкокристаллический формат…
— Книга, как это ни печально, вскоре либо пропадет как факт, либо будет коллекционной, очень дорогой и дефицитной вещью.
— А если еще круче пофантазировать?
— Тогда писатель будет передавать свои романы непосредственно силой мысли. Литература станет для телепатов. Либо человек, читая роман, сам будет проваливаться внутрь книги и становиться ее героем. В мире ведь уже работают кинотеатры, где показывают фильмы четырехмерного формата, когда картину ты не просто смотришь и слышишь, но, например, у тебя подскакивает кресло, если на экране идет монстр, а при помощи специальных очков расширяешь границу "белого полотна" до бесконечности. И с литературой будет примерно то же самое: для прочтения книги придется подключать не только зрение и воображение, но и органы осязания и обоняния.
— Но ближе к реальности. Отдельные российские авторы жалуются, что в стране вновь появилась цензура. Вы ее ощущаете?
— Кто жалуется? Кажется, только один Сорокин! Но он — писатель грязи. Пишет для псевдобогемы, которая читает про всякое дерьмо (в прямом и переносном смысле). Обидно, теперь литература маргинализируется, обществу навязывают всякую дрянь с претензией на высокий стиль. И если власть оказывает хоть минимальное давление на таких "писателей", это благо! Впрочем, всегда найдется сколько–то человек, которые будут бить себя пяткой в грудь и кричать, что они читают настоящую литературу, а вы просто ничего в ней не понимаете, поскольку не доросли, мол. По сути огромные тиражи книг Сорокина рассчитаны на моральных уродов.
Тем не менее политическая цензура, которая была, допустим, в советские годы, — зло, а литературная — благо. Помните, что произошло, когда развалился Союз и пропала цензура? На книжные полки посыпалось такое количество откровенного барахла, что читатели, привыкшие к нормальной литературе, за головы схватились.
Так, издательство "Мир" в 80–е годы публиковало лучшие произведения Хайнлайна и Азимова. Мы на них воспитывались. Цензоры смотрели на качество литературного произведения. Но потом цензура исчезла, и мы получили все 60 томов творчества Азимова и чуть меньше Хайнлайна. Оказалось, лишь те произведения, которые пропускали цензоры, были действительно шедеврами, а остальное — ерунда. И именно из–за свободного литературного рынка многие вскоре усомнились в таланте названных классиков фантастики.
— Известен и другой пример: когда Борис Стругацкий собрал вокруг себя лишь "приближенных ко двору" авторов, а остальных считал недостойными фантастической литературы. Среди последних, кстати, был и тот же Михайлов…
— И все равно у Стругацкого была прекрасная школа! Вдобавок, когда с ним кто–то соревновался на страницах романов, получалось действительно интересно. Писатель всегда должен доказывать свое мастерство и держать темп, не имеет права сходить с беговой дорожки. Литературная конкуренция в этом отношении необходима, главное, чтоб не разразилась война.
— Зато теперь Сергей Лукьяненко распихивает всех в стороны и считает лишь себя гением фантастики всех времен и народов!
— У меня к Лукьяненко очень сложное отношение. Да, он талантливый человек, но… Вот написал он свои "дозоры" — и что? С приходом Лукьяненко в фантастическую литературу пришло и иное мировоззрение. Наступило время "серой морали". В том же "Ночном дозоре" темные и светлые стороны практически равнозначны. Лукьяненко вдалбливает в головы молодых людей (ведь его основная читательская аудитория — тинейджеры), что, оказывается, можно быть "светлым" — и при этом торговать лицензиями на убийство, можно быть добрым — и пить человеческую кровь. "Серая мораль" ведет только к "черной морали". Теряется граница между добром и злом. Кстати, Перумов тоже занимается этим не очень хорошим делом…
— Над чем сейчас работаете?
— Заканчиваю рассказ (Головачев кивает на несколько страниц рукописного текста, лежащих в компании с ручкой на тумбочке. — И. М.). Вообще, когда я пишу рассказы, отдыхаю сердцем, если готовлю роман — напряженно работаю… Дочь считает рассказы самой сильной стороной моего творчества, хотя я с этим не согласен… Так вот, когда и где выйдет новый рассказ — не знаю, зато в январском номере журнала "Если" вы сможете прочесть "Другую сторону медали". Уверен, рассказ вас не разочарует.
— Не планируете ли экранизировать какой–то из романов в кино?
– Так в России уже идут съемки многомиллионного блокбастера по романам "Смерш" и "Смерш–2", где я еще выступаю и в роли сценариста! Через полгода закончится основная работа, и тогда дело за монтажом. В ролях все известные российские актеры, например, моего героя Матвея Соболева играет Игорь Петренко ("Водитель для Веры", "Звезда", "Курсант", "Кармен", "Герой нашего времени" и так далее), а остальных называть пока не стану.
— Будем следить за киноафишей!
— Обязательно! И на прощание: поздравляю всех читателей "Вести Сегодня" с наступающим Новым годом и Рождеством.