Невероятно импозантный "усатый Вилли" стал подлинным украшением второго фестиваля "Русский шансон — 2005", который на днях прошел в переполненном юрмальском концертном зале "Дзинтари".
Примечательная деталь: когда мы заглянули в гримерку к Токареву, у него в руках была наша газета. Артисту было очень интересно узнать, чем живет Латвия, в которой он не был уже очень давно — по его словам, лет восемь. Он попросил самую лучшую газету республики, вот ему и передали "Вести Сегодня".

Он выступал вместе с Эдитой Пьехой, с другими популярными артистами. Но в 1974 году Токарев уехал в США. В Нью–Йорке он выпустил 22 альбома уже со своими песнями. А в 1989 году прошли его первые большие триумфальные гастроли по Союзу. Тогда он, по сути, вернулся обратно в Россию.

Честно говоря, у нас язык не поворачивается отнести Вилли Ивановича к ветеранам эстрады. Всегда жизнерадостный, энергичный, доброжелательный, он подкручивает свои знаменитые усы, излучая молодецкий оптимизм и здоровье.

В свои семьдесят с "хвостиком" лет кубанский казак (Токарев родился в одной из станиц, а имя получил в честь вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина — ВИЛя), этот молодой отец мотается с гастролями по всему белу свету.

— Как вам сегодня живется?

— Хорошо! Я живу в Москве со своей семьей. Посмотрите на мою доченьку Эвелину, ей только что исполнилось 6 лет… — певец показывает нам фотографию за фотографией. — А это моя молодая супруга Вика. Кстати, настоящая некрашеная блондинка.

Я сейчас совсем перебрался в Россию. Здесь моя основная работа, потому что главная публика у меня сегодня в России. А в Америку я приезжаю (один раз в год), чтобы поливать в моей нью–йоркской квартире цветы. Проверяю, как работает автоматическая система орошения.

Цветы растут прекрасно — как будто за ними ухаживает человек. У меня весь зал в цветах. Поэтому я никогда квартиру не сдаю. Чтобы ничего не нарушить. Еще у меня есть квартира в Ялте. В центре города. Рядом с концертным залом. Правда, я там уже два года не был. Да и цветов там нет. Зато есть Черное море. А больше всего я люблю свой дом в Москве. Я живу в высотке. У меня огромный 26–метровый балкон. Когда я выхожу на него, то как будто на улицу.

Хотя вообще–то я очень домашний человек. Если я в гостях и задерживаюсь, то все равно стараюсь поехать к себе. Дома я чувствую себя гораздо уютнее, чем у кого–то на самых мягких перинах.

— Расскажите о своей очаровательной молодой супруге.

— Она из Омска. Но когда мы с ней познакомились, она училась в Институте кинематографии. В знаменитом ВКИГе. Окончила его с отличием. А сейчас защищает диссертацию. Жена у меня — блестящий кинокритик.

— А вас критикует?

— Конечно! Но я не обижаюсь, потому что понимаю, что она хочет сделать меня еще лучше. Ее ценные замечания всегда идут мне только на пользу!

— Как вы относитесь к желанию наших людей уехать в Америку сегодня?

— Как вы понимаете, я знал массу народа. Я видел, что в Америке многие сошли с ума, спились, оказались просто выброшенными на улицу. Причем это были нередко очень известные люди. Правда, я не хочу сказать, что здесь есть какая–то закономерность.

Но совершенно очевидно, что у американцев другая ментальность, все другое. Особенно сказывается языковой барьер. Ведь мы часто общаемся просто какими–то общими намеками и полунамеками. В Америке нашим очень трудно взаимодействовать с их людьми. Поэтому русские там чувствуют себя не в своей тарелке.

С другой стороны, наши русские женщины пользуются в Америке очень большим спросом. Потому что они от природы одарены огромным обаянием. Оно сражает любого мужчину вне зависимости от того, кто он — американец или кто–то еще.

— Перед вами на сцене "Дзинтари" выступал Михаил Шуфутинский. Он стал успешным бизнесменом. А почему вы не откроете какое–нибудь свое предприятие?

— Так Шуфутинский всегда был, есть и будет бизнесменом. А я никогда не буду иметь свое дело, потому что тогда у меня не хватит времени на музыку. Мне предлагали.

Я уже давно мог бы стать мультимиллионером. Или, как сегодня говорят, олигархом. У меня есть много свидетелей того, насколько я был бы успешным на этом поприще. Но я не предал музыку. Я остался с ней.

— Мультимиллионером не стали, но хоть миллиончик заработали?

— А я к этому даже не стремлюсь. Я легко деньги зарабатываю и тут же очень легко с ними расстаюсь. Вы знаете, деньги — они, как женщина, всегда хотят уйти от тебя. Впрочем, что касается меня, то я их, женщин, никогда не держу.

— Сейчас модно уходить со сцены. Причем даже не по возрасту. Тот же Филипп Киркоров уже не раз прощался со зрителями.

— Я уйду тогда, когда меня позовут туда, наверх. Но пока я нужен своим поклонникам (а я чувствую, что это так), я не буду кривить душой и устраивать какие–то показные акции. Сцена — это моя профессия, моя любовь. У нас здесь почему–то презирают старость. А вот в Америке этого нет. Элла Фицджералд пела до последнего. Она даже сидела на сцене на стуле, потому что стоять уже не могла. И залы у нее были полны.

Фрэнк Синатра тоже пел в преклонном возрасте. Да и многие другие сегодня собирают тысячи зрителей. Так что возраст тут вовсе не помеха. Главное, делать все качественно. Разве это не прекрасно?

— Успехов!

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!